обозреватель
События в Северной Осетии отодвинули на второй план проблему другой Осетии — Южной, а заодно проблему Абхазии и другие раздражители в российско-грузинских отношениях. Те самые раздражители, которые вынудили ряд наблюдателей незадолго до последних терактов в России констатировать, что холодная война в отношениях Москвы и Тбилиси уже идет, а настоящая война может разразиться не сегодня-завтра. Когда террористы взорвали два российских самолета, потом прогремел взрыв у метро "Рижская", а затем произошла трагедия в Беслане, у нас на время забыли про "грузинскую занозу" — на фоне следовавших одно за другим потрясений российским властям было не до того, чтобы продолжать выяснять отношения с Михаилом Саакашвили. Неудивительно, что общество и пресса на время утратили к этому выяснению всякий интерес. О том, что "грузинская заноза" на самом деле никуда не исчезла, за последние недели напомнила лишь история с арестом прибывших освещать захват школы в Беслане журналистов телекомпании "Рустави-2", которые посмотрели на происходящее грузинскими глазами и "все не так поняли".
Однако затишье, как и следовало ожидать, было недолгим. По мере того как шок от Беслана постепенно проходит, явное и скрытое противостояние России и Грузии, остававшееся главной темой второй половины августа, снова выходит на первый план. Причем после череды недавних трагедий оно приобретает новый, совершенно особый смысл. Российскому президенту Владимиру Путину, для которого последние события стали гораздо большим испытанием, чем "Курск" или "Норд-Ост", необходимо как можно быстрее оправиться от нанесенного ему сильнейшего удара, снова почувствовать себя в своей тарелке и показать себя решительным, энергичным, дееспособным лидером. Лидером, в роль которого он старательно вживался не один год.
В этом смысле Грузия становится для него по-своему уникальным материалом, позволяющим быстро и с минимальными усилиями продемонстрировать российскому обществу способность верховной власти решать целый комплекс проблем первостепенной важности. Здесь и намек на способность принять срочные меры для укрепления национальной безопасности, и подчеркнутая демонстрация готовности защищать права соотечественников, и вроде бы имеющее место отстаивание российских экономических интересов в регионе, и, наконец, подтверждение заявки на лидерство в Закавказье, которое Москва упрямо не намерена уступать Вашингтону. Происходящее в ходе этого процесса негласное фактическое присоединение Южной Осетии и Абхазии к России как нельзя лучше должно вписаться в "державную составляющую" политики российского президента, который дает понять, что не только не допустит взрыва Кавказа и распада России, но и будет всемерно способствовать тому, чтобы Россия прирастала другими землями. А то, что в самой Грузии будут негодовать, говоря о фактической аннексии и нарушениях международного права, ровным счетом ничего не изменит.
В общем, для российского лидера, следящего за своим политическим здоровьем и рассчитывающего на политическое долголетие, Грузия становится тем лекарством, которое должно позволить ему преодолеть внезапно обрушившийся на него недуг.