В Центре имени Мейерхольда международный фестиваль-школа «Территория» представил «Остров» — постановку Ивана Естегнеева, Евгения Кулагина и костромской компании «Диалог Данс». Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: коллектив «Диалог Данс»
«Диалог Данс» — компания почтенная, организованная в Костроме 19 лет назад Иваном Естегнеевым и Евгением Кулагиным. Все эти годы она слывет российским форпостом современного танца, постоянно участвует в международных фестивалях и различных копродукциях, дважды брала «Золотую маску» и является резидентом «Гоголь-центра». Международный и передовой театральный опыт пригодился основателям (и долгое время — основным артистам компании): Иван Естегнеев и Евгений Кулагин научились мастерски продавать свою продукцию, вписывая ее в контекст модных идей и веяний театрального искусства и сопровождая внушительным литературным комментарием. Правда, в хореографическом смысле (да и по части исполнения) произведения авторского тандема весьма примитивны, но их находчиво зачисляют в раздел «физического театра» — вопреки мировой традиции, в России этим термином принято называть то, что не требует серьезной пластической подготовки.
«Остров», поставленный во времена пандемии, сочинен авторами для пятерых молодых исполнителей и анонсирован как «опус о человеке, вытесненном за рамки социальных условностей». Название спектакля постановщики трактуют как «аллегорию тех социальных несвобод», с которыми их персонажи «не желают мириться». Приходится признать, что тезисы авторов не подкреплены практикой: в спектакле нет и тени социального протеста. Ни формально (в пространстве сцены, в мизансценах, перемещениях ограничений нет, а телодвижения артистов скованы разве что их скромными данными и умениями), ни по существу: весь спектакль молодые люди разбираются с собственными телесными потребностями, остающимися неизменными во все времена. Первая же сцена, в которой четверка помятых персонажей, кашляя, рыгая и пошатываясь, поднимается с брошенного посреди сцены матраса, выглядит как пробуждение после коллективной пьянки, которая могла состояться в любых социальных условиях — и сейчас, и 50 лет назад, и даже до октябрьского переворота. И едва ли в эпизоде, когда пятого члена компании сотоварищи освобождают от опутывающей его веревки, вытаскивая ее через ширинку спущенных штанов, можно опознать «несвободу» именно социальную.
Условности сковывают скорее авторов: следуя правилам нынешнего ханжеского времени, постановщики не рискуют раздеть своих героев, хотя разнообразные зовы плоти и препятствия на пути их реализации оказываются единственной нитью, связывающей эпизоды «Острова». Часто это выглядит анекдотически, как, например, в сцене, когда две девицы, оглаживая себя по телу и раскидываясь по полу («мостик» на лопатках — любимая поза авторов), настырно предлагают себя парню, который в ответ демонстративно застегивает ширинку. Еще забавнее эротическая кульминация, в которой распалившаяся девушка, содрав майку, но оставшись в плотном черном лифчике и наглухо застегнутых штанах, просовывает голову между ног столь же бескомпромиссно одетого кавалера. Вместо члена он пристраивает к штанам полулитровую пластиковую бутылку, после недолгой партерной возни бутылка обливает водой участников «совокупления», и те отваливаются друг от друга в изнеможении оргазма. Их пример оказывает вдохновляющее воздействие на остальных членов коллектива. Вся пятерка сцепляется в живых горельефах, итоговые позы которых пронзает общая судорога; для пущей наглядности то один, то другой борец с условностями производит чреслами недвусмысленные колебания.
Однако авторы слишком предусмотрительны, чтобы завершить свою «попытку проверить границы человеческих проявлений вне социальных табу» столь физиологично. Финал «Острова» окутан высокодуховными метафорами: под музыку Алексея Наджарова, напоминающую далекое извержение вулкана, участники действа опадают на пол отдельными «островами», этот «архипелаг» заливает океан дыма «смутных времен».
Наивную постановку творческого тандема можно было бы проигнорировать из жалости, не будь она представлена на «Территории» рядом с действительно выдающимися спектаклями, вроде эпического и остроумного «Триптиха» бельгийской компании Peeping Tom. В таком соседстве, да еще на фестивале, позиционирующем себя как «школа» для следующего поколения театральных деятелей, «Остров» обретает статус образца для подражания. И если наш танцевальный театр будущего окажется столь же старомодным и провинциальным, нечего на зеркало пенять — сами его подставили.