ГАРРИ КАСПАРОВ
Когда две недели назад в воздухе одновременно взорвались два российских самолета, президент Владимир Путин ни слова не сказал о терроризме. Когда спустя несколько дней после этого террористка-смертница взорвала себя у входа на станцию метро в центре Москвы, россияне вновь тщетно ждали каких-нибудь слов от своего президента. Но когда самый ужасный террористический акт, какой только можно себе вообразить, унес жизни сотен детей в Беслане на юге России, у господина Путина не осталось иного выбора: он должен был что-то сказать, и он действительно сказал. Но что? Слова господина Путина и тон его краткого заявления звучали тревожно знакомо для всех тех, кто жил при советской власти.
Из его речи можно выделить следующие основные мысли. 1) СССР был замечательным, и мы должны вернуться к его методам. 2) Российское общество не готово к демократии, и каждый должен подчиняться центральной власти. 3) Мой личный имидж сильного лидера гораздо важнее жизней россиян.
В демократическом государстве речь господина Путина могла бы стать заявлением об отставке. Но в советском словарном запасе нет слов "добровольная отставка". Во время этого кризиса открылась истинная сущность господина Путина.
В его выступлении постоянно звучало "мы" и "они". Никаких имен, никаких слов об ответственности. "Мы были слабыми... Мы должны укреплять оборону" — и это все слова президента, который пришел к власти с обещаниями безопасности и который полностью контролировал страну в течение пяти лет. За время пребывания господина Путина на посту президента расходы на военные нужды и безопасность постоянно росли. В 2005 году они будут самыми высокими за всю историю России, а на социальное обеспечение и школы останутся лишь крохи. Он говорил и об искоренении коррупции, но обвинять ему остается лишь своих собственных назначенцев и сторонников. Именно господин Путин вернул этому чудовищу КГБ его "былую славу", вновь объединив все его отделы после того, как Борис Ельцин мудро разделил их. Пятикратное изменение названия, которое КГБ пережил за свою историю, не изменило его сути.
Господин Путин жестко, даже если это и было непреднамеренно, раскритиковал свою собственную администрацию. Начало его правления в 1999 году ознаменовалось взрывами в Москве, которые до сих пор остаются нераскрытыми. Два года назад мы пережили захват заложников в театре на Дубровке, и парламент заблокировал расследование этой трагедии. Теперь господин Путин говорит, что любое открытое расследование случившегося в Беслане может быть превращено в политическое шоу, поэтому он проведет внутреннее расследование.
Это отсутствие прозрачности и ответственности лишь поощряет непрофессионализм и влечет за собой повторение ошибок. Сравните работу американской комиссии, расследовавшей события 11 сентября 2001 года, с тем, что произошло в России после трагедии на Дубровке. Никто не верит в то, что США теперь неуязвимы для террора, но ведь не случайно на американской земле не было новых терактов после относительно быстрого ответа администрации Буша. Политика полной секретности, которой придерживается КГБ, очень эффективна для преследования диссидентов и отправки за решетку бизнесменов. Но она трагически и неизбежно бесполезна, когда речь идет о борьбе с террором.
После стольких лет притворства, что в Чечне нет никакого кризиса, правительству теперь очень трудно признать, что это была утопия. Чего же будет стоить господину Путину признание, что Чечня не хочет подчиняться назначенным Кремлем лидерам, тем более в то время, когда ее деревни ежедневно обстреливают российские военные и пользующиеся поддержкой Кремля бандиты, которые ничем не отличаются от террористов?
Одну вещь господин Путин сказал наполовину верно в своем обращении, когда заявил, что опыт других стран показывает — антитеррористические меры эффективны тогда, когда государство поддерживается гражданским обществом. Это должно означать открытое общество, в котором ошибки изучаются, а средства массовой информации могут критиковать правительство. Однако господин Путин имеет в виду совсем иное — сталинское общество, которое поддерживает государство беспрекословно. Уже очевидно, что государство переживает все более ухудшающийся приступ "советской болезни".
Вскоре после трагедии в Беслане в Москве произошла лишь одна значительная отставка, но не стоит пытаться заглядывать в Кремль. Главный редактор престижной газеты "Известия" Раф Шакиров ушел в отставку в понедельник. Владелец газеты — олигарх, поддерживающий хорошие отношения с Кремлем,— никак не прокомментировал случившееся, но мало сомнений в том, что эмоциональные репортажи "Известий" о трагедии в Беслане вызвали гнев путинского режима и что господин Шакиров пострадал из-за этого. Аналогичный пример можно найти, если посмотреть на события двухлетней давности, когда директор телеканала НТВ лишился работы вскоре после того, как Кремль раскритиковал освещение телеканалом трагедии на Дубровке. На то увольнение понадобились несколько недель; на этот раз — всего 36 часов.
Но Кремль был не настолько занят преследованиями журналистов, чтобы забыть о самом важном деле: разграблении умирающего нефтяного гиганта ЮКОСа. В то время как внимание страны было приковано к Беслану, правительство провело обыски в офисе адвокатов компании. Сомневаюсь, что служба безопасности способна преследовать террористов, когда ей оттягивает руки награбленное. Михаил Ходорковский сидит в тюрьме, в то время как известный чеченский полевой командир Шамиль Басаев разгуливает на свободе.
Возможно, господин Путин просто не разбирается в проблеме терроризма. То, что он по советской традиции продолжает поддерживать Ясира Арафата, говорит о его полной некомпетентности в этом вопросе. То же самое можно сказать о многих европейских лидерах. Жак Ширак, не колеблясь, осудил действия США в Ираке и действия Израиля у его границ. Тем не менее он вместе с Герхардом Шредером весело прогуливается с господином Путиным, закрывая глаза на зверства в Чечне. В тот день, когда ООН осудила Израиль за военные преступления в Дженине, она отказалась сделать то же самое в отношении России за ее преступления в Чечне.
Виновные в издевательствах над заключенными в Ираке должны быть наказаны, но по сравнению с бесконечными ужасами в чеченском тюремном лагере в Чернокозово тюрьма Абу-Грейб кажется однозвездным отелем советских времен. Там осуществляется геноцид, и все члены G7 фактически одобряют его, так как не осуждают происходящее. Запад предоставил режиму Путина свободу действий ради сохранения стабильности. Реализация им этой свободы, проводимая за счет гражданского населения России, означает моральное банкротство лидеров стран свободного мира. Россию принимают в G7 — группу, в которую должны входить крупнейшие промышленно развитые демократические государства, тогда как Россия не является ни тем ни другим.
Еще один аспект чеченского конфликта, заслуживающий внимания,— это относительно слабый интерес к нему мусульманского мира. Казалось бы, что необъявленная война христиан против мусульман должна привлечь внимание "Аль-Джазиры". Несмотря на попытки господина Путина возложить вину на "Аль-Каиду" и таким образом сделать вид, что он ведет ту же войну, что и Запад, война в Чечне — дело его собственных рук.
Господин Каспаров, 13-й чемпион мира по шахматам, председатель российского комитета "Свободный выбор-2008", регулярно пишет для The Wall Street Journal.
Перевела АЛЕНА Ъ-МИКЛАШЕВСКАЯ