"На протяжении десятилетий русский романист (а с ним его текст) все еще комплексует перед зеком. Зоркий славист, отметивший, как охотно прибедняется герой нынешнего нашего романа, сказал, что на русском герое все еще ватник. Номер зековский, правда, неразличим. Номера нет — и на том спасибо..." (Владимир Маканин "Ракурс. Одна из возможных точек зрения на нынешний русский роман", эссе было прочитано автором на торжественном открытии 55-й Франкфуртской книжной ярмарки).
"Кто я? Я — мужичок в пугачевском тулупчике, постоялец Саратовского централа. Я лишь размышляю над происходящим" (Эдуард Лимонов "По тюрьмам").
"Несколько лет назад Федор рассчитал от нечего делать российский цикл устаканивания реформ, устаканивания их до приемлемого для обывателя состояния, когда можно жить, не опасаясь за свою шкуру, и даже кое-как богатеть духовно и материально, наращивая жирок. Цикл оказался длиною в 50 лет. Если отсчитывать с 1991 года, русское общество переведет дух в 2040-м..." (Юрий Арабов "Биг-бит", лауреат премии имени Аполлона Григорьева).
"Архипелаг Гуд Лак" (Виктор Пелевин "ДПП").
"Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник" (Рубен Давид Гонселес Гальего "Белое на черном", лауреат премии "Букер — Открытая Россия")."Китайцы хитрее, кавказцы наглее, но и те и другие ведут себя как хозяева, сознающие свою силу и власть" (Валентин Распутин "Дочь Ивана, мать Ивана").
"А потом спокойным и уверенным движением хакан Асыка положил иттарму на порог амбарчика, снял с нее Тамку и снял тамгу со своей шеи. Держа обе тамки на ладонях, будто взвешивая, какая из них тяжелее, он поднял лицо к нему. Звездная Ворга Каменным Поясом пересекала небосвод. И хакан Асыка, словно в воду родника, окунул голову в кольцо цепочки древней Канской Тамги" (Алексей Иванов "Сердце Пармы").
"Скажем, нашу страну оккупировали. Обратили в свою веру. Ну хорошо, у каждого мужа столько жен сколько он прокормит, на круг по три. Так, в поликлиниках тогда пусто все врачихи взяты в гаремы, в б-цах вообще, там д. быть одни мужч-ны и принимать только б-ных мужчин, кто же из мужей допустит чтобы его жену щупал другой. Из троллейб. парков из офисов, прядильных фабр. НИИ и трамв. депо все взяты в гарем" (Людмила Петрушевская "Номер Один, или В садах других возможностей").
"По мне в Рассее и сейчас предельно хорошо. На наших буржуев плевать — они ведь тоже наши, они от всего этого торгово-денежного летаргического порядка сами скоро запьют. И либералы с ними заодно. В России в глаза некоторым случайно даже в метро глянешь — господи, сколько там всего недоступного для мира сего!" (Юрий Мамлеев "Мир и хохот").