специальный корреспондент
Ну вот был я в Дагомысе, и не раз. Очень хорошее место. Я очень его люблю. И мне обидно, что Михаил Саакашвили хочет денонсировать именно Дагомысские соглашения. Нельзя ли денонсировать какие-нибудь другие соглашения, если уж надо что-нибудь непременно денонсировать? Кучук-Кайнарджийское, например. Достойное соглашение, не хуже никаких других. Денонсировать их — одно удовольствие. Но нет — Михаил Саакашвили хочет денонсировать именно Дагомысские соглашения.
И видимо, не у меня одного такое раздражение по этому поводу. Не один я люблю Дагомыс. МИД РФ очень близко к сердцу принял эту идею и вчера целый день ажиотажно реагировал.
А лучше бы подумать о том, что будет делать Михаил Саакашвили, если денонсирует Дагомысские соглашения? Ну вот денонсировал. Причинил боль всем любителям Дагомыса. Но стала ли от этого Южная Осетия ближе к Грузии? Нет, стала дальше.
Затем Михаил Саакашвили должен попытаться захватить Южную Осетию силой. Это будет, по крайней мере, логично. Зачем-то ведь денонсировал. Получится ли захватить? Спорно. Но предположим, что получится. Зимой, когда снегом завалит дорогу на Рокском перевале и помощи южным осетинам ждать будет неоткуда (хотя, скорее, до весны они и сами продержатся)... Но вдруг получилось. И вот тогда все становится очень плохо. Михаил Саакашвили автоматически получает в Южной Осетии свою Чечню и окончательно теряет Абхазию, любые переговоры с которой и раньше, мягко говоря, не складывались. Михаил Саакашвили все это на самом деле прекрасно понимает. Но тогда зачем он говорит о денонсации?
Это и есть война нервов. Тот, у кого первого они сдают, проигрывает. Так уже было в Аджарии. Аслан Абашидзе бездарно проиграл свою войну нервов в тот момент, когда начал взрывать мосты. Он мог бы продержаться подольше.
Когда Михаил Саакашвили говорит о денонсации Дагомысских соглашений, он не просто блефует. Он шантажирует нас, прямолинейных россиян, увлекшихся большой политикой. Он понимает, что один из этих россиян, Владимир Путин, несмотря на всю свою увлеченность, не может согласиться на денонсацию. Если он соглашается и выводит войска миротворцев, то сразу автоматически становится предателем интересов не только южноосетинского, но и североосетинского народа, являющегося неотъемлемой частью российского народа. А Владимир Путин не может быть предателем.
А если после денонсации, даже односторонней, Владимир Путин не выводит войска, то так же автоматически становится оккупантом на чужой земле. Но Владимир Путин — не оккупант.
Ему остается настаивать на том, что для денонсации соглашений нет никакого повода. А если денонсация происходит без повода, то вне закона должен будет, по идее, оказаться господин Саакашвили. При таком раскладе сразу возникают хорошие варианты, и можно попытаться сыграть свою игру, то есть оставить все как есть.
Впрочем, первая реакция российского МИДа позволяет Михаилу Саакашвили надеяться на то, что он может выиграть войну нервов, так же как и в истории с Аджарией.