 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  Мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов: "Мы постоянно шлем письма Путину, просим, чтобы к нам назначили русского, из Москвы, чтобы он отобрал власть у кланов" |
Масштабный конфликт между Хасавюртом и официальной Махачкалой начался с митинга, проведенного 29 июля на хасавюртовском стадионе имени Шамиля Умаханова (племянника мэра города, спортсмена-борца, погибшего от несчастного случая). Вел митинг заместитель мэра Арсен Муртазалиев, но ключевым стало выступление находившегося в отпуске Умаханова. Он сказал о единстве народов Дагестана, о том, что Магомедов хочет стравить их, что пора встать с колен. "Уважаемые дагестанцы, скажите, кто взорвал муфтия? Имя скажите!" — обратился к митингующим мэр. "Магомедали!" - закричали те. "Кто стрелял в руководителя ГТРК?" — "Магомедали!" — "Я могу перечислить еще 20-30 имен тех людей, которые погибли, и везде будет одно и то же имя. Так почему мы терпим все это?!" После этого мэр Умаханов призвал народ собраться на общедагестанский митинг 10 сентября. Выступление в Хасавюрте послужило началом разбирательства с местной оппозицией. От должности отстранили начальника милиции Омара Тупалиева и его заместителей, а против Умаханова возбудили уголовное дело за клевету. Как предсказывают многие политики, дагестанские волнения могут перерасти в серьезный кризис.
Человек севера
Открыто о мэре Хасавюрта в Дагестане не говорят. Наверное, потому что его боятся. Чиновники соглашались на беседу со мной только на условиях анонимности. Объединив вокруг себя четыре северных дагестанских района, Умаханов стал лидером оппозиции и самым неприятным для власти человеком. Митинги в Хасавюрте показали, что в нарушение всех выстроенных годами традиций формируется новая сила, способная повести за собой людей и завоевать власть.
Вообще, Хасавюрт давно живет как бы сам по себе. У его мэра давние конфликты с Магомедали Магомедовым, и в городе признают только власть Умаханова. В 1998-м в Хасавюрте должны были встретиться Магомедов и Аслан Масхадов, чтобы провести переговоры. Но Сайгидпаша не пустил их в свой город, объяснив: "Я не для того защищал Хасавюрт от бандитов, чтобы теперь этих бандитов здесь привечать". С тех пор глава госсовета имеет зуб на своевольного чиновника.
Но обострение началось с выборов депутатов Госдумы в ноябре 2003 года. От северных районов в Думу должен был пройти депутат, предложенный властью, но прошел другой. Для власти это был удар: оказалось, что север фактически игнорирует центр. Чуть больше чем через полгода последовали увольнения нескольких глав администраций северных районов республики. Несколько руководителей и депутатов из этих районов были убиты. Поползли слухи, что власть расчищает себе площадку перед президентскими выборами, что будут убирать всех нелояльных. Некоторые руководители почувствовали угрозу для себя лично — восстали Хасавюрт, а следом Буйнакск, Кизляр, Новолакское и Ботлих. Эта версия мятежной стороны опровергается анонимными заявлениями моих собеседников от власти, которые утверждают, что Умаханов просто почувствовал, что время для подрыва непоколебимого авторитета Магомедова наступило, и этим воспользовался.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ Бывший глава хасавюртовского РОВД Омар Тупалиев: "С нами четыре района, это очень много избирателей, понимаете? Свалить Сайгидпашу не так просто" |
Я сижу в кабинете одного из дагестанских министров. Он рассказывает о заслугах Магомедали Магомедова и необоснованных обвинениях в его адрес.
— На долю Магомедали пришелся очень тяжелый период,— говорит министр, рисуя от руки карту Дагестана.— Распад Союза, войны. Магомедали в начале 90-х сказал: мы не будем участвовать в параде суверенитетов. Дагестан так расположен, что между ним и Россией — Чечня. А вокруг еще пять стран. Первая война в Чечне показала, что между нами и Россией образовалась мятежная территория. И нам тогда было страшно, и мы могли посмотреть на Турцию, на Запад, но мы хотели жить с Россией. И нам пришлось идти в обход Чечни, строить заново железную дорогу, автомобильное сообщение — уже через Ставропольский край. И все это при Магомедали. В 99-м, когда один из российских политиков сказал: "Дагестан мы уже потеряли",— нам пришлось доказывать, что мы с Россией. Мы взяли в руки оружие и доказали. А теперь Магомедали, который все это выдержал, стал кому-то мешать. На него навешивают все убийства в республике. Но разве Путина не обвиняют в том, что он развязал войну в Чечне, взрывал дома? Обвиняют, но это не значит, что так все на самом деле.
— Послушайте,— перебиваю я.— Но народ возмущается отставками глав администраций, давлением на глав местного самоуправления. Этому должно быть серьезное объяснение.
Министр, задумавшись, чертит что-то в блокноте.
— Любая власть должна так строиться, чтобы она управляла всей территорией,— говорит он, показывая ручкой, как должна строиться власть.— Сепаратистские настроения должны пресекаться. У Умаханова были планы патронировать всех этих глав районов, формировать коалицию, чтобы с ней прийти к власти. А подоплеку они придумали хорошую — что, убирая глав администраций, власть расчищает себе дорогу к выборам. И что, убирая глав-аварцев, власть разжигает межнациональную рознь. Кто разжигает, еще надо разобраться. У Умаханова нет шансов выиграть эту борьбу, потому что его народ воспринимает заведомо как аварца. Магомедали Магомедовича никто не считает только даргинцем. Он объединяющее звено.
— То есть Магомедов может баллотироваться в президенты?
— А что тут такого? — удивляется министр.— Что ему 74 года? Так на Востоке возраст не помеха.
Я спрашиваю у министра, правда ли, что конфликт идет с 1998 года, когда Умаханов не пустил в город главу госсовета для переговоров с Масхадовым.
— Мне Магомедали Магомедович недавно рассказывал об этом. Было поручение Ельцина — встретиться с Масхадовым. Если бы состоялась эта встреча, то второй войны, может, и не было бы. Масхадов остался бы президентом и сейчас был бы с Россией, а не с Басаевым. Но сорвал встречу Кадыров. Он дружил с Умахановым.
Министр говорит, что Магомедов обеспечивает хоть какую-то стабильность. Новые лидеры могут натворить бед, и народ из осторожности выберет старого политика.
— Но вы, конечно, составите собственное мнение о том, что здесь происходит,--говорит министр.
Для этого я отправляюсь на север Дагестана.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ Жители Хасавюрта считают свой город одним из последних южных форпостов империи |
Когда-то Хасавюрт закладывался как крепость на южных рубежах России, он и сейчас отчасти несет функции крепости. В августе 1999-го ваххабиты Багаутдина Магомедова вошли в Цумадинский район Дагестана, затем — в Карамахи, Чабанмахи, Ботлих. Появились они и в Хасавюрте. Тогда людей против них поднял мэр Умаханов, возглавивший 10-тысячное ополчение. Ваххабитов прогнали, но дорогу на Гудермес не закрыли, потому что эта дорога кормит всю Чечню — там нет производства, и товары чеченцы могут покупать только в Хасавюрте.
С помощником мэра Наби едем по городу, центральная часть которого поделена на различные рынки. Всюду суета, крики. У входа на один из рынков стоит автоматчик в черной форме, охраняющий пустую "девятку". "Чеченец,— поясняет Наби.— кого-то привез на рынок. До Сайгидпаши таких тут был полный город. Делали что хотели, люди боялись возразить. Сайгидпаша восемь лет назад пришел, начал воевать с ними. Сейчас они тут тихо ходят. Мэр крутой на расправу: если где кого обидят — разговор короткий. Руководить рынками поставил борцов, хорошие ребята. Пять — олимпийские чемпионы, они освобождены от налогов. Если нужны деньги на детский сад, он пришлет к владельцу рынка человека с запиской, и рынок помощь окажет".
— Слишком по-восточному устроен город,— говорю я.
— По-другому нельзя,— отвечает Наби.— Люди здесь понимают жесткий разговор, культ силы. Недаром ведь у нас столько известных борцов. В таком городе может быть что угодно, если бесхребетный руководитель.
Проезжаем мимо православной церкви.
— Русских здесь в обиду не дают,— говорит Наби.— Конечно, многие в первую войну уехали. Тогда тут сильные антироссийские настроения были, ваххабиты пришли. Священник был, так ему на улицу выйти нельзя было, все ему угрожали. А Сайгидпаша с этим строг. Он всегда говорит, что если русского где обидят, накажет строже, чем если дагестанца бы обидели. А хотите посмотреть церковь внутри?
Внутри церковь производит странное впечатление: огромные потолки, иконы, написанные в разные времена, неоштукатуренные стены и пробитые пулями витражи. Священник, мягко улыбаясь, рассказывает, что в начале 90-х жилось трудно. "Вот с тех пор у нас прострелены купола,— говорит отец Игорь.— В то время жил здесь отец Владимир, бывший военный, он сумел сохранить храм. Теперь уже легче. Власти нам помогают, вон, окна привезли, спаси их Господи!"
— Видите, где церковь расположена? — спрашивает Наби, ожидающий меня на улице.— В окружении рынков. Тут сколько желающих на эту землю! Давно бы снесли, Сайгидпаша не дает.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ |
Мэр приезжает за мной на черном джипе. "Поедем в одно место, там как раз и мой адвокат",— говорит он. Во дворе дома заместителя мэра Айнутдина много людей. Они сидят за большим столом, что-то обсуждают. Я спрашиваю Умаханова, зачем ему власть, если у него есть такой богатый город.
— А мне не нужна власть,— отвечает мэр.— Я никогда не говорил, что хочу быть президентом. Я и не думал об этом.
— Зачем вам тогда эта борьба?
— Это не моя борьба, это народ не устраивают многие вещи, а я к народу прислушиваюсь. У нас много политических убийств. Люди, которые имеют свое мнение, преследуются, их убивают, они пропадают. Министра по делам национальностей Гусаева убили по политическим соображениям. Да, ничего не доказано, но он был одним из претендентов на руководящий пост в республике. Взорвали Гамидова, министра финансов, он тоже был фигурой, готовой для выборов. Нет, они не заявляли о своих амбициях, но все к этому шло. Депутата народного собрания Сулейманова тоже убили. Он критиковал власть. Убили главу администрации Буйнакского района Алхлаева и многих других. Главу администрации Цумадинского района поменяли. Люди говорят, что убирают всех, кто может помешать власти на предстоящих выборах. А мы защищаемся.
— Но вы обвинили в убийствах самого Магомедова.
— Не его лично, а его режим. Его окружение творит беспредел. У нас столько погибло людей, в Ираке гибнет меньше. Мы требуем, чтобы он как гарант конституции навел порядок.
— То есть вы не требовали его отставки?
— Я же говорю, мы просто хотим, чтобы он разобрался. Я думал, руководство поймет, что не право, устранит ошибки. Надо же с народом быть. А они начальника РОВД Тупалиева сняли. За то, что митинг прошел мирно, за то, что он не пошел против закона и не разогнал людей, его сняли.
К нам подходит адвокат Умаханова. Юрий Новолодский, глава Балтийской ассоциации адвокатов, приехал из Петербурга.
— Вы наверное думаете, чего я в эту Тмутаракань поехал? — спрашивает он.— А потому, что политический душок этого дела до Балтики докатился! Возбуждено дело по факту распространения клеветы. Но почти все перечисленные там "проступки" Умаханова не являются уголовно наказуемыми деяниями. Там один более или менее серьезный тезис — когда Умаханов говорит, что Магомедов причастен к политическим убийствам. Но нельзя трактовать заявление Умаханова так, что Магомедов лично был исполнителем преступлений. Если Умаханов спрашивает у народа, кто взорвал муфтия, а народ отвечает: "Магомедали",— это не значит, что Магомедали положил фугас. Речь идет о его окружении. Я, вернувшись в Петербург, обращусь к специалистам русского языка за экспертизой.
— Думаете, вашу версию можно доказать? — спрашиваю я.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ |
— А вы сами что будете делать, если отстранят? — обращаюсь к мэру.
— Меня выбирал народ. Магомедали Магомедович не может меня снять. Поэтому они и придумали уголовное дело. Но даже если меня отстранят, у меня только руки будут развязаны. Я ведьвозглавляю объединение по защите Конституции РФ в Дагестане. Наше объединение добилось, чтобы в конституцию Дагестана были внесены около сотни поправок, и теперь она приведена в соответствие с российской. Одним из пунктов было введение института президентства, чему власть очень противилась. Так что через полтора года у нас будут выбирать президента, и не 242 депутата, а весь народ.
Законотворческая деятельность как-то не вписывается в имидж этого политика-борца, держащего в кулаке целый город. Позже Сайгидпаша признал, что над поправками в конституцию работала целая группа профессоров, которые просто боятся называть свои имена: "У нас тут все боятся разгневать власть".
— Вы возглавляли ополчение в 1999 году. Ваши ополченцы и сейчас в городе? — интересуюсь я.
— Конечно, куда им деться? Но ничего противозаконного они не сделают. Я не допущу вооруженных столкновений. А вообще, эти ребята всегда могут подняться, если будет опасность, как в Ингушетии, например.
— Идя на конфронтацию с властями Дагестана, вы не боялись, что можете спровоцировать межнациональный конфликт?
— Я о национальностях не говорил. Здесь есть кланы, которые совершают незаконные действия, а власть их покрывает, потому что повязана. Вот поэтому мы постоянно шлем письма Путину, просим, чтобы в республику назначили русского, из Москвы, чтобы он у этих кланов власть отобрал. Дагестан окружен другими государствами, и мы можем его потерять, если пустим тут все на самотек.
Я спрашиваю Умаханова, можно ли встретиться с отстраненным начальником хасавюртовского РОВД. Мэр звонит по мобильному, и через полчаса во дворе появляется Омар Тупалиев. Сразу видно, что это тоже борец.
"Мы с мэром на одном ковре боролись"
Как и мэр, на момент проведения скандального митинга находившийся в отпуске, милиционер был не при исполнении. "Я на больничном был, гипертония",— объясняет он. С момента отстранения Тупалиева от должности в РОВД поменялось уже три начальника — поработав два-три дня, они писали рапорты и уходили. Сейчас очередь четвертого. Умаханов объясняет это тем, что новые начальники очень уважают Тупалиева. Подполковника есть за что уважать. В 1997 году в аэропорту Махачкалы он ударом кулака обезвредил террориста, захватившего в заложники 32 человека.
Пока мы беседуем, милиционеру несколько раз звонят на мобильный. "Вот, совещание новый начальник проводит сейчас в РОВД, по моему поводу,— объясняет он.— Ребята звонят, рассказывают. Я вам честно скажу, я так просто не сдамся. Пусть объяснят по закону, за что меня увольняют. Митинг был санкционирован, я охранял порядок. Все! А потом меня вызывает министр и говорит: тебе надо уйти из Хасавюрта. Приехал из Москвы проверяющий, Соловьев, попросил кассету с митингом и удивился. А где же, говорит, ты выступаешь? А я ему: я что, совсем без башки, чтобы на митингах выступать? Ну, он мне и говорит: я вообще поводов для отстранения не вижу, но решает руководство. Вот сейчас и жду, что решит руководство".
— Мне что непонятно,— горячится милиционер.— Такой сложный город Хасавюрт, и перед выборами в Чечне они начинают все это безобразие. Убирают начальника милиции, а ваххабитам только и надо, чтобы тут неразбериха была. Они могут этим воспользоваться. Может, кто-то намеренно это делает?
— Хотите сказать, что райотдел сейчас не способен бороться с ваххабитами?
— Нет, способен! Мои ребята и сейчас мне подчиняются. Звонят, консультируются, да, по сути, я руковожу. И мы сюда никого не пустим.
Уходя, подполковник говорит: "Недавно люди собрались на митинг в мою поддержку. Но если Сайгидпашу тронут, тут не один наш район восстанет. С нами четыре района, это очень много избирателей, понимаете? Власть не протащит своих ставленников, пока здесь Сайгидпаша. Но его свалить не так просто". И добавляет: "Мы с мэром с юности дружим. В один спортзал ходили. На одном ковре боролись".
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ Председатель совета старейшин Дагестана Гаджиали Даниялов: "Ни Путин, ни Яковлев не слышат народа, не видят, что происходит в Дагестане!" |
Перед отъездом я встретилась с председателем совета старейшин Дагестана Гаджиали Данияловым. На последнем заседании госсовета республики он осудил хасавюртовские митинги, назвав их началом "страшных процессов".
Я сижу на низком табурете перед стариком, который когда-то строил эту республику вместе со своим братом, возглавлявшим Дагестан около 30 лет. "Умаханов неплохой парень, но он действует не своим разумом, а разумом людей, которым нужна заваруха в этом регионе",— говорит старик.
Даниялов аварец, и я спрашиваю его, правда ли, что аварцы, как самый крупный в Дагестане народ, хотят отобрать власть у даргинцев.
— Нет! — кричит Даниялов, и у него начинают трястись руки.— Они хотят межнационального столкновения!
— Кто — они?
— Люди, которые стоят за этими митингами! Аварцы мирный народ, они хотят мира. И даргинцы хотят, и другие. Это самое страшное, что может в Дагестане произойти, я говорю про межнациональный конфликт. Посмотрите на Дагестан! С той стороны Грузия. Там безобразие, война. С этой стороны Чечня, безобразие, война. Дагестан зажат посредине, и никто не хочет, чтобы Дагестан, южный рубеж России, был спокойным! Американцы и здесь уже работают, ваххабизм — это их рук дело. России надо внимательнее следить за Дагестаном, нельзя бросать его на произвол судьбы. Ни Путин, ни Яковлев (полпред президента в ЮФО.— "Власть"), который приезжал в Дагестан, был в госсовете, но даже не заглянул в соседнюю дверь, где старейшины его ждали,— не слышат народа, не видят, что происходит в Дагестане!
В дверях дома появляется сын Даниялова. "Успокойся,— говорит он отцу,— не кричи". Чувствуя себя неловко, я собираюсь уйти, но старик держит меня за руку, не отпускает.
— Мне девяносто пять,— говорит он.— Не сегодня-завтра я уйду. Я не могу уйти с такой болью в сердце. Я помню Дагестан светлым, чистым, когда люди хорошо жили, когда никого не убивали. Сейчас в Дагестане страшно жить. Гусаева убили, такой хороший человек был. ОМОН взорвали недавно. Кто за этим стоит? Это люди, которые хотят взорвать мир в Дагестане.
"Опять ты за свое",— говорит сын Даниялова. Но, мне кажется, Даниялов прав. И так думают многие в Дагестане, потому что этот человек до сих пор пользуется здесь огромным авторитетом.
— Хасавюртовцы не правы, потому что от имени четырех районов они говорят обо всем Дагестане. Если им что-то не нравится, если они хотят, чтобы Магомедали ушел, пусть соберутся со старейшинами, вместе будем решать, что делать. Два года до выборов президента, куда вы спешите? Дайте человеку доработать спокойно! Зачем накалять обстановку? Зачем они обвиняют Магомедали, хотя все знают, что не он виноват, а его окружение? Авантюризм в Чечне к чему привел, мы знаем. Сейчас этот авантюризм пришел в Дагестан. Я прошу Россию вмешаться, иначе потом будет поздно.
Сын Даниялова нервничает. Старик действительно выглядит хуже, чем в начале нашей беседы. Я поднимаюсь, старик горячо жмет мне руку. Его сын провожает меня до ворот.
— Вы извините,— говорит мне он.— Ему девяносто пять, а я хочу, чтобы он до ста пяти дожил. Он каждый день смотрит новости, читает газеты, мне тяжело видеть, как ему больно от того, что творится в Дагестане. Он ведь тут все другим помнит. И все, что он вам говорил,— правда.
— И про сепаратизм тоже?
— Сепаратизма тут нет, но нам хотят его навязать. Вот пять лет назад Багаутдин Магомедов с Хаттабом тоже хотели, но народ свое слово сказал. Понимаете, тут такая ситуация, что республику все время надо контролировать. Один день прозеваешь, и поздно будет.