На сцене «Геликон-оперы» фестиваль DanceInversion представил два спектакля компании Spellbound — «Марс» хореографа Маркоса Морау и «Вивальдиану» в постановке своего руководителя Мауро Астольфи. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Молодым артистам Spellbound, очевидно, чаще везет с композиторами, нежели с хореографами
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Молодым артистам Spellbound, очевидно, чаще везет с композиторами, нежели с хореографами
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Труппу современного танца Spellbound Contemporary Ballet хореограф Мауро Астольфи основал в 1994 году. Несмотря на почтенный по меркам современного танца возраст Spellbound, Москва увидела итальянцев впервые. И после знакомства с римской труппой стало понятно, почему до сих пор кураторы столичных танцфестивалей обходили ее вниманием: оригинальный, созданный специально для итальянцев репертуар отмечен неизбывной печатью вторичности.
Первый показанный балет — «Марс» (2021) в постановке каталонца Маркоса Морау — показался сборником цитат и общих мест. Эффект дежавю вызвала уже первая темная сцена с люминесцентными трубками, из которых артисты с замотанными тканью лицами составляли то крест, то ромб, то букву V, этот прием не раз эксплуатировали с куда большей осмысленностью. Коллективные композиции, в которых кордебалет тесно выстроен столбиком или уложен на пол и каждый участник делает движение по очереди, отчего создается эффект падающей колоды карт или работающих механизмов, напоминают работы Игоря Моисеева, успешно строившего таким образом физкультурников на Красной площади еще в 1930-е. Однако едва ли 37-летний Морау знает советское наследие; скорее источником вдохновения ему послужил француз Декуфле, сделавший человеческие «глиссандо» своим фирменным знаком. Ходьба на четвереньках из «Парка» Прельжокажа, многофигурные живые горельефы Кристал Пайт, ее и раннего Макгрегора «пластика членистоногих» — с дискретными и резкими движениями конечностей, согнутых под острым углом,— цитатник получился слишком обширным и историчным, чтобы «Марс» можно было счесть «гимном Европе XXI», на чем настаивает анонс. Другой тезис программки — про столкновение частного с коллективным — хореограф реализовал в финале, выпустив из ворочающейся кучи безликих синих тел девушку с открытым лицом в пурпурном комбинезоне, которая прогнулась колечком, стоя на коленях, и тут же была скрыта тьмой. Вопрос, погибла ли она, отделившись от коллектива, или начнет новую жизнь в следующем спектакле, остался открытым, ведь «Марс» проходит по ведомству «абстрактных» балетов.
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото
Балет «Вивальдиана» (2019) поставлен Мауро Астольфи на сборную музыку из инструментальных концертов, опер и мотетов Антонио Вивальди. Но мог быть поставлен и на Баха. Или на Филипа Гласса. Или вовсе без музыки, как, собственно, начало этого балета. Хореографу неважно, что там выпевает Чечилия Бартоли или, скажем, Филипп Жарусски: музыка тут существует как некий фон, по которому он вышивает свои узоры вдоль и поперек, не заморачиваясь ни темпом, ни ритмом, ни содержанием (кстати, такие вольнолюбивые авторы ценят барокко не ниже минимализма). Будучи современным хореографом, Астольфи одевает участников по-современному: женщин — в юбки-штаны и блузки, мужчин — в свободные сизые портки и рубахи, выделяя белым цветом Вивальди: этот персонаж солирует чаще других и постоянно подносит указательный палец к голове, демонстрируя мыслительный процесс. Товарищи, впрочем, относятся к нему непочтительно, не давая композитору не то что подумать, но и полюбить: трижды герой пытается завязать отношения с мужчиной, и трижды активная девушка навязывает ему дуэт, однако к финалу ему все-таки удается уйти за кулисы в обнимку с парнем.
Балет «Вивальдиана»
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Балет «Вивальдиана»
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Что до танцев, то они поразительно схожи с «марсианскими» — та же членистоногая «расчлененка», только значительно смягченная и дополненная поддержками на уровне талии. Надо отметить чрезвычайную изобретательность, проявленную хореографом в путанице ног и рук, их скрещивании и заломах. Особенно в партере: когда в ансамбле участвуют пять-шесть человек, от стремительно мелькающих переплетающихся конечностей так рябит в глазах, что диву даешься, как сами артисты успевают понять, кому, куда и что следует просовывать. Молодые артисты действительно впечатляют: все стремительные, ловкие, стройные, пластичные, все с отличными данными, такими, что у каждого танцовщика можно заподозрить классическое детство, хотя всякими адажио, прыжками и вращениями это проверить не удается: в языке Астольфи их просто нет. Однако на этом языке ребята изъясняются с таким неземным наслаждением и парящей свободой, что заставляют почти примириться с буквальной приземленностью и косноязычием хореографии.