В ЦДЛ программой "Танго и чувства" открылся второй международный фестиваль танго "Ночи милонгеро". От выступлений настоящих танцоров и музыкантов из Буэнос-Айреса расчувствовалась АЛЯ Ъ-ХАРЧЕНКО.
Дебютные "Ночи милонгеро", состоявшиеся год назад, во многом можно было назвать первым блином. Напряженно было со всем: и с помещениями для вечеринок-милонг (в Москве по пальцам можно пересчитать удобные клубные площадки), и с приглашенными знаменитостями (звезд, которые не смеются от известия, что русские научились танцевать танго, тоже немного). Катастрофическая нехватка свежей крови на вторых "Ночах милонгеро" еще больше бросалась в глаза. Несмотря на уверения преподавателей в том, что "танго в Москве переживает такой же взлет, как и в свое время в Париже", запуск посвященного танго журнала и прочие оптимистические жесты, ряды местных тангерос пополняются не слишком активно: на милонгах и мастер-классах встречаются одни и те же человек тридцать, которые по-настоящему хорошо танцуют, знают друг друга в лицо и от отсутствия новичков не сильно страдают.
Кисловато на церемонии открытия было не только из-за того, что имена всех ее российских участников можно было без ошибки назвать наперед. Первый вечер "Ночей милонгеро" напомнил о беде постановок типа "Танго страсти", которые исправно возили в Москву весь прошлый год. Миф о том, что танго — необыкновенно зрелищный танец, по прочности уступает разве что мифу о господстве мужчины, на котором, собственно, вся философия танго и построена. На самом деле в качестве зрителя вытерпеть можно один-два номера, а дальше — тоска, в каких бы ярких перьях ни была партнерша и как бы высоко ей ни задрал ногу партнер.
То, что танго надо танцевать и переживать, а не наблюдать издалека, устроившие фестиваль люди понимают. Но не более. Попытки ведущего Александра Вистгофа разнообразить бесконечные танго свелись к фразам про "волшебный мир, открывающийся в танце мужчине и женщине". Так же уныло, как озвученные штампы, на сцене ЦДЛ смотрелся выписанный из Аргентины оркестр. Отвязная четверка из Los Cosos de Alao (что-то типа "Ребята с нашего двора") в пыльном зале чувствовала себя явно неуютно и оживлялась всего несколько раз, когда атмосфера и впрямь начинала походить на шумную вечеринку в Буэнос-Айресе.
Как ни грустно, случалось это лишь на выступлениях заграничных пар. Судя по выступлению на прошлых "Ночах милонгеро", можно было ждать чего-то зажигательного от знаменитой преподавательницы Бригитты Винклер. Но немка была не то не в форме, не то не в настроении. Спасли впечатление от вечера две пары, на семинары которых (приехавшие на фестиваль преподаватели дают уроки всем желающим) и правда стоит заглянуть. Танго в интерпретации каждой — совершенно разный танец, объединенный разве что одинаковыми хореографическими шагами. Диего Эль Пахаро Ример и Мерседес Меча одним появлением на сцене разрушают стереотип о том, что танго танцуют сплошь томные красавицы в обнимку с мускулистыми кавалерами. Крупноватая Мерседес нисколько не стесняется своей комплекции и роста и после первых звуков оркестра превращается в большую кошку, неслышно перемещающуюся по сцене. Танцуют Ример и Меча так просто, мягко и без натуги, что повторить все то же самое кажется несложным и дилетанту.
Окончательно поблекли наши танцоры на фоне аргентинцев после выхода Дамиана Эсселя и Нэнси Лузан. В отличие от Римера и Мечи, исповедующих "бытовой" и обманчиво простой стиль, Эссель с партнершей делают из танго не столько танец, сколько тонкую актерскую зарисовку. Руководила парадом Нэнси — крошечная, с провоцирующей улыбкой Лолиты и прической второклассницы. При появлении госпожи Лузан в чем-то похожем на черную гипюровую комбинацию зал просто ахнул. Нэнси решила эффект закрепить, повернулась к народу голой спиной и стала нахально вилять задом, заставляя и без того мрачного партнера помрачнеть еще больше. Контраст между миниатюрной кокеткой и ее тощим нервным партнером был почти лишней изюминкой. В танго Эсселя и Лузан и так было все, что заставляет людей с горящими глазами приходить на уроки, плюс фантастическая техника и полное отсутствие самолюбования. Последнее — редкость среди московских танцоров, озабоченных большей частью тем, как бы выглядеть покрасивее перед камерами или взглядами. Только как объяснить человеку, что смотреть на него невозможно до тех пор, пока он всерьез парится по поводу упавшей бретели или неизящно выставленной ноги? Нэнси с Дамианом, увы, не говорят по-русски; хотя мало ли, вдруг к следующему фестивалю до наших милонгеро это и само дойдет.