Для автора книги "Осип Мандельштам" в молодогвардейской серии "Жизнь замечательных людей" очень важен принцип, возведенный из ахматовской формулы Сергеем Аверинцевым: "Нас здесь не стояло". "Нас", то есть "филологов нового поколения", каковым является сам преподаватель кафедры литературной критики факультета журналистики МГУ Олег Лекманов, а также вас, уважаемые читатели. Это одна из самых сдержанных биографий знаменитой серии, можно даже подумать, что автор не радеет за своего героя, не желает доказать, что тот здесь самый "замечательный". Олег Лекманов сразу просит воздержаться от игры, которая, собственно, и составляет самый интерес чтения биографий великих мира сего.
Автору от соблазна удержаться удалось, причем даже не без элегантности. Например, для запутанной истории отношений Ольга Ваксель — Мандельштам — Надежда Яковлевна он выбирает жанр небольшой театральной композиции. Слово предоставляется обеим дамам, а затем вывод делается с помощью полностью приведенного стихотворения "Жизнь упала, как зарница". Это уже в интервью литературовед может признаться, что ему "по-обывательски" любопытно, как это понимать, что почти все женщины Мандельштама были красавицы, а Надежда Яковлевна... Биография же отвечает просто: а вот так! И все тут (впрочем, галопом биография проходится по всем пунктам "донжуанского списка" поэта, разве что такая значимая героиня, как Эмма Герштейн, несколько оттеснена на задний план — это ей, видимо, за мемуары). Надо отдать должное Олегу Лекманову, не каждый современный исследователь осмелился бы при всех потешить свое любопытство.О скандальных сюжетах, будь то пощечины или литераторские разборки, здесь тоже говорят документы и мемуарные цитаты. Зато таким образом автор завоевывает свое право столь же сдержанно и оттого более достоверно писать и о самых трагичных страницах биографии Мандельштама, об истории его арестов и гибели. В сжатой биографии тем не менее приходится подробно разбираться буквально по каждому пункту. Например, еще пушкинист Вересаев завещал именно так, перечислением мнений, воссоздавать портрет поэта. А Мандельштама, как и Пушкина, разные люди запомнили по-разному. Кстати, вроде бы такая сугубо историко-литературная постановка темы, как "Пушкин и Мандельштам", здесь приобретает биографический характер. И вопрос, "рядился ли Мандельштам в Пушкина", требует однозначного ответа. Судя по одним воспоминаниям, "рядился" — когда пришел на костюмированный бал в парике, с баками и в цилиндре. А Надежда Яковлевна же была против и категорически эту историю отрицала. Вот тут биографу приходится становиться режиссером чужих мнений. Филолог нового поколения слушает старый совет, данный Юрием Тыняновым Надежде Яковлевне: одни события из жизни Мандельштама "сделать литературными фактами, а другие — игнорировать". Вдова последовала мудрому тыняновскому совету. Автор новой книги — тоже.
А вот Марина Пикассо решила сделать все свои детские воспоминания, будь они смутными и яркими, фактами творческой биографии дедушки Пабло. Если бы родственником Марины Пикассо был Маяковский, она, не колеблясь, сделала бы эпиграфом знаменитую строчку про умирающих детей. Но и в высказываниях великого художника нашлось подходящее: "Чтобы нарисовать голубку, нужно сначала свернуть ей шею". Вообще-то мы и так подозреваем, насколько нелегко приходится всем этим голубкам-родственникам, что оказываются в сфере притяжения гения. Если кто сомневался, книга "Дедушка" — действительно убедительное свидетельство. К тому же сейчас, когда доказательные попытки "поколебать треножник" какого-нибудь общепризнанного гения становятся редки, все чаще появляются именно такие книги-обвинения.
Но лишь поначалу читаешь книгу с подобным настроением: мол, хотела бы я побыть такой вот голубкой, да от такого, как Пикассо, даже бедность принять — благо! Марине Пикассо все же удалось написать не сборник ненависти, хотя черной краски она не пожалела, а книгу со своим внутренним сюжетом. И этот сюжет — не только сказка о превращении внучки-нищенки в богачку-благотворительницу, строящую детские дома во Вьетнаме. Постепенно начинаешь сочувствовать внукам, которым "шею-то сворачивали", но которых не рисовали (в отличие от сына Пауло, который как-никак остался в истории как Арлекин со знаменитого портрета). И вот когда уже все самое сокровенное изложено, все круги страдания пройдены, автор все же сознается, что взгляд на Пикассо как на единственного виновника всех семейных страданий ("вырождение отца, выходки матери, закат бабушки Ольги, депрессия и самоубийство брата Паблито") неверен. Подобное упрощение сродни тому, как само имя Пикассо со всеми этими логотипами, пепельницами, галстуками и духами теперь "превратилось в машину, делающую деньги". Да и заветное желание Марины, чтобы Пабло Пикассо превратился в "обычного" дедушку с полным отсутствием художественных способностей, тоже не самое добродушное.
Олег Лекманов. Осип Мандельштам. М.: Молодая гвардия, 2004 (Жизнь замечательных людей)
Марина Пикассо. Дедушка / Перевод с французского Дмитрия Савосина. М.: Текст, 2004