министр образования и науки
"Не бывает экономически интересного проекта, который не нашел бы финансирования"
— По числу патентов, выданных на душу населения, Россия соотносится с США примерно как 3:4. Где, по-вашему, все эти разработки?
— Это соотношение мне казалось несколько иным. В США их все-таки больше, они бесспорные лидеры по этому показателю. Но это не принципиально. Важно другое. Во-первых, результат научно-технической деятельности не всегда патент. Существует ноу-хау, существует коммерческая тайна. Эти режимы защиты интеллектуальной собственности не менее эффективны, чем патентование. Вторая вещь — никакое наличие патентов или иных результатов научно-технической деятельности само по себе не обеспечивает использования их в экономике. Сейчас появилось такое модное словосочетание "технологический коридор". Так вот, у нас нет широкого технологического коридора, который идет от знаний к рынку. Даже не к производству, не к промышленности, а именно к рынку. Построение этого технологического коридора, то есть институтов, которые обеспечивают передачу технологий, создание системы правил, нормативных актов, законодательных актов — это и есть формирование национальной инновационной системы. Сегодня мы занимаемся ее построением. Практически все элементы уже созданы, но система, во-первых, довольно слабая, а во-вторых, разрозненная.
— На какой стадии находится сейчас разработка законодательного обеспечения инновационной деятельности?
— Пакет законопроектов на эту тему подготовлен, идет согласование с различными ведомствами. Сегодня ясно, что в течение весенней сессии Государственной думы этот пакет не будет принят, однако я считаю, что основные законопроекты мы в этом году должны провести.
— В российском законодательстве пока что нет самого термина "инновация"...
— Действительно, нет. Я считаю, мы обязаны ввести это определение, может быть, не только в этом законе, но и в законе о науке. И мы это обязательно сделаем.
— Чего не хватает российскому законодательству для того, чтобы интеллектуальная собственность стала полноценным активом и товаром?
— Должны быть внесены изменения в патентный закон, в закон о топологии интегральных схем, надо вносить изменения в Гражданский кодекс, в закон о внешнеторговой деятельности, потому что передачи технологий за границу — вопрос достаточно непростой. Думаю, что и в закон об акционерных обществах должны быть внесены изменения. Мы должны поменять и бухгалтерские нормы, например, вопросы постановки на баланс, амортизации интеллектуальной собственности. Абсолютно ясно, что изменения должны быть внесены и в закон о науке. Поэтому необходим целый пакет поправок к существующим законам.
— Но с чего-то надо начать...
— Я считаю, что мы должны готовить закон о стимулировании инновационной деятельности и плюс к этому изменения в закон о науке.
— Какие?
— Сегодня ни университеты, ни Академия наук заниматься инновационной деятельностью, строго говоря, не могут. Ведь, например, институт Академии наук не имеет права вести коммерческую деятельность, так как это госучреждение, которое по определению не имеет никакой собственности. Мы должны, по крайней мере, дать право институтам Академии наук не просто заниматься бизнесом, но и использовать все финансовые инструменты и все инструменты, связанные с имущественным правом. В частности, учреждать или быть одним из учредителей новых предприятий. То же самое относится и к государственным высшим учебным заведениям, работающим в инновационной сфере.
— Минпромнауки в своих инновационных конкурсах и проектах в большинстве случаев опиралось именно на институты РАН. Однако из статистики, которая публикуется Институтом новой экономики ВШЭ и Госкомстатом, можно сделать вывод, что бизнес опирается либо на собственные исследования, либо на инновационные ярмарки. Чем, по-вашему, это объясняется?
— Если какой-то проект сделан в РАН, то, как правило, он не попадает в бизнес напрямую. В этом состоит одна из главных проблем законодательства — с одной стороны, есть опасность, что если мы поменяем статус Академии наук, то она станет незащищенной перед перипетиями рыночной стихии. С другой — мы не можем и не должны консервировать академию в таком виде, что она не может иметь вообще никакого отношения к реальной экономической жизни. Академия должна иметь возможность создать какие-то мостики к бизнесу. Я думаю, что это одно из направлений изменения законодательства.
— А где брать деньги?
— Я много раз отвечал на это вопрос. Могу повторить еще раз. Я не знаю ни одного проекта, который бы представлял экономический интерес и не нашел бы финансирования. Ни одного не знаю. Ко мне приходили разные люди и показывали свои наработки. Я всегда предлагаю им: "Докажите, что он действительно экономически интересен, и деньги для него найдутся". И почти всегда так оно и получается.
— Вы когда-то говорили, что в России нет проблем с венчурными деньгами, есть проблема отсутствия позитивных примеров. Примеры уже появляются, а вот венчурного инвестора до сих пор нет...
— "Русские технологии", знаете этот венчурный фонд, созданный "Альфа-груп"? Они сделали первую инвестицию в разработку, реализующую российскую технологию.
— И это все позитивные примеры?
— Нет, почему? Просто их мало в абсолютных цифрах. Однако я могу сказать, что практически все победители наших предыдущих инновационных ярмарок нашли деньги. И сегодня успешно развиваются.
— Но ведь основной аргумент за государственные вложения в инновации то, что они вернутся с лихвой...
— Правильно. При этом очевидно, что часть денег государство должно вкладывать, не ожидая, что они вернутся. Но для того чтобы государство с чистой совестью вкладывало в них деньги, мы должны доказать, что эти вложения приводят к устойчивому росту доходов. Или влияют на процессы развития отраслей промышленности, приводящие к опережающим темпам роста. В таком случае появляется весомый аргумент для разговора об увеличении финансирования инновационной деятельности с моими коллегами из правительства, Думы, Совета федерации.
— Вы не могли бы пояснить, чем отличаются наукограды, инновационно-технологические центры и технопарки?
— Наукограды — это муниципальные образования. В них пытаются способствовать развитию деятельности, которой занимается основная часть жителей. Это правильный подход. Мы знаем, что в Америке это дает необходимый эффект. Например, Силиконовая долина возникла в огромной степени благодаря тому, что рядом расположен Стэнфордский университет. Технопарк или инновационно-технологический центр — это, конечно, гораздо более узкие понятия. Это специальные территории, оснащенные необходимым оборудованием, организационными и консалтинговыми инструментами.
— В связи с реорганизацией правительства до сих пор непонятно, на какое из министерств будет возложена функция по формированию национальной инновационной системы...
— За Министерством образования и науки закреплена государственная политика в области науки, научно-технической и инновационной деятельности. Я думаю, что результатом работы нашего министерства и агентств должны быть готовые инновационные решения. Решения, которые могут быть сразу восприняты рынком. Поэтому за нами закреплен и вопрос создания инновационной инфраструктуры.
Интервью взял АЛЕКСЕЙ Ъ-ШАПОВАЛОВ