Первый банкир Империи

Нет, это не ошибка и не опечатка. Речь в статье не о легендарном разведчике из романов Юлиана Семенова и культового фильма Татьяны Лиозновой. Александр Людвигович Штиглиц — герой рубрики «Великие финансисты» — вполне реальный исторический герой, он был крупнейшим финансистом своего времени, одним из богатейших людей Российской Империи, инициатором строительства первых железных дорог, меценатом, а главное, первым главой Государственного банка России.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В списках не значится

Нет, Александр фон Штиглиц в детстве и не помышлял сделать финансы делом всей своей жизни, хотя родился в Санкт-Петербурге 1 (13) сентября 1814 года в семье придворного банкира, главы банкирского дома «Штиглиц и К°» Людвига фон Штиглица. У него был старший брат Николай, так что к роли наследника деловой империи отца Александра не готовили. Он сам мечтал стать ученым. Получил приличное домашнее образование, увлекался латынью и греческим.

В 1833 году скончался его старший брат, которому было всего 26 лет. Но Александр не задумывался о продолжении отцовского дела — отец тогда еще был не стар и полон сил.

Во многих статьях об Александре Штиглице указывается, что он окончил Императорский Дерптский университет. Некоторые авторы уверяют, что даже с отличием, другие же указывают годы учебы — 1835–1838-й. В выпущенном в 1889 году альбоме, содержащем списки студентов с момента основания университета и их биографии, среди выпускников 1838 года «Деньги» Александра Штиглица не обнаружили. В алфавитном указателе альбома фамилия Штиглиц встречается дважды. В 1831 году окончил юридический факультет, после чего стал дипломатом Николай Борисович Штиглиц, двоюродный брат нашего героя. В 1883–1887 годах на медицинском факультете учился сын того самого Николая — Николай Николаевич фон Штиглиц, далее продолживший образование в Вене и ставший врачом. Возможно, Александр Людвигович какое-то время посещал университет, но не окончил его.

Он в юности путешествовал по Европе, по возвращении в Россию в 1840 году был назначен членом мануфактурного совета при Министерстве финансов. Должность не требовала постоянного пребывания на службе. В 1842 году женился на Катарине Каролине Эрнестине (Каролине Логиновне) Мюллер.

Жизнь Александра Людвиговича фон Штиглица резко изменилась 6 (18) марта 1843 года. Скоропостижно скончался его отец. В 28-летнем возрасте, никогда не занимавшийся финансами и бизнесом, Александр в одночасье стал главой банкирского дома, владельцем торгового дома и промышленных предприятий, обладателем состояния, которое оценивалось как минимум в 30 млн руб. (американский журнал Hunt’s Merchants’ Magazine писал о 40–50 млн руб.).

Сохранять, а не приобретать

В духовном завещании, обращенном к единственному сыну, барон Людвиг фон Штиглиц писал: «Любезный, дорогой мой Александр! Имение, которое тебе оставляю, как ты увидишь по партикулярной книге моей, весьма значительно, имя которое носишь,— второй для тебя капитал. Вот плоды неутолимых усилий двух поколений, носивших это имя, превосходного дяди твоего Николая, основателя нашего благосостояния, и собственных моих, которому счастье весьма покровительствовало… Сохрани это имя, дабы оно перешло и к тем, которых однажды оставишь после себя… Знаю, что ты употребишь большое состояние свое благородным и мудрым способом. Намерен ли ты продолжать торговое дело, это от тебя зависит. Сопряжено оно с опасностями, беспокойством, и нет тебе надобности приобретать его для своего состояния. Я на твоем месте посвятил бы занятиям по владению различными фабриками и имениями... В таком случае здешний торговый дом ты можешь ликвидировать… Представляю, впрочем, все твоему собственному выбору и размышлению и никогда не считай себя обязанным делать из-за меня то, что противно твоему желанию; по какому пути тебе ни пойти, помни, что должен наставить себе за правило: сохранять, а не приобретать».

Как показала история, барон Александр фон Штиглиц не только сохранил состояние и доброе имя, но и приобрел репутацию одного из самых мудрых финансистов российской истории.

А вас, Штиглиц, я попрошу остаться

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В день похорон барона Людвига Штиглица с разрешения императора в знак траура была закрыта Санкт-Петербургская биржа.

Наследник деловой империи первым делом хотел отказаться от звания придворного банкира. Но ему передали «милостивое настояние императора Николая I, с сожалением представлявшего себе возможное прекращение дел столь знаменитого дома».

Отказать императору было невозможно. Александр показал себя достойным продолжателем отцовского дела. В 1843–1846 годах он смог разместить за границей бумаги трех четырехпроцентных займов на строительство Санкт-Петербургско-Московской (Николаевской) железной дороги, за что был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени и золотой, украшенной бриллиантами табакеркой с вензелем Его Величества. В 1846 году избран председателем Биржевого комитета на трехлетний срок, впоследствии четырежды переизбирался на должность. До 1859 года все внешние займы России были совершены при участии банкирского дома Штиглица, причем самые значительные (по 50 млн руб.) — в 1854–1855 годах, в период Крымской войны. За пожертвование 300 тыс. руб. серебром на нужды правительства в 1854 году Александр Штиглиц получил чин статского советника, а в 1856 году — действительного статского советника.

Разумеется, никогда не занимавшийся и не интересовавшийся коммерцией Александр не мог в один миг превратиться в финансового гения. Логично предположить, что рядом с ним должен был находиться кто-то, ставший его помощником и учителем. Этого человека звали Константин Карлович Фелейзен. Константин Фелейзен, сын гоф-маклера (главного маклера) Санкт-Петербургской биржи, проработал в «Штиглиц и К°» более двадцати лет. Начинал приказчиком при отце, при сыне стал управляющим, а также компаньоном барона Александра во многих его начинаниях. В 1847 году Штиглиц стал крестным отцом сына Фелейзена Евгения.

При поддержке Фелейзена семейная «Невская бумагопрядильная мануфактура» была преобразована в акционерную компанию с основным капиталом в 1 млн руб. Было выпущено 2 тыс. акций, из которых 1190 приобрел Штиглиц. В 1861 году на предприятии было занято более 2 тыс. человек, капитал мануфактуры превышал 7 млн руб., она являлась крупнейшей бумагопрядильной фабрикой России.

В 1856 году Александр Штиглиц вместе с Константином Фелейзеном и Александром Преном основали «Компанию Екатерингофского сахарного завода». В 1864 году завод сгорел, и Штиглиц выкупил все акции у компаньонов.

Высокодоходные водопады

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первые суконные фабрики на берегах реки Нарвы в том месте, где она сейчас разделяет города Нарва (Эстония) и Ивангород (Россия), появились в 20-е годы XIX века. Станки приводились в движение энергией воды нарвских водопадов. В 1836 году было основано товарищество на паях «Нарвская мануфактурная компания», купившее обанкротившуюся фабрику у купца Пауля Момма. Товарищество было учреждено нарвским купцом Крамером, владевшим землей, на которой стояла фабрика. В число компаньонов Крамера входили министр иностранных дел Карл Нессельроде, шеф жандармов граф Александр Бенкендорф и также, возможно, Людвиг Штиглиц. В том же году Штиглиц-старший купил у Крамера землю неподалеку от фабрики для постройки имения. При новых хозяевах число рабочих было увеличено с 400 до 700, а основной капитал фабрики составил 1 млн руб. Вскоре суконная фабрика разорилась, товарищество на паях распалось, а в 1845 году фабрику купило за 100 тыс. руб. «Общество Нарвской мануфактуры», учрежденное Штиглицем-младшим вместе с компаньонами, в числе которых был Наполеон Пельтцер. Под руководством Пельтцера была проведена модернизация производства. К суконному производству в 1851 году было добавлено льнопрядильное. Были построены новые фабричные корпуса и дома для рабочих, установлены паровые двигатели, закуплены новые ткацкие станки, построен газовый завод для освещения производства газом в темное время суток. Александр Штиглиц способствовал обеспечению предприятия крупными казенными заказами, в том числе для нужд российской армии. Фабрика превратилась в одно из самых прибыльных предприятий этой отрасли в стране. Поскольку на фабрике Штиглица производилась парусина для нужд флота, этот район получил прозвище Парусинка.

Строительство семейной усадьбы Штиглицев на берегу Нарвы завершилось в 1852 году. В 1873 году умерла Каролина Штиглиц. Она была похоронена в имении, а над ее могилой на средства Александра была возведена церковь Живоначальной Троицы, в которой был устроен семейный склеп.

Железнодорожная эпоха и первый глобальный кризис

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В июне 1853 года барон Александр Штиглиц обратился к императору Николаю I с предложением построить железную дорогу между Санкт-Петербургом и Петергофом. На постройку дороги он готов был употребить собственные средства, которые намеревался впоследствии покрыть за счет выпуска 4 тыс. акций железной дороги номиналом по 500 руб. каждая.

Компаньоном Штиглица в этом проекте был Константин Фелейзен. Работы были прерваны из-за Крымской войны и продолжились уже при императоре Александре II в 1856 году.

21 июля (1 августа) 1857 открылось движение по Петергофской железной дороге. Поезда отправлялись с построенного по проекту архитектора Александра Кракау Петергофского вокзала, взявшего за образец парижский Восточный вокзал (в 1872 году Петергофский вокзал был переименован в Балтийский). Петергофская железнодорожная станция была построена по проекту Николая Бенуа. Проезд в вагоне II класса из столицы в Петергоф стоил 60 коп. За постройку дороги Штиглиц был награжден орденом Святого Станислава 1-й степени.

В 1859 году было построено ответвление Лигово—Красное Село. В 1862 году Штиглицу было позволено за свой счет продлить железнодорожную ветку до Ораниенбаума и устроить там морскую пристань для сообщения с Кронштадтом. До того как Екатерингофский сахарный завод сгорел, он приносил до 500 тыс. руб. дохода в год. Эти средства и направлялись на строительство железной дороги. Движение на новом участке открылось в 1864 году.

В 1857 году Штиглиц стал соучредителем грандиозного по масштабам предприятия — Главного общества российских железных дорог. Оно было создано для постройки и эксплуатации сети железнодорожных линий, которые должны были соединить три столицы (Санкт-Петербург, Москву и Варшаву) с земледельческими районами, главными судоходными реками, портами Балтийского и Черного морей. Кроме Штиглица, единолично представлявшего Россию, в проекте участвовали банкиры из Варшавы, Лондона, Берлина, Амстердама, парижские банкиры и предприниматели. Основной капитал общества должен был образовываться за счет выпуска акций и облигаций на 275 млн руб. серебром, из них первый выпуск акций на 75 млн руб. сразу приобрели учредители. Остальные акции были распроданы за десять дней. Началась биржевая игра, тон в которой задавал барон Штиглиц. Год начала работ совпал с началом первого мирового финансового кризиса, сильно ударившего по Франции и Германии. Кризис докатился и до России. Курс акций Главного общества российских железных дорог начал падать, дойдя в 1859 году до 55% от номинала. Убытки общества составили 4,5 млн руб. Большая часть планов железнодорожного строительства не была воплощена в жизнь.

Ходили слухи, что первый российский банкир намерен вернуться в родную Германию. Этому противоречит следующий факт. В 1859 году Штиглиц заказывает автору проекта Петергофского вокзала Кракау постройку особняка на Английской набережной. Дом, похожий на итальянское палаццо эпохи Возрождения, был достроен в 1862 году. Строительство обошлось в огромную сумму — 3,5 млн руб.

Финансовый гений

Удалиться от дел Штиглицу не удалось. Он получил предложение — стать управляющим впервые создаваемого в России Государственного банка. Первоначально Штиглиц отказался, но министр финансов Александр Княжевич лично уговорил прославленного банкира. Товарищем (заместителем) управляющего был назначен ведущий российский экономист того времени Евгений Ламанский.

Чтобы занять высокий пост, Александр Штиглиц должен был ликвидировать свои частные дела, в том числе закрыть носивший его имя банкирский дом (процедура ликвидации была доверена Константину Фелейзену и Карлу Фоссу). Образовавшийся капитал давал ему возможность жить на годовую ренту в 3 млн руб.

За время пребывания на посту управляющего Государственным банком Штиглиц подтвердил свою репутацию великого финансиста.

Когда в 1862 году в России был разработан план введения золотого стандарта (свободного обмена кредитных билетов на серебряную и золотую монету), Штиглиц сумел осуществить заем на £15 млн у парижских и французских Ротшильдов. Из-за восстания в Польше в 1863 году переход на золотой стандарт не был осуществлен.

В 1864 году был выпущен первый в российской истории выигрышный заем на 100 млн руб. с доходностью 5% годовых и сроком обращения 60 лет. Два раза разыгрывались по 300 денежных призов на общую сумму 600 тыс. руб. Облигации займа были столь популярны, что в 1866 году был выпущен еще один пятипроцентный выигрышный заем на сумму 100 млн руб.

При непосредственном участии Штиглица были осуществлены два очень удачных (по отзывам министра финансов Княжевича) англо-голландских займа: в 1864 году на 47,9 млн гульденов и £1,9 млн и в 1866 году на 31,4 млн гульденов и £33 млн.

Штиглиц был произведен в тайные советники, награжден орденом Святой Анны 1-й степени с императорской короной. В конце 1866 года он вышел в отставку.

Последняя воля

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Барон Александр Людвигович Штиглиц скончался 24 октября (5 ноября) 1884 года. Согласно завещанию, его прах был захоронен в семейном склепе в церкви Живоначальной Троицы.

Его состояние на момент смерти, по разным оценкам, составляло не менее 38 млн руб., а возможно — 100–150 млн руб. По обменному курсу того времени — от £3,8 млн до £15 млн, что с учетом покупательной способности примерно соответствует современным £0,5–1,9 млрд.

У барона не было прямого наследника. Единственный ребенок Александра и Каролины Штиглиц, сын Людвиг, родился в 1842 году и умер в младенчестве. В 1844 году супружеская пара удочерила девочку, якобы найденную в кустах сирени на даче. По слухам, это была дочь великого князя Михаила Павловича, младшего брата императора Николая I от некоей фрейлины. Девочку назвали Надеждой Михайловной Июневой (имя и отчество были якобы написаны на записке, подброшенной вместе с младенцем, а фамилией обязана тем, что в семью Штиглиц девочка попала в июне). В 17-летнем возрасте Надежда стала женой мелкого чиновника — титулярного советника Половцова.

Главной наследницей Штиглица стала именно Надежда Михайловна Половцова и ее дети. Надежде Михайловне были завещаны два особняка в Санкт-Петербурге (современные адреса — Галерная ул., 69–71 и набережная Адмиралтейского канала, 29), паи Товарищества Нарвской суконной мануфактуры, Екатерингофской бумагопрядильной мануфактуры и Московского купеческого банка, акции Невской бумагопрядильной компании и Общества петербургского водопровода, акции и облигации Главного общества российских железных дорог. Ее старшему сыну Александру был завещан дом на Каменном острове, имение Фоминки во Владимирской губернии и 200 тыс. руб. Второй сын, Петр, получил по наследству билеты внутреннего выигрышного займа, дочери Анна и Надежда — по 100 тыс. руб.

Крупные суммы унаследовали две племянницы и племянник (дети сестры Наталии Гардер): Эмилия-Наталия Пистолькорс — 7,3 млн руб., баронесса Наталия-Каролина Икскуль — 4,2 млн руб., Людвиг Вильгельм Гардер — 1 млн руб. Внук сестры Александр получил 2 млн руб.

Дети двоюродных братьев Николая, Адольфа и Бориса (четыре человека) и двоюродная сестра получили по 300 тыс. руб., несколько человек чуть более дальней степени родства — по 200 тыс. Длинным получился список совсем дальних родственников, друзей и сотрудников, получивших по 100 тыс. руб. Н. М. Яковенко в придачу к ста тысячам унаследовал также всех лошадей Штиглица со сбруями, вино, платье, белье и сигары.

Более 40 тыс. руб. было завещано 20 слугам — конюхам, швейцарам, садовникам, камердинерам, лакеям, поварам. 30 тыс. — тем, кто служил под началом Александра Штиглица в Госбанке. Трем артельщикам своего банкирского дома — более 11 тыс. руб., остальным 37 работникам — по 500 руб.

Свыше 70 тыс. руб. было передано Коммерческому училищу для бедных при лютеранской церкви Святых Петра и Павла, Глазной лечебнице на Моховой, Елизаветинской больнице, Ремесленному училищу цесаревича Николая, Обществу помощи при кораблекрушениях и Петербургскому биржевому комитету. 100 тыс.— в неприкосновенный капитал детского приюта имени Л. Штиглица.

Все оставшиеся после выполнения упомянутых в завещании распоряжений средства были завещаны Петербургскому училищу технического рисования имени А. Л. Штиглица.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Доставшуюся Надежде Половцовой часть состояния смог значительно уменьшить ее муж. Вот что писал в своих воспоминаниях Сергей Витте: «Половцев сделался очень богатым человеком, так как он владел, или, по крайней мере, распоряжался всем состоянием своей жены… Штиглиц оставил после себя наследство в 50 млн рублей различными государственными бумагами. Так как после смерти Штиглица произошла восточная война, которая значительно понизила курс наших денег, то эти 50 млн рублей, если бы они сохранились, равнялись бы по крайней мере, 70–80 миллионам рублей. А так как все эти бумаги приносили 5%, то, следовательно, годовой доход с них составил бы 4 миллиона рублей. Но Половцев этот умудрился сделать так, что, в конце концов, когда он в прошлом году умер, то наследникам его осталось самое ограниченное состояние, т. е. состояние в несколько миллионов рублей, скажем — в 3–4 миллиона рублей, а все остальное было уничтожено. Говорю "уничтожено", а не проедено, потому что, хотя он жил широко, но все-таки совсем не настолько широко, чтобы можно было прожить такое громадное состояние. Все время он занимался различными аферами: продавал, покупал, спекулировал и доспекулировался до того, что почти все состояние своей жены проспекулировал».

После революции 1917 года многие члены семьи Штиглицев—Половцовых эмигрировали. Однажды барон Александр Штиглиц сказал: «Отец мой и я нажили свое состояние в России. Если страна окажется несостоятельной, то и я готов потерять вместе с нею свое состояние».

Алексей Алексеев