Событие недели — "Страна чудес" (Wonderland, 1999) Майкла Уинтерботтома, одного из самых активных и многоликих, если не сказать беспринципных, современных режиссеров (6 августа, "Первый канал", 3.30 ****). С одинаковой легкостью он работает в самых разных жанрах и стилистике, участвует порой аж в двух фестивалях категории А в год. Настойчивость оправдала себя: в прошлом году Уинтерботтом стал победителем Берлинского фестиваля с квазидокументальным фильмом о злоключениях юных афганских беженцев "В этом мире" (In this world, 2003). В "Стране чудес" он приобщился сразу и к модной манере снимать на цифровое видео, и к тематике английской социальной школы. В 1980-х годах, когда всем в мире, кроме британских режиссеров, было наплевать на отверженных, фильмы о безработных и нелегалах казались откровением и спустя двадцать лет стали торговой маркой Великобритании, стандартной и надоевшей. Тем не менее имитатор Уинтерботтом на удивление сделал очень свежее, человечное и по-своему увлекательное кино. Хотя на экране не происходит ничего, чего бы мы уже не видели или не могли бы представить. Пожилые родители и их три дочери концентрируют, кажется, все возможные проблемы и страхи простонародья. Одна девушка колеблется, принимать ли ей ухаживания соседа, выходца из Индии. Другая, парикмахерша, скачет из одной постели в другую. Третья выясняет отношения с бывшим мужем, безработной шпаной и футбольным фанатом, которому даже ребенка нельзя на уикенд доверить: обязательно потеряет. Сюжетные линии сходятся к финалу, который вполне можно определить как катарсис, хотя античный термин на первый взгляд мало подходит к истории о "маленьких людях" Лондона.
Прямо противоположная эстетика, ледяная, какая-то геометрическая, медлительная, воплощена в последнем фильме великого реформатора криминального жанра Жан-Пьера Мельвиля "Полицейский" (Un flic, 1972) (8 августа, ТВЦ, 18.00 ****). Правый анархист и денди, учитель "новой волны" и кумир Джона Ву с Тарантино, человек, знавший и уголовное подполье, и движение Сопротивления, циник и романтик, Мельвиль начинал с демократических баллад об уголовниках старой закалки. А потом перешел к манере, которую сравнивали с иероглифическим письмом: размеренной, обманчиво бесстрастной, технологичной в описаниях преступлений, античной по размаху страстей. Именно он снял "Самурая" (Le samourai, 1967), эталонный фильм о киллере-одиночке. "Полицейский" поражает и непривычным, пустым, сугубо современным Парижем, и построенным на недоговоренностях сценарием, и почти самурайской этикой, которую исповедует герой Алена Делона, расследующий ограбление банка. Как у любого нормального полицейского, его лучший друг Симон — хозяин ночного клуба, налетчик и наркодилер: этика полицейских и воров у Мельвиля всегда практически недоступна для непосвященных и покоится на очень тонких нюансах. Симон едва не попадает в ловушку, расставленную другом при попытке ограбить наркокурьера в поезде, но бежит на вертолете в одной из самых виртуозных сцен фильма. Полицейский дает преступному вице-директору банка покончить с собой, но Симона убивает, произнося одну из самых жутких фраз в мировом кино: "Он не стал бы кончать с собой".Другой забавный образец французского криминального кино — саркастическая басня о разных поколениях киллеров "Макс и Иеремия" (Max et Jeremie, 1992) Клер Девер (7 августа, ТВЦ, 21.45 ****). Макс (Филипп Нуаре) — пожилой джентльмен, гурман и брюзга, выполняющий только суперзаказы. Иеремия (Кристоф Ламбер) — драный и нечесаный щенок в кроссовках, пытающийся к старику примазаться. Любопытно, что Макс пользуется безнаказанностью, дарованной ему государством в благодарность за некие заслуги перед Сопротивлением: сплетение уголовщины, партизанщины, шпионажа и предательства во время оккупации — одна из самых больных тем для французского сознания. Впрочем, многие французские режиссеры предпочитают над самыми трагическими страницами истории посмеиваться. "Куда же делась седьмая рота?" (Mais ou est donc passee la 7e compagnie?, 1973) Робера Ламуре — образец истинно французского юмора, вульгарного и идиотского (7 августа, РТР, 2.45 ***). Фильм пользовался бешеным успехом и с течением времени стал почти национальным достоянием. Летом 1940 года, когда за считаные дни нацистские танки разнесли в щепки французскую армию, от 7-й роты осталось только трое бойцов. Весь фильм они то попадают в плен, то бегут из него с такой регулярностью, что один из них взмолится: "Может, нам больше не убегать? Стоит ли на пять минут?" Естественно, не обошлось и без сцены переодевания, когда доблестные вояки изображают, безбожно коверкая французский язык, оккупантов перед ошарашенной хозяйкой придорожной харчевни. Может быть, это и есть здоровое отношение к прошлому. Такие мысли приходят в голову, когда смотришь "Резню в Риме" (Rappresaglia, 1973) Джорджа Пана Косматоса — неудобоваримую стряпню о расстреле заложников нацистами (12 августа, "Культура", 21.35 *). Священник, пытающийся увещевать эсэсовского офицера,— худшая роль Марчелло Мастроянни. Затем Косматос перебрался в США и стал снимать фильмы со Сталлоне — туда ему и дорога. Разочаровывает и последний фильм, в котором сыграл Стив Маккуин,— "Охотник" (The Hunter, 1980) Базза Кулика (12 августа, "Первый канал", 4.00 **). Папа Торсон — последний, усталый охотник за теми людьми, которые, выйдя на свободу под залог, скрываются от правосудия; закон позволяет частным лицам отлавливать их. Но хронику этой колоритной профессии изрядно портит линия частной жизни Папы и особенно невыносимо пошлый финал, в котором он помогает жене родить ранее нежеланного им ребенка.