В этом году исполняется 80 лет подвигу 28 панфиловцев, увековеченному в бесконечных топонимах по всему СССР. О том, что историю 28 панфиловцев выдумал в 1941 году журналист «Красной звезды», стало известно уже в 1948 году, когда прокуратура СССР провела официальное расследование и установила, что в боях по Волоколамскому направлению в ноябре 1941 года принимали участие не 28, а 1534 военнослужащих. Выводы прокуратуры, однако, не помешали славе 28 панфиловцев. К 80-летию мистификации, до сих пор выступающей одним из символов героизма советского народа, Ульяна Волохова вспомнила других не существовавших героев русской истории и выяснила их биографии
Изобретатель велосипеда Ефим Артамонов 1776–1815
Биография Ефима Артамонова примечательна: родился в семье крепостного в районе Челябинска и в детстве помогал отцу в ремонте барж, в 14 лет отправился работать на Нижнетагильский завод и, чтобы навещать родных, проходил пешком по 85 км. Считается, что мысль об индивидуальном средстве перемещения зародилась у него именно во время этих походов. В какой момент план удалось реализовать, неизвестно, но в 1800 году в Екатеринбурге Артамонов был бит розгами за то, что «в день Ильи Пророка ездил на диковинном самокате», чем пугал лошадей, которые вставали на дыбы и «увечья прохожим чинили немалые». Диковинный самокат представлял собой два колеса и деревянное сиденье между ними, к переднему колесу были прикреплены педали, которые и приводили конструкцию в движение. В 1801 году Артамонов проехал на своем устройстве от Урала до Петербурга, и император пожаловал ему за изобретение 25 рублей и вольную. Изобретение получило распространение среди уральских рабочих, но управляющим заводов это не понравилось — велосипеды были уничтожены, а рабочие вместе с Артамоновым высечены. До конца жизни Артамонов работал на уральских заводах, успев изобрести еще насос для откачки воды на баржах и построить первый автомобиль с паровым двигателем.
История о русском мужике, который за 84 года до изобретения педального велосипеда построил его действующий прототип, стала известна в 1896 году: в книге «Исторический очерк уральских заводов» о нем упомянул экономист Василий Белов — без особых подробностей. Деталями жизнь Артамонова обросла уже в советские годы: на волне борьбы с низкопоклонством перед Западом его историю вспомнили и, публикуя в газетах, справочниках и книгах, стали постепенно дополнять. Так в его биографии появились бесконечные порки при царском режиме и новые изобретения, а сам велосипед из средства передвижения превратился в своего рода символ свободы, которую капиталисты-управляющие отняли у рабочих. В 1950 году статья об Артамонове была помещена в Большую советскую энциклопедию. Под сомнение существование Артамонова поставили уже в 1980-х, когда стали появляться статьи, в которых утверждалось, что в означенные годы ни человек по имени Ефим Артамонов с Урала, ни транспортное средство, похожее на велосипед, ни в каких источниках не упоминаются. Сейчас Артамонов и его велосипед считаются мистификацией, хотя по-прежнему неизвестно, был ли ее создателем Белов или его ввели в заблуждение.
Пионер воздухоплавания Крякутной XVIII век
О Крякутном известно немного: родился где-то в Костромском уезде, служил подьячим у рязанского воеводы. Зато точно известен год, когда он совершил первый полет. В 1731 году он смастерил некий «фурвин», то есть огромный шар, «надул его поганым и вонючим», приделал под ним место для пассажира, уселся и поднялся в воздух. Полет продлился недолго: Крякутной поднялся выше березы, но порыв ветра ударил его о колокольню, он зацепился за веревку колокола и только благодаря этому выжил. Жители Рязани встретили эксперименты с шаром агрессивно: сначала Крякутного хотели живьем закопать в землю или сжечь, но потом решили просто выгнать из города. Крякутной ушел в Москву, и больше о его жизни ничего не известно.
Признания своих достижений Крякутной удостоился спустя 170 лет. В 1901 году в газете «Россия» его историю рассказал математик и историк воздухоплавания Александр Родных, ссылаясь на рукопись «О воздушном летании в России с 906 лета по Р.Х.», хранившуюся в собрании библиофила Якова Березина-Ширяева. Рукопись происходила из коллекции другого библиофила Александра Сулакадзева (1771–1829), известного своими мистификациями и фантазиями на историческую тему, вполне распространенными в период романтического увлечения историей. В 1962 году, однако, историк Дмитрий Лихачев доказал, что использованная Родных рукопись была результатом двойной фальсификации: изначально речь в ней шла о немце, но затем кто-то исправил фразу «немец крещеной Фурцель» на «нерехтец Крякутной фурвин», в результате чего и появился никому не известный русский изобретатель. Скорее всего, правку в текст внес сам Родных, мечтавший утвердить приоритет русских в воздухоплавании. «Рукопись эта,— писал он,— весьма важна для нашей матушки России, так как указывает, что первенство в деле изобретения воздушных шаров принадлежит России еще за 60 лет до появления во Франции монгольфьеров и шарльеров».
Борец за свободу братского народа Алексей Гусев ? — 16 августа 1849
О ранних годах жизни Алексея Гусева нам ничего не известно, только о его службе в русской армии уже в чине капитана. Гусев служил в Минске, пользовался уважением офицерского состава и любовью солдат — он уважительно относился к младшим по званию и никогда не допускал насилия. В июне 1849 года его полк был направлен в Венгрию — подавлять восстание против австрийского императора. Гусева это возмутило: «Должны ли мы бороться с венграми только потому, что они враги Габсбургов? Ведь это совсем не повод проливать русскую кровь и подавлять стремление венгров к свободе». В течение нескольких недель он выступал перед солдатами и офицерами, призывая поднять бунт против похода в Венгрию. Вскоре об этой подрывной деятельности узнало начальство, Гусева и еще 15 офицеров, поддерживавших его, арестовали. Семерых из них, в том числе Гусева, военно-полевой суд приговорил к смертной казни, остальных разжаловали и отправили в Сибирь. Приговор был приведен в исполнение 16 августа 1849 года во дворе казармы, Гусева казнили последним.
Трагическая история русского офицера, пострадавшего за солидарность с другим народом, была описана в 1945 году в статье венгерского писателя Белы Иллеша, опубликованной в коммунистической газете «Новое слово». Иллеш утверждал, что источником сведений стали документы, обнаруженные им в 1930-х годах в минских архивах. История была подхвачена и перепечатана несколькими изданиями, но действительно популярной стала еще через несколько лет, когда власть в Венгрии монополизировали коммунисты и в стране началась подготовка к празднованию 100-летия революции. Алексей Гусев стал символом братской дружбы между венгерским и русским народами: Иллеш выпустил о нем книгу, его историю внесли в школьные учебники по истории, его именем назвали улицу в центральном районе Будапешта, а на одно из зданий повесили мемориальную табличку. Слава капитана росла, а проверить подлинность изложенных Иллешем фактов было невозможно: искомые архивы были уничтожены во время войны. То, что Иллеш Гусева выдумал, удалось доказать только в конце 1980-х, когда, изучив все возможные источники, ученые так и не обнаружили в русской армии середины XIX века никого с таким именем и такой судьбой. Было установлено, что несколько офицеров-поляков действительно перешли на сторону венгров в 1849 году, но Алексея Гусева среди них не было. В 1990 году улицу Гусева в Будапеште переименовали, мемориальную табличку сняли в 1995-м.
Звезда советского арт-брют Фома Яремчук 1907–1986
Фома Яремчук родился в Сибири, окончил три класса сельской школы, до 29 лет жил в своей глухой деревне, в 1936 году был отправлен в лагерь — не то как кулак, не то за клевету на советскую власть. В 1947 году Яремчука прямо из лагеря перевели в психиатрическую больницу в Саратове. Там под наблюдением ведущих советских психиатров, включая советского специалиста по арт-терапии Михаила Кутанина, он начал рисовать, выражая на бумаге пережитый в лагере ужас. Рисовал на всем подряд, включая обрывки старых обоев. В 1963 году его состояние ухудшилось, его перевели в психоневрологический интернат, где он и умер в 1986 году.
В биографии Яремчука много пробелов и нестыковок, но очевидным свидетельством его существования были сами работы. Впервые о его творчестве заговорили в 2007 году, когда немецкая галеристка Сюзанна Цандер, специалист по арт-брют, привезла его рисунки в Кёльн на ярмарку Cologne Art Fair. Рисунки пользовались спросом, продавались в среднем по €1000 за штуку и были с интересом встречены критиками, разглядевшими в них аллегории столкновения человека с системой и ужас дегуманизации. В 2008 году Цандер выпустила альбом Яремчука с предисловием Катрин Лорх, искусствоведа и обозревателя Sueddeutsche Zeitung. Еще один альбом — с предисловием британского авторитетного специалиста — вышел в 2017 году. В этом же году жизнью и творчеством художника, пользовавшегося спросом в Европе, но совершенно неизвестного на родине, заинтересовались журналисты Юлия Вишневецкая и Михаил Яшнов. Они провели расследование и выяснили, что Фома Яремчук был мистификацией некоего Александра Гесса, который в 2006 году продал Цандер большую коробку с рисунками якобы пациента советской психбольницы. На самом деле рисунки сделал волгоградский художник Станислав Азаров, Гесс их выкупил, сочинил миф о Яремчуке и на всякий случай облил рисунки мочой — видимо, чтобы подтвердить подлинность их ужасного происхождения. Текст расследования был опубликован в 2019 году на «Медузе» (издание включено Минюстом в список иноагентов).
Забытый режиссер Юрий Гадюкин 1932–1960
Юрий Гадюкин родился в Ленинграде, пережил блокаду. В 1949 году устроился помощником режиссера на «Ленфильм» и сделал стремительную карьеру: уже в 1954 году на экраны вышел его первый фильм «Там, где бродят тракторы». Сценарий родился случайно — Гадюкин выпивал со сценаристом Евгением Помещиковым, в шутку они написали пародию на советское кино. Рассказ попал к директору «Ленфильма», пародии тот не заметил, зато увидел отличную заявку на фильм. В СССР «Там, где бродят тракторы» встретили тепло и фильм даже отправили на Бухарестский кинофестиваль. Западные критики увидели в картине сатиру на советскую действительность, и в СССР фильм запретили. Испугавшись последствий, Гадюкин бежал в Англию, где продолжил режиссерскую карьеру. В Лондоне он снял фильм «Ожидание...» по пьесе Беккета «В ожидании Годо», затем углубился в изучение зарождающейся в Англии «драматургии кухонной раковины» и снял в эстетике социального реализма фильм «Октябрьская свадьба». Следующий фильм «Могильный идол» должен был стать экспериментом в жанре полной импровизации, но довести его до конца не удалось: Гадюкин оказался деспотом и тираном, проект затянулся, и продюсеры прекратили финансирование, а через несколько дней тело режиссера нашли в Темзе с простреленной головой.
Насыщенная творческая биография забытого англо-советского режиссера стала достоянием общественности в августе 2009 года. Тогда в англоязычной Wikipedia появилась его страница с подробностями биографии, по всем правилам снабженная ссылками на источники. Активными из них, впрочем, были только ссылки на персональную страницу режиссера на IMDB и на сайт о творчестве Гадюкина. Почти четыре года статья никому не мешала и интриговала синефилов, которые нигде не могли найти фильмы Гадюкина. Но в 2013 году на нее наткнулся один из редакторов Wikipedia Ярослав Блантер, профессор Технического университета в Делфте. Он проверил источники, указанные в статье, и пришел к выводу, что Гадюкин был мистификацией. Статью удалили, а через два месяца стали известны ее авторы — начинающие кинематографисты режиссер Гэвин Бойтер и режиссер монтажа Гай Дакер. Они рассказали, как однажды напились в лондонском пабе и придумали персонажа: «смесь Андрея Тарковского с помешанным на контроле Стэнли Кубриком, архетипический режиссер, медленно впадающий в безумие. Псих и манипулятор». Друзья решили, что про него нужно снять мокьюментари, а для убедительности сначала решили создать в интернете доказательства существования Гадюкина. Так появились статья на Wikipedia и личный сайт режиссера, который якобы создал и поддерживал писатель из Кентукки, много лет работающий над книгой о потерянных фильмах. Еще Бойтер и Дакер попросили поддержать проект своего приятеля, ведущего популярного киноблога, и тот рассказал подписчикам, как провел ночь за просмотром фильмов Гадюкина. Фильм они так и не сняли, единственное, что от него осталось,— небольшое интервью Гадюкина, с которого он, разозлившись на журналиста, уходит, несколько афиш к фильмам и газета с заметкой о его гибели.
Таинственная поэтесса Серебряного века Черубина де Габриак ? — ?
Дата рождения Черубины де Габриак так и осталась невыясненной: сама она в 1909 году утверждала, что ей 18, следовательно, родиться она должна была в 1891 году; Максимилиан Волошин в биографической статьей заявлял, что родилась она в 1877-м. Про детство известно больше: Черубина родилась в богатой смешанной семье, мама была русской, папа — испанец. Мать умерла, когда Черубина была ребенком, и воспитание дочери полностью взял на себя отец — ревностный католик, строго следивший за нравственностью Черубины. Долгое время она воспитывалась в католическом монастыре, затем в доме отца под присмотром монаха-иезуита, и даже собиралась уйти в монастырь, но не ушла. В 1909 году де Габриак прислала в редакцию символистского журнала «Аполлон» цикл из 25 стихотворений, записанных на густо надушенных листах, переложенных засушенными цветами. Издатель журнала Сергей Маковский был потрясен качеством стихов и тут же их напечатал. Литературное сообщество тоже встретило нового поэта с восторгом и увидело в ней настоящего символиста. Поддерживая таинственный имидж, де Габриак никогда не появлялась на публике, но, например, рассказывала о себе Маковскому по телефону. В 1910 году «Аполлон» опубликовал еще 13 стихотворений де Габриак, после чего она перестала публиковаться и о дальнейшей ее жизни ничего не известно.
Таинственная поэтесса, возникшая из ниоткуда, не на шутку заинтриговала главных поэтов Серебряного века: все мечтали с ней познакомиться и пообщаться. Почти год все литературное сообщество только и говорило что о загадочной поэтессе и ее прекрасных стихах, пока наконец она не была разоблачена. Черубиной де Габриак оказалась преподавательница русской словесности Елизавета Дмитриева, придумавшая это загадочное альтер эго вместе со своим другом — поэтом Максимилианом Волошиным. Узнало общество об этом довольно эффектно. Николай Гумилев был влюблен в Дмитриеву и даже сделал ей предложение, но она ответила отказом. Узнав от общего знакомого, что Черубина де Габриак была придумана Дмитриевой вместе с Волошиным, Гумилев заподозрил между ними связь и пришел в ярость. В приступе ревности он прилюдно бросил ей в лицо: «Вы распространяете ложь, будто я собирался жениться на вас. Вы были моей метреской. На таковых не женятся». Сцена потребовала объяснения, история с мистификацией стала публичной, а Волошин вызвал Гумилева на дуэль. Гумилев промахнулся, Волошин и вовсе сначала не сумел выстрелить, а затем тоже промахнулся. Считается, что это была последняя дуэль поэтов в русской культуре.