Причины поражения российских гимнастов в Афинах корреспондент Ъ АЛЕКСЕЙ Ъ-ДОСПЕХОВ обсудил с ЕВГЕНИЕМ Ъ-МАРЧЕНКО — одним из лучших акробатов СССР, который в 1991 году вместе с олимпийским чемпионом Валерием Люкиным уехал в США и вырастил там Карли Паттерсон, ставшую в Афинах абсолютной чемпионкой Олимпиады.
— Почему вы уехали в США?
— Я жил в Латвии, ситуация была тяжелая, остался без жилья. Мы с Люкиным поехали в Новый Орлеан. Два года проработали там в разных гимнастических клубах с мечтой открыть собственную школу. Потом приехали в Даллас. Думали, просто посмотреть. Но в Техасе нам понравилось: в штате намечался настоящий гимнастический бум. Полгода мы ходили со своими медалями, бизнес-планами по банкам, разным фирмам. Пытались найти деньги. Не смогли найти ни цента. И тогда Валера поехал домой и продал квартиру. Еще он получил $15 тыс. за победу на первом чемпионате мира для профессионалов. Еще друзья помогли. В конце концов мы открыли свою школу, которая сейчас лучшая в Америке. Сейчас у нас две школы: в одной 1000 студентов, в другой — 750.— Наверное, весь Техас к вам своих детей отправляет?
— Почему? В одном Далласе 53 гимнастические школы. Вообще, в Америке нет ребенка, который бы не занимался спортом.
— В общем, как в СССР?
— Нет, конечно. Разница большая. Мы взяли, разумеется, за основу советскую школу гимнастики, но перенести ее без изменений на американскую почву было невозможно. В России дети приходят, из них выбирают наиболее перспективных и пытаются сделать чемпионов. В Америке любой, кто пришел в школу, это материал, с которым ты обязан работать. У меня, например, помимо Карли, 40 человек в группе. В России все направлено на спорт высших достижений — и жизнь тренеров зависит от того, есть эти достижения или нет. А в Америке она зависит от количества занимающихся. Из 3000 клубов в Америке только несколько имеют элитных гимнастов. Потому что на элитной гимнастике мы теряем деньги.
— Как теряете?
— За маленького ребенка платят $17 в час. Элитные гимнасты, такие, как Карли, которые тренируются по 40 часов в неделю, платят тебе по $2-3 в час. Выгоднее, следовательно, работать с малышами.
— Но наверняка ведь титул абсолютной чемпионки, завоеванный здесь Карли Паттерсон, что-то принесет школе?
— Имидж, популярность. Но собственно победа никаких денег мне не приносит. У нас же негосударственная система, кроме клуба, источника дохода нет. Все остальное — просто приятно.
— В чем все-таки американская команда, которая выиграла оба индивидуальных многоборья, здесь была сильнее российской?
— У нас очень... как бы сказать — "юнайтед тим". На всех — одни цели, одни задачи, один план, одни требования. У нас каждый гимнаст — чрезвычайно дисциплинированный человек. Это главное. После прошлогоднего чемпионата мира я слышал такие высказывания: мол, у Карли с ее медалями начнется сладкая жизнь, она наберет вес. Но, видите, не набрала. А все просто. У нас дети не работают за деньги или хорошие поездки. Никакой другой мотивации, кроме спортивных достижений, у них нет, потому что и так есть все, что только можно пожелать. Знаете, это как в СССР: мы, советские спортсмены, работали только за идею. То же самое происходит сейчас в Америке. Дети — дети! — работают за идею.
— То есть взлет американской гимнастики не случаен?
— Конечно, нет. У нас там столько молодых. Вообще представляю, как в российской гимнастике тяжело. Много тренеров уехало. Они же получают деньги от государства, а работать за $50 нереально. Фанаты одни остались. Чтобы выигрывать Олимпийские игры, надо вкладывать большие деньги, от этого никуда не денешься.
— А вы бы хотели пригласить к себе кого-то из российских специалистов?
— А у меня их десять человек работают.