Cosi fan tutte в постановке четы Херманн
Одним из последних спектаклей завершившегося в Зальцбурге фестиваля оказалась опера Моцарта "Так поступают все" (Cosi fan tutte). Если бы на фестивале присуждали приз за самую типичную постановку года, опера в режиссуре немецкой четы Херманн была бы ее достойна. Стандарт изучал специально для Ъ обозреватель "Домового" АЛЕКСЕЙ Ъ-МОКРОУСОВ.
"Так поступают все" принадлежит к числу тех спектаклей, после первого акта которых мучительно раздумываешь, а не податься ли куда прочь, зато после занавеса понимаешь: награда достается достойным. Легкий и безоблачный, он поначалу кажется чуть ли не тягучим в своей идиллии, необязательной пасторалью. Потом как-то незаметно обрастает вторыми планами и смыслами и в итоге вовсе оказывается чуть ли не драмой о человеческих страстях, драмой, где ничего плохого, к счастью, так и не произошло.
Поздний шедевр Моцарта об испытаниях любви премьерой в строгом смысле слова не является. Впервые нынешнюю постановку немецких режиссеров Карла Эрнста и Урсулы Херманн показали в Зальцбурге еще весной, на Пасхальном фестивале. Едва ли не главным героем тогдашнего успеха оказался 30-летний дирижер Филипп Жордан, восходящая звезда мировой оперы. Он уже сыграл во многих именитых театрах Старого Света и Metropolitan, возглавил Оперу Граца, признанную кузницу талантов для европейских сцен, а оркестр Венских филармоников отправится с ним в ближайшее время на гастроли.
Выбранные господином Жорданом в "Cosi" медленные темпы близки к замыслу самого Моцарта, решившего в опере одним махом спародировать всех своих многочисленных подражателей. Многих консервативных поклонников композитора подобные замедления раздразнили не на шутку. Стали раздаваться ворчливые голоса: что вообще понимает Жордан в Моцарте? Почти сахарная, местами откровенно переслащенная чувственность музыки оставляет тем не менее простор для тихих катарсисов. Им способствуют и голоса ведущего квартета, составленного наполовину из наших бывших соотечественников: грузинки Тамар Ивери, латышки Элины Гаранчи, а также албанца Саймира Пиргу и итальянца Николы Уливьери. Если бы они согласились, подобно трем тенорам, петь на стадионах хором народные песни, еще неизвестно, кто кого бы побил. Под стать квартету оказался и Томас Аллен в партии Дона Альфонса, философствующего интригана и сердцееда. В его образе проступают черты самого либреттиста, главного авантюриста эпохи Просвещения Лоренцо Да Понте. Расстрига-аббат и удачливый любовник, количеством побед соперничавший с самим Казановой, писавший либретто как для Моцарта, так и для Сальери, Да Понте все чаще предстает сегодня ключевой фигурой в оперной истории. Дон Альфонс же выглядит скорее циником, чье поражение в попытке распознать женскую сущность предопределено в первой же сцене. Режиссеры сделали так, что две невесты с самого начала оказываются в курсе приуготовленного им испытания. Так что в роли одураченных выступают мужчины, а не женщины.
Семейная пара Херманн прославилась своими работами в брюссельском театре La Monnai в пору его процветания в середине 80-х. В Зальцбурге их первым приветил Жерар Мортье, предложивший им в годы своего руководства фестивалем сразу пять постановок. Да, Мортье совершил решающий поворот в опере к авторской, интеллектуальной режиссуре. И сегодня практически каждый театр в Германии может похвастаться зрелищными постановками экстра-класса. В этой ситуации радикализировать уже практически нечего: простор для самобытности минимален. Зальцбургский фестиваль из меломанского превратился сейчас в эстетски-интеллектуальный. Еще чуть-чуть, и студенты начнут проводить здесь митинги, как весной 68-го (цены на билеты только не позволяют).
Спектакль Херманнов показывает изнанку ситуации как никакая другая постановка: вот он, средний качественный уровень нынешней оперы, слегка пародия и возможность всплакнуть одновременно. Красивые, абстрактные декорации Херманна-мужа сгодились бы для любого театра. Главным на сцене оказывается технически совершенный задник, на котором при помощи проекций растут леса или раскидывается небо. На месте режиссеров едва ли не каждый поступил бы так же, создав универсальное зрелище. Как результат: в том пантеоне 22 опер, которыми Зальцбург через год отметит юбилей Моцарта, у "Так поступают все" наверняка окажется не самое стыдное место.