Роман Дж. М. Кутзее "Элизабет Костелло" вышел в 2003 году. Критики уже дописывали свои рецензии, когда пришло известие о награждении писателя Нобелевской премией. Одни, невзирая на Нобеля, обрушили на Кутзее претензии в чрезмерной заумности последнего сочинения. "Элизабет Костелло" называли не романом, а "лекцией", причем лекцией не самой занимательной. Другие, напротив, оценили роман именно как сумму идей. Ирландец Джон Бэнвилл, например, сделал "Элизабет Костелло" комплимент, назвав роман "предсмертной запиской самоубийцы". Так на коллегу подействовала откровенность, с которой Кутзее высказался в романе о своей писательской сущности. Он изготовил великолепное зеркало, в которое будет небесполезно заглянуть любому писателю.
Для начала автор отразился в изготовленном зеркале сам: Costello — неполная анаграмма фамилии писателя. Отражение получилось явно постарше: Элизабет 1928 года рождения, сам Кутзее — 1940-го. Впервые идея такого "двойника" появилась в 1999 году: роман действительно возник из лекций, оттуда и названия восьми глав. В одной из лекций Кутзее поведал о некоей австралийской писательнице, авторе девяти романов, из которых самое известное произведение — "Дом на Экклс-стрит" — написано от лица джойсовской героини Мэрион Блум. Но вот спустя несколько лет Элизабет вновь ожила.Теперь она уже не так легка на подъем, выглядит уставшей и немощной. Но что-то еще пылает внутри. Осталась ребяческая вера: "Неважно, что Бог потерпел неудачу и социализм тоже — все еще оставались Достоевский, Рильке и Ван Гог, чтобы вести вперед". У писательницы-пенсионерки не пропал и азарт потягаться с классиками. Еще в юности она мечтала, что ее книги встанут в Британском музее на одну полку с Колриджем и Конрадом. Тему бессмертия она исследует с тем любопытством, с каким изучают условия жизни в отеле, где предстоит надолго остановиться: важны любые детали. Не исчезла и тяга к путешествиям — Элизабет вместе с сыном отправляется за очередной наградой-бирюлькой в Америку. Сын переживает, как бы мать не слишком много говорила о Кафке (кому это нужно в Америке 1990-х?), но чтобы и не догадалась, что премию ей вручают по случаю празднования года Австралии. Дальше следует еще несколько испытаний: с нигерийским коллегой и русским оркестром она развлекает богатых пенсионеров на морском лайнере, читает лекции в колледже, где преподает астрономию ее сын, навещает сестру в Африке, выступает с докладом на конференции по проблеме зла.
Вместе с Элизабет автор смело бросается в самую гущу споров. Каждый эпизод — вызов: академическому или литературному сообществу, клерикалам или африканским собратьям по перу. Кутзее ввязался в литературную драку с не вымышленным, а вполне реальным писателем Полом Уэстом, чей роман о фашистах показался ему воплощением зла. Вообразите только: если бы Владимир Войнович вставил в свой роман персонажа Виктора Пелевина и признался бы ему в своей нелюбви. Вышел бы пассаж. Но в западном писательском мире пас Кутзее был подхвачен: игру продолжила другая сочинительница. Вдохновившись лекциями Кутзее и еще до появления "Элизабет Костелло", она взяла, да и выпустила свой вариант романа "Дом на Экклс-стрит". Теперь вот утверждает, что Кутзее при личной встрече претензий не высказал.
В мистической финальной главе Элизабет ждет главное испытание. У ворот вечности случается некоторая заминка: чтобы попасть внутрь, надо подать заявление о своих убеждениях. Как человек творческий, она может изобразить подражание любым убеждениям. Но уж больно подозрительно знакомыми кажутся ей эти кафкианские интерьеры: не специальное ли это чистилище для писателей, где мучают штамповщиков литературных клише.
Возможно, для российского читателя самым интересным оказался "достоевский" роман Дж. М. Кутзее "Осень в Петербурге". Однако самой известной игрой с классическим произведением стал его роман "Мистер Фо", в котором действуют не только Робинзон Крузо, Пятница, но и сам Даниель Дефо. Петербургские издатели объединили кутзеевского "Фо" с романом "Пятница" француза Мишеля Турнье, не преминув напомнить, что французу игра с английским классиком принесла Гонкуровскую премию, а южноафриканцу — Нобелевку. Кутзее и в 2003-м подтвердил, что этот сюжет для него один из ключевых: в нобелевской речи вновь появляется "бедный Робин", которому неуютно в Англии, потому что там "слишком много разговоров".
Первым историю Робинзона Крузо продолжил сам Даниель Дефо: Крузо вновь отправлялся в далекие путешествия и даже побывал на том самом острове. Правда, новые приключения героя были встречены публикой гораздо холоднее. Мишель Турнье и Дж. М. Кутзее попробовали по-своему пересказать известный сюжет. "Робинзон Крузо" по-французски назывался "Пятница, или Тихоокеанский лимб": на острове герой занимается не столько выживанием, сколько философскими размышлениями. В гораздо меньшем по объему романе Дж. М. Кутзее решается как следует встряхнуть старую историю. Писатель использует запрещенный прием: впускает в свой роман новую героиню, что оказывается так же опасно, как женщина на корабле. Рядом с островом терпит кораблекрушение еще одно судно — и вскоре мистер Крузо обзаводится еще и миссис Крузо. При всем различии двух повествований каждый из авторов приготовил герою Дефо совсем другой финал: у Кутзее Робинзон умирает на корабле, так и не добравшись до родины и завещав все дальнейшие приключения новоявленной миссис Крузо. У Турнье философски настроенный Робинзон просит своих спасителей развернуть корабль — и возвращается на остров. Только вместо Пятницы, который предпочел цивилизацию, с ним теперь Четверг, эстонский юнга Яан Нельяпаев.
Дж. М. Кутзее. Элизабет Костелло / Перевод с английского Е. Бросалиной, Ж. Грушанской. СПб.: Амфора, 2004
Дж. М. Кутзее. Мистер Фо. Мишель Турнье. Пятница / Перевод с английского А. Файнгара. Перевод с французского И. Волевич. СПб.: Амфора, 2004