15 мая в районе поселка Нутэпэльмен (побережье Чукотского моря) потерпел катастрофу вертолет Ми-8, на борту которого находилось 19 пассажиров — французов, швейцарцев и русских, участвовавших в этнографической экспедиции, организованной швейцарской фирмой Longines, — и три члена экипажа. Восемь человек, включая двух летчиков, погибли, остальные получили ранения различных степеней тяжести. Спасение раненых заняло двое суток, и лишь вчера в 4.57 по московскому времени в аэропорту "Шереметьево-1" приземлился Ил-76МД, доставивший раненых в специализированные больницы.
Как бы ни были трагичны последствия этой аварии, катастрофа на Чукотке, безусловно, не самая крупная в истории авиации. Но волей случая Ъ оказался непосредственным участником событий: в числе пассажиров вертолета, уцелевших благодаря судьбе и помощи многих людей, находились наши журналисты — корреспондент ОЛЬГА УТЕШЕВА и фоторепортер ДМИТРИЙ АЗАРОВ.
Принимая участие в спасении пострадавших, сотрудники Издательского дома "Коммерсантъ" столкнулись с досадным, способным в любую минуту стать трагическим обстоятельством: хотя система спасения людей в экстремальных обстоятельствах в России предусмотрена, она практически не работает. Все, как оказалось, зависит не от системы, которая в таких ситуациях должна сработать автоматически, а от доброй воли нескольких людей. А если бы все было иначе, спасение людей в этом конкретном случае заняло бы не двое суток, а несколько часов. И то, что все раненые долетели до Москвы живыми — подарок судьбы и заслуга опять же самоотверженных людей.
Необходимость автоматически работающей системы спасения людей, пострадавших в катастрофах, кажется нам особенно важной еще и потому, что отдаленные регионы и Крайний Север, в частности, сейчас становятся все более привлекательными для российского и иностранного бизнеса. И если раньше туда ездили в основном геологи и военные, то есть люди, профессии которых априори связаны с риском, то теперь в эти районы летает и будет летать множество самого разнообразного народа. Судя по всему, часто. И от катастроф, увы, никто не застрахован.
Первое сообщение о трагедии поступило в редакцию утром 15 мая по телефону от корреспондента Ъ БОРИСА КЛИНА. Он находился во втором вертолете, следовавшем тем же маршрутом из поселка Мыс Шмидта в поселок Уэлен на мысе Дежнева в составе другой группы журналистов и этнографов. Этот вертолет приземлился за несколько сот километров от места аварии, и потому Борис Клин смог сообщить только о факте крушения. Причины же катастрофы, точное число погибших и пострадавших и их фамилии уточнялись более суток.
Относительно точную информацию о происшедшем Ъ удалось получить только после того, как сотрудники Издательского дома, находившиеся в составе спасательной экспедиции ВВС России, вернулись с Мыса Шмидта. Картина аварии была восстановлена со слов тяжело раненного командира экипажа Михаила Путинцева и других потерпевших.
Вертолет попал в туман. Видимость была потеряна. Началось обледенение. Машина стала терять высоту и заваливаться вправо. Последовал удар страшной силы — возможно, Ми-8 зацепился за гребень или склон сопки. Никто из пострадавших не может восстановить более полной картины самого момента катастрофы. По сведениям побывавших на месте катастрофы, видимо, при первом ударе о землю у вертолета оторвало хвостовую балку, после чего он перевернулся, и фюзеляж развалился на две части. Практически все находившиеся на борту при ударе были выброшены из вертолета. Большинство пострадавших получили химические ожоги от попавшего на кожу разлившегося керосина. По счастью, взрыва и пожара не было, потому что при ударе оторвался и отлетел в сторону топливный бак. Обломки вертолета разлетелись в радиусе около 200 м. Придя в себя, наименее пострадавшие оказывали первую помощь тяжело раненным, старались укутать их, чтобы спасти от переохлаждения (было -10°С).
Оставшиеся в живых (14 человек) были вывезены на вертолете спасателей на Мыс Шмидта. Второй пилот разбившегося вертолета Сергей Усачев, скончался по пути в больницу. Тела погибших позже забрал другой вертолет спасателей.
Следует отметить, что о катастрофе стало известно сравнительно быстро. Заслуга в этом, впрочем, принадлежит местным жителям, а не установленному на Ми-8 радиомаяку спутниковой аварийно-спасательной система КОСПАС-SARSAT. В соответствии с "Нормами полетной годности" Министерства гражданской авиации СССР, в аварийный запас самолетов и вертолетов входят ручные радиомаяки; будучи включен, такой маяк позволяет спутнику установить место катастрофы всего за 1,5 часа. Но о наличии таких маяков знает только экипаж, и в случае его гибели включение маяка становится невозможным. Установка же инерционных радиомаяков, срабатывающих от удара, оставлена на усмотрение местных авиаотрядов. Пострадавшие были обнаружены относительно оперативно именно потому, что Ми-8 поддерживал через строго определенные промежутки времени связь с диспетчерским пунктом. Невыход на связь в положенное время вызвал тревогу и позволил определить место и время катастрофы.
Медики из Анадыря, достаточно быстро прибывшие в поселок Мыс Шмидта, были вынуждены запросить помощь из Москвы: среди пострадавших многие были с тяжелыми черепно-мозговыми травмами. Решение об оказании такой помощи было принято, однако специальный самолет Ил-76МД "Скальпель" смог прибыть на место только через почти 21 час с момента запроса. Существовал и альтернативный вариант: американские спасательные самолеты из Анкориджа (штат Аляска) могли бы долететь до Мыса Шмидта значительно быстрее. В тот момент, когда анадырские медики обратились за помощью в Москву, в Анкоридже (по просьбе западных страховых компаний) уже стояли с включенными двигателями два самолета "Falсon-2". Они ожидали только решения российских властей об открытии воздушного коридора. Однако даже вмешательство Сергея Шахрая — единственного российского руководителя, который смог уговорить начальника Генерального штаба генерал-полковника Михаила Колесникова согласиться предоставить коридор американцам, — в итоге не помогло. Г-н Колесников не возражал против участия американцев в спасательной операции, но заявил, что США сами должны обратиться с просьбой пропустить самолеты через российскую границу. В свою очередь, американцы настаивали на том, чтобы с просьбой о помощи обратилась российская сторона. Общая позиция российских военных руководителей заключалась в следующем: "Такой великой стране, как Россия, не к чему обращаться за помощью к иностранным государствам, тем более, что все необходимые меры уже приняты". С этим трудно спорить, однако, вопрос был не в том, кто поможет, а в том, насколько быстро это произойдет.