фестиваль театр
Голландский фестиваль, один из самых содержательных театральных форумов Европы, ожидают перемены. Художественный руководитель фестиваля режиссер Иво ван Хове покидает свой пост и уступает его руководителю Нидерландской оперы Пьеру Ауди. Из Амстердама — РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Слово "театр", как известно, помимо переносных имеет два прямых смысла. Во-первых, это стены, здание, адрес в городе. Во-вторых — люди, то есть труппа, играющая спектакли. По тому, насколько слиты или разделены два эти значения, можно судить о творческих традициях и экономической структуре театральной культуры. В этом смысле нет, наверное, более далеких друг от друга стран, чем Россия и Голландия. У нас, в стране мощной традиции репертуарных театров, каждая труппа издавна была прикреплена к определенному адресу, к конкретному дому. С недавних пор все меняется, есть частные или бездомные труппы, но и теперь еще многие зрители путаются и не могут осознать, что если спектакль идет, например, на сцене Театра Вахтангова, то он совершенно не обязательно является спектаклем труппы Театра имени Вахтангова.
В Нидерландах все было и есть наоборот. Наверное, это единственная европейская страна, где ни одной труппе, то есть ни одному театру, не принадлежит ни один театр, то есть здание. При том что самих театральных зданий (и трупп тоже) хоть отбавляй. Есть свободный рынок зданий и трупп, а на аренду помещений труппы имеют отдельные субсидии. Даже национальная опера и национальный балет разделены между собой, чтобы здание Государственного музыкального театра, где поют и танцуют две государственные труппы, не принадлежало никому целиком. Все это не чья-то прихоть и не историческое недоразумение, а осознанный выбор. Просто голландцы не хотят ничего закреплять навсегда, не хотят создавать никаких традиций. Следовательно, не давать никому возможности этими традициями спекулировать. Ущерб для свободомыслия от предрассудков и лишних комплексов здесь не без оснований считают большим злом, чем дополнительные финансовые расходы, в театральном случае — на аренду площадок. В Голландии все помнят и осознают тот факт, что ни к чему нельзя привыкать.
Режиссер Иво ван Хове, руководитель амстердамской труппы "Тоонелгруп", принадлежит как раз к числу тех, кто осторожно сожалеет об отсутствии в его стране хотя бы одного национального репертуарного драматического театра, как "Комеди Франсэз" в тоже "нерепертуарной" Франции. В этом году господин ван Хове стал запланированной жертвой голландской любви к регулярным переменам: он покидает пост художественного руководителя Holland Festival и уступает кресло Пьеру Ауди, нынешнему руководителю Нидерландской оперы. Но опасения, что фестиваль теперь даст крен в сторону музыкального театра, беспочвенны. Хотя бы потому, что Иво ван Хове сам не слишком увлекался приглашением в Амстердам добротных мейнстримовских драматических спектаклей. Любимыми персонажами арт-директора были Кристоф Марталер, Алан Платель, Саша Вальц, Мег Стюарт, то есть постановщики, работающие в пограничных жанрах, где сплетаются драмтеатр, музыка, танец, пантомима и даже цирк. Поэтому в фестивальной программе разделы "Театр" или "Танец" оказывались часто потеснены рубрикой "Театр-танец-музыка".
Сам Иво ван Хове, кстати, на прощание показал на фестивале обычный драматический спектакль. Правда, необычной длины. Пять часов с двумя антрактами — для Голландии, где привыкли экономить свое и чужое время, это что-то невероятное. И пьеса популярного современного английского драматурга Алана Эйкборна "Победы Нормана" (Норманом зовут главного героя, однако в названии скрыта игра терминов: "The Norman Conguest" — это историческое завоевание Англии норманнами в 1066 году) поначалу выглядит просто очередной кассовой комедией. Брат, две сестры и их партнеры проводят неделю в родительском доме, при этом вступая в разнообразные отношения и попадая в занятные бытовые ситуации. Таких пьес вообще-то в мире миллион.
Лишь тогда, когда начинается второе действие, становится ясно, что снискавший славу интеллектуального комедиографа Эйкборн не сплоховал и на этот раз. Потому что и во втором, и в третьем действии (а по сути, это три отдельные пьесы) происходят те же самые события, что и в первом. Только мы смотрим на них будто из соседних помещений. Если, скажем, в первом действии персонаж уходил со сцены "в другую комнату", то во втором мы видим, как он туда входит. Остальное читатель может себе легко вообразить. То есть описанные события как бы теряют объективность, хотя и оказываются "объективно" представленными с трех разных точек зрения. Якобы банальные ситуации приобретают небытовую трехмерность, и в этой объемности начинаешь видеть какую-то иррациональную угрозу.
Может быть, иной режиссер все-таки согнул бы пьесу в комическую сторону, но Иво ван Хове добавляет автору собственной тревоги: поставленный посреди сцены дом-вагончик (художник Ян Версвейвельд) постепенно разваливается, по сцене разбрасывают всякие домашние вещи, на огромном видеоэкране крупным планом возникают какие-то обрывки быта — словом, хаос наступает. Все три части к тому же играются в разных тональностях. Первая — с нормальной температурой, вторая — на взвинченных тонах, но третья — неожиданно спокойно, даже несколько безучастно. Действительно, с тем, что в мире ничего не объективно и все зыбко, лучше в конце концов смириться.