"Эти новеллы можно смотреть, отключив звук"

— Это и есть главная тайна, секрет мироздания — и на земле, и в космосе. Об


Ни Вонг Кар-Вай, ни Микеланджело Антониони не приехали в Венецию. Отвечать за всех на вопросы АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА пришлось их соавтору по фильму "Эрос", оскароносному режиссеру, автору "Трафика" и "Соляриса" СТИВЕНУ СОДЕРБЕРГУ.

— Ваша новелла называется "Равновесие". В чем же секрет равновесия нашей жизни?

       — Это и есть главная тайна, секрет мироздания — и на земле, и в космосе. Об этом — "Солярис". Посмотрите на все, что происходит вокруг: гармонией и равновесием даже не пахнет. Каждому человеку хочется найти желанный баланс — хотя в этом, может быть, и нет никакого эротизма. Хочется покоя, но он существует только во сне.
       — В вашей собственной жизни важен мотив сна?
       — Меня очень интересуют сны. Ведь это поразительно: во сне мозг продолжает работать. Это значит, есть особое сознание, которое продолжает действовать, когда человек находится в плену подсознания. Я лично могу спать в любых условиях: на улице, в кино или сейчас, во время интервью. Я счастливый человек.
       — Что еще интересовало вас в вашем фрагменте "Эроса"?
       — Мотив исповеди и допроса. Ведь сеанс психоанализа — это нечто среднее между ними. И вообще, это классическая ситуация: два человека в комнате, один говорит, другой слушает...
       — Психоаналитик в вашем фильме пускает из окна небоскреба самолетики. Это символ?
       — В психоанализе, как известно, символом может стать все — тот же фаллический небоскреб. Но после 11 сентября самолетики на фоне небоскребов — это ведь тоже символ, не так ли?
       — Ваша новелла обрамлена двумя другими — Вонга Кар-Вая и Антониони. Вы сами хотели быть посередине?
       — Я написал в рекламном буклете: "Хотел видеть свое имя на афише рядом с именем Антониони". И это не кокетство. Да, я участвовал в продюсировании этого проекта и не стремился как режиссер сделать что-то очень серьезное. Моя новелла — это мягкая прокладка между двумя другими, а я — посредник между авторскими мирами Кар-Вая и Антониони.
       — Три новеллы фильма сделаны режиссерами трех разных поколений и трех разных культур. Чем отличается их взгляд на эротику?
       — Антониони — самый чувственный: он настоящий итальянец. Вонг Кар-Вай эмоционально фрустрирован, ведь эротика на Востоке, с одной стороны, наиболее утончена, с другой — наиболее табуирована. Кстати, я вошел в этот проект как раз потому, что китайская цензура отказалась дать добро на продюсирование и фактически наложила вето на новеллу Кар-Вая.
       — А есть ли общее во всех трех новеллах?
       — Все их можно смотреть, отключив звук. Это для меня и есть кино. Особенно новеллу Антониони. Причем это вовсе не изъян итальянской техники: Антониони очень тонко чувствует и прекрасно понимает кинематографический звук. Я преклоняюсь перед этим человеком с юности.
       — А как Антониони сейчас работает на площадке?
       — Конечно, он ограничен в коммуникации, но все может прекрасно контролировать с помощью своей жены Энрики. После съемок она прислала нам письмо, где описала свой разговор с Антониони о фильме. Кроме того, он потрясающий художник. Когда мы общались, он непрерывно рисовал и требовал, чтобы я рассматривал его рисунки в определенном порядке. Я потрясен, насколько велика его жажда творчества.
       — Почему вы сделали свою новеллу черно-белой?
       — Ну, там был и цвет — если вы видели версию, совмещенную с канадским порно. А если серьезно, черно-белое кино более сексуально. Кроме того, оно ассоциируется с 50-ми годами, с психоанализом и расизмом.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...