В Кремниевой долине провал стартапа расценивается как опыт

Сооснователь и управляющий партнер венчурного фонда Elysium Venture Capital, базирующегося в Кремниевой долине, Николай Орешкин в интервью Ани Асланян, основательнице Telegram-канала @blockchainrf («Всё о блокчейне, мозге и цифровой экономике в России и мире»), рассказывает об особенностях стартап-бизнеса, о своих разговорах с Павлом Дуровым и о перспективах криптовалют.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— На твой взгляд человека, который одним из первых всегда улавливает новые тренды, какие тренды установила пандемия ковида в венчурном инвестировании?

— На самом деле я не думаю, что пандемия сама по себе создала новые тренды. Она просто ускорила какие-то существующие тренды в интернет-индустрии. Это, например, доставка продуктов питания или онлайн-образование, которое точно будет модернизироваться, это инструменты для совместной работы (от Zoom до Clubhouse). В пандемию все эти сервисы стали более востребованными. Кроме того, благодаря пандемии технологиями начали овладевать те, кто раньше обходил их стороной. Например, те же пожилые люди, которые начали активно осваивать мобильные технологии. Теперь это вошло у них в привычку, что, соответственно, придало дополнительный толчок развитию интернет-индустрии.

— Какие отрасли, на твой взгляд, наиболее перспективны для инвестирования в эпоху пандемии?

— За 2020 год мы, наверное, просмотрели больше компаний, чем до пандемии. Ведь раньше для встречи с руководством одной компании нужно было как минимум час времени на поездку и чашка кофе. За один день выпить больше шести чашек кофе сложно, как и посетить большое количество офисов. Во время пандемии же каждая онлайн-встреча с руководителями могла быть сокращена до 20–30 минут, и мы могли беседовать с представителями различных компаний фактически без перерывов. Нам не надо было никуда ехать, а на весь день хватало и одной чашки кофе. Соответственно, количество встреч за день благодаря пандемии могло быть увеличено вдвое. Мой рекорд был 20 компаний за день.

Мы инвестировали в 2020 году в 14 компаний — это больше, чем в любой из предыдущих годов. Многие из них еще на ранней стадии развития, но зато мы продемонстрировали хорошую скорость. Притом индустрии абсолютно разные. Мы верим, что после пандемии будет подъем ритейловых мобильных приложений. Например, это та же доставка еды. И если раньше речь шла о доставке продуктов за два часа или за час, то сейчас развиваются проекты, которые занимаются доставкой еды за 15 минут. Мы посмотрели много компаний в сфере SaaS / Enterprise — например, рекламный рынок или рынок документооборота, которые все больше консолидируются. Еще одна сфера — инструменты для совместной работы. Это те инструменты, которые помогают бизнесу быть более эффективным. Мы инвестировали в родительский сегмент, потому что во время пандемии многим молодым людям было «скучно» сидеть дома и они «делали детей». Соответственно, в 2021 году мы ожидаем всплеска рождаемости, а молодым родителям понадобятся инструменты, которые помогут им в воспитании ребенка.

— И какие это проекты?

— Из того, что мы заметили, это раннее образование детей. И одна из идей — это организация небольших групп по воспитанию детей. Когда родители ищут таких же молодых родителей со схожими интересами и отдают своих детей в маленький детский садик. При этом в таких группах повышается не только эффективность обучения детей, но и вовлеченность родителей, которые тесно общаются друг с другом и стремятся привести в группу каких-то крутых специалистов. Многие не верят в эту идею, но когда-то люди не верили и в Airbnb. Еще 20 лет назад, да и сейчас, многие представить себе не могли, как можно сдать комнату или квартиру человеку, которого ты в глаза не видел. И когда основатели компании представляли свой проект инвесторам на начальном этапе, многие думали: «Что это за бред?! Почему я должен оставаться в чьей-то квартире, когда есть отели, гостиницы и прочее». Но практика показала, как сильно ошибались эти люди.

В целом мы много инвестируем в компании, которые находятся на ранней стадии своего становления. И оценить такие проекты сложно. По сути, единственные инвестиционные критерии в таких случаях — это идея, рынок, предыдущий опыт и амбиции самого основателя проекта. При этом оценка компании будет сильно зависеть от того места, где она проводится. Скажем, в Москве наш новый проект, скорее всего, был бы оценен в $1–5 млн, в российской провинции цифры были бы намного скромнее. В США на передовой всегда были проекты из Кремниевой долины, плюс огромную роль играют, конечно, образование и былые достижения фаундера. И там начальная оценка такого же проекта была бы уже в районе $10 млн. А в Китае, имея образование в Университете Цинхуа, можно добиться начальной оценки стартапа в $20–30 млн из-за особенностей и величины китайского внутреннего рынка.

— А что если человек никогда не имел до этого своих стартапов? У него нет шансов получить от вас инвестиции?

— Почему же? Любые серьезные инвесторы перед вложением в стартап на раннем этапе оценивают прежде всего не тот продукт, который им представляют, а человека, который стоит за этим продуктом. Его карьеру, его достижения, его видение, как он умеет объединять вокруг себя людей. Понятно, что человеку с опытом работы на руководящих должностях проще будет получить деньги от инвесторов, чем тому, кто до этого был рядовым сотрудником. Но если у человека есть богатый опыт просто в какой-то сфере, если он работал в команде хороших специалистов и даже руководил ими, например проработал пять лет в Google, то, конечно, я захочу встретиться с этим человеком и даже, возможно, отменю все свои другие встречи в этот день. Просто потому, что такие специалисты ценны сами по себе.

В последнее время принято считать ключевой особенностью успешного инвестиционно привлекательного стартапа так называемый Product-Market-Fit. Что действительно важно для оценки компании на ранней стадии, так это Founder-Market-Fit, когда основатели проекта знают, что делают, и имеют определенную экспертизу в своей области, чтобы построить успешную компанию.

Есть еще один интересный момент: отношение к ошибкам. В разных местах по-разному воспринимают ошибки предпринимателей. Скажем, в России и вообще странах бывшего СССР если у тебя что-то не получилось, то это клеймо на всю жизнь. После провала твоего первого проекта получить деньги на новый будет почти нереально. В США же, в той же Кремниевой долине, отношение к провалу совсем другое. Тут провал (если там не было ничего криминального) расценивается как опыт, и предпринимателю во второй раз будет даже легче привлечь инвестиции, чем в первый. И у нас в 2020 году был такой случай: мы вложились в одну компанию, инвестиция себя не оправдала, бизнес-проект не удался. Но при этом мы тут же вложились во второй проект того же основателя, потому что мы знаем, что теперь он учтет ошибки первого своего проекта, преодолеет все подводные камни и в итоге добьется успеха.

— Ты молодой парень из Белоруссии, но у тебя уже такая насыщенная биография, в которой есть переезд в США и венчурные инвестиции. Как тебе это вообще удалось? Ты знал кого-то в Штатах, когда переезжал?

— Вообще никого. У меня было понимание, что для того, чтобы достичь того, чего у меня никогда не было, нужно делать то, что никогда не делал до этого. Своего рода go out of the box. С таким принципом и приехал в США десять лет назад.

— Но ведь венчурные инвестиции — отнюдь не простая история, которая требует к тому же серьезных финансовых вложений. Как все так сложилось?

— На самом деле венчурные инвестиции — это такой же стартап, как и любой другой. Разница лишь в том, что если ты основатель какого-то проекта, то тебе надо быть экспертом в этой области. Фактически ты сам пишешь свою историю, книгу своего бизнес-пути. Венчурные же инвесторы читают эти книги и отмечают, кто какие шишки на этом пути набил, кто наиболее перспективен.

В моем случае никакой магии не было. Все тоже складывалось постепенно. Наверное, даже медленнее, чем я сам ожидал. Мне была интересна стартап-индустрия, я никогда не понимал, как делаются стартапы, как выстраивается бизнес с нуля. Я понимал так: ты захотел построить свой бизнес, начал с чего-то небольшого, а потом растишь свою компанию. При этом твой бизнес должен быть прибыльным. Если он не приносит прибыль, значит, это плохой бизнес и его надо сворачивать.

И я никогда не мог понять, кто эти «безумцы», которые зачем-то отдают огромные суммы денег чуть ли не школьникам и студентам на реализацию их затей. Так же как мне казалось опрометчивым брать большие деньги от незнакомых людей и отдавать им часть своей компании. Если ты уверен в успехе своего бизнеса, то зачем тебе с кем-то делиться прибылью и слушать от них какие-то наставления.

Но в США венчурные инвестиции — это многовековая история. И эта история знает кучу примеров, когда вложения в стартапы на ранней стадии приносили инвесторам прибыль, а компанию обеспечивали необходимыми ресурсами для роста. Я начал погружаться в эту сферу, разбираться, как это работает и с точки зрения предпринимателя, и с точки зрения инвестора.

На тот момент пристроить иностранные инвестиции в Кремниевой долине было еще довольно тяжело. Венчурная экосистема была заполнена местными фондами. Иностранные деньги в местных компаниях практически отсутствовали. По сути, единственным инвестором из России был Юрий Борисович Мильнер, который показал, что иностранный капитал может тоже иметь какую-то ценность. Но даже наличие серьезных денег не дает тебе никаких гарантий, что ты можешь участвовать в инвестировании во все стартапы, которые захочешь. У меня есть личный пример: когда я хотел поучаствовать в IPO Unity, я обратился к своему банкиру в UBS и спросил, можно ли мне это сделать. На что получил предельно деликатный, но очень четкий ответ: «Николай, вы дороги нам как клиент, мы работаем с вами уже восемь лет, но у нас есть клиенты, с которыми мы работаем на протяжении нескольких поколений». Мне в итоге удалось зайти в Unity другими путями, но этот ответ очень показателен.

— Перейдем к Clubhouse. Как ты узнал об этом проекте? И как вообще ты узнаешь о стартапах, которые потом гремят на весь мир?

— С Clubhouse вообще интересная история. Мне прислали ссылку на закрытое тестирование бета-версии приложения, когда оно было еще на стадии разработки. Я открыл ссылку и не понял, что вообще происходит. Загружается приложение, белый экран, на котором я вижу две кнопки. Допустим, «плюс» и «минус». Я нажал на какую-то из них — ничего не происходит. Подумал, что приложение еще не работает, что это ерунда какая-то, и отложил телефон. Вернулся к своим делам. Через несколько минут мне позвонил Навал Равикант, создатель AngelList, и говорит: «Привет! Как дела? Что делаешь?» Я говорю: «Да ничего, телевизор смотрю». «А, так это 15 человек в твоей группе сейчас слушают твой Netflix?» — спросил он. И тогда мне объяснили, в чем вообще смысл приложения.

Но даже тогда я не понял бизнес-идеи этого приложения. Там было множество разработчиков, венчурных инвесторов, и все это больше походило на Discord для своих. Это был конец марта — начало апреля. Тогда в приложении вообще не было никакого интерфейса — просто одна тусовка, где все общаются без перерыва. И в какой-то момент основатели проекта просто ограничили число участников в этой комнате, чтобы никто туда больше не присоединялся. В итоге получилась своеобразная частная тусовка, где было очень много венчурных инвесторов. И все они начали выспрашивать про бизнес-составляющую проекта, его потенциальный рост. Так и возник ажиотаж вокруг Clubhouse, а его изначальная оценка выросла сразу до $100 млн. И это притом что в проекте было всего два человека — его основатели, и никакой технологической новизны он сам по себе не нес. Это очень интересный кейс.

— Сейчас, когда прошел уже год с момента запуска Clubhouse, ты, как инвестор, видишь потенциал проекта с точки зрения его коммерциализации и финансового успеха? Через, скажем, еще год ты не будешь жалеть об этой инвестиции?

— Монетизация в Clubhouse может быть очень органичной. В принципе монетизировать сообщество довольно просто. Но тут важно еще и удержать пользователей — это важнее даже роста их числа. Монетизировать же платформу можно путем банальной платы ньюсмейкерам за создание качественного контента — например, в виде донатов от других пользователей. Или, может быть, введение просто платных сессий. И тут хочется сказать спасибо таким платформам, как TikTok или Telegram, которые облегчили путь простым людям к большим заработкам и славе. Тот же ByteDance, еще до выхода на глобальный уровень, успел сделать миллионерами больше тысячи жителей Китая в возрасте до 20 лет. Это просто невероятно! Причем это может быть и миллион долларов, и миллион подписчиков, что не менее ценно. Потому что их ты тоже можешь монетизировать. С помощью той же рекламы. Наверное, это не самый эффективный, но самый простой способ. При этом качество контента растет.

— Ты считаешь, что оно растет?

— Я поясню, как мы видим этот процесс с точки зрения инвесторов. Например, в какой-то момент модель Instagram начала ослабевать, потому что начало расти качество контента. Просто потому, что технологии цифровой съемки не стоят на месте и сегодня мы можем делать снимки очень высокого качества просто на мобильный телефон. И к тому же со временем люди перестали постить просто фотографии еды. Высококачественный контент, как, например, снимки с путешествий, погружений с аквалангом, с горнолыжных курортов, начал вытеснять обыденные житейские фотографии. Пользовательская психология изменилась в сторону погони за лайками и подписчиками. И в итоге другая часть пользователей стала реже выкладывать собственные снимки просто потому, что у них не было ни курортов, ни подводного плавания где-то у тропических островов. А для соцсетей контент — это воздух. Без него они не могут жить. По этой причине произошло и разделение Facebook на собственно соцсеть и мессенджер. Потому что Facebook — это лента обновлений от твоих друзей. Чем больше контента люди генерируют, тем больше ты его просмотришь и тем больше рекламных объявлений ты успеешь прокрутить. Именно так Facebook и зарабатывает.

Потому, например, Snapchat и создал stories — короткие видеоролики, которые исчезнут через 24 часа. Компания словно сказала своим пользователям: «Перестаньте париться из-за лайков, через сутки про это видео никто даже не вспомнит и больше никогда не увидит его». Это очень правильный подход, и Instagram сумел ухватиться за него. И благодаря этому Instagram стал единственным крупным игроком из социальных сетей «старой волны», то есть до TikTok и Clubhouse, у которого не было падения роста числа активных пользователей по итогам двух последних лет. При этом и Facebook, и Instagram, и WhatsApp уже почти достигли своего пика по количеству пользователей.

— И что им теперь делать? Какова их участь?

— Они должны эволюционировать. Тот же Instagram, например, продолжает эволюционировать. Это уже не просто лента фотографий наших друзей. Теперь это соцсеть, где есть свои селебрити и инфлюенсеры, которые выкладывают полноценные посты. У соцсети появилась не только развлекательная, но и образовательная и бизнес-функция. Появился мессенджер, появились stories и прямые эфиры. И так любой проект должен эволюционировать. Если же у пользователей начинается раздражение от контента, которое потом сменяется на отторжение, то проект загнется.

Кроме того, соцсети конкурируют за активных пользователей. Везде есть те, кто генерирует контент, и те, кто его только потребляет. Ценность первых гораздо выше, так как они привлекают и удерживают других пользователей. И качество контента в соцсетях растет именно из-за этой борьбы разных соцсетей за создателей качественного и интересного контента. И многие локальные инфлюенсеры сегодня обладают тем же количеством подписчиков, что и, скажем, звезды Голливуда.

— При этом у многих создателей не самого интеллектуального контента, а откровенно развлекательного и «дешевого», подписчиков гораздо больше, чем у действительно умных и интересных людей, больших специалистов в своей сфере. Clubhouse может изменить эту тенденцию?

— Ну, это абсолютно разные вещи, разные потоки людей. Кому-то интересен профессор физики, а кому-то хочется просто посмотреть на веселые фотки или видео с дурачествами. И потом, сколько времени вы можете прослушать без перерыва какого-нибудь профессора?

— Знаешь, я сама приглашала к себе в гости в качестве спикера в Clubhouse профессора, доктора физико-математических наук. И все с удовольствием слушали его в течение трех с половиной часов. А потом наши слушатели просили больше таких спикеров. Потому что это интересно. Конечно, людей, способных удерживать аудиторию часами, не так много. Их надо искать, это не так просто. Но мне кажется, что мы останавливаем себя в развитии, постоянно сидя в соцсетях, а знания черпая из Google.

— И да, и нет. Подкаст-индустрия достаточно сильная и была распространена еще много лет назад. И в предварительно продуманных и записанных подкастах умных мыслей высказывается гораздо больше, чем во время таких вот спонтанных бесед в Clubhouse. Дело в том, что пользователей увлекает элемент прямой трансляции, то, что разговор происходит прямо сейчас, а не был когда-то давно записан. Например, Илон Маск может рассказывать полную ерунду в беседке Clubhouse и гораздо более интересные и ценные вещи на конференции за неделю до этого. Но пользователей больше заинтересует Clubhouse. Им неинтересно слушать то, что было когда-то, пусть даже неделю назад. Они хотят слышать живую речь, которая происходит здесь и сейчас, при этом испытывать близость к спикеру. А по поводу качества: образовательный, философский, развлекательный контент… Все они создаются совершенно для разных категорий пользователей.

Еще один пример: не так давно очень популярны были онлайн-стримы. И есть Twitter, главным новшеством которого в свое время было то, что он изменил формат социальных сетей, предложив пользователям обмениваться короткими сообщениями. Добавив к сообщению хештег, люди смогли рассказывать всем о событиях в мире гораздо быстрее журналистов. Twitter в итоге стал главной угрозой для СМИ. Со временем он эволюционировал и превратился в площадку для людей с определенным статусом. Сегодня он уже активно используется политиками и бизнесменами, где они могут высказывать свою официальную позицию. Но этот же Twitter со всей своей мощью, опытом команды и очень солидным бюджетом не смог создать успешную площадку для стримов. Periscope, по сути, провалился. Почему? А потому что вся огромная пользовательская база Twitter совершенно не совпадала с той аудиторией, которая обычно смотрит развлекательные стримы. Аудитория Twitter в большинстве своем — это «уличные философы». Я знаю людей, которые часами раздумывают над тем, что запостить в Twitter. Концепция Periscope — запости и не парься, сделай это здесь и сейчас. Это совершенно другой пользовательский профайл. Но при всем этом мы уверены, что будущее именно за такими площадками — это следующий тренд вслед за Clubhouse.

— YouTube не так давно объявил, что авторы каналов смогут теперь в прямом эфире рекламировать товары и продавать их.

— Да, это онлайн-торговля. Способ монетизации для социальных онлайн-площадок. Тренд, который усилила опять же пандемия ковидаCOVID-19, о чем мы говорили в начале нашей беседы. И это был неизбежный тренд.

Возьмем другую индустрию — софт. Раньше люди платили за софт, причем большие деньги. После этого пришла мобильная эра, и люди стали потреблять большое количество рекламы. До сих пор самый прогрессивный способ монетизации — это реклама. Но она всегда была раздражающим фактором. А сегодня в нашем цифровом мире она уже не раздражающий, а отторгающий фактор. Если ты устанавливаешь приложение и тебе сразу начинают прилетать рекламные уведомления и баннеры, ты, скорее всего, тут же удалишь это приложение.

Поэтому появилась новая модель монетизации — это подписки. На заре эры смартфонов было много платных приложений, которые стоили, допустим, $1. Но их все равно почти никто не устанавливал. Люди думали: «Зачем мне платить за что-то деньги, если я могу найти такое же приложение, но бесплатное. Пусть оно и чуть похуже». Сейчас же ситуация совсем иная. Люди уже привязали к мобильным устройствам свои банковские карточки и спокойно платят этот самый $1, причем уже не единовременно, а ежемесячно по подписке. И теперь мы считаем, что доллар — это даже не чашка кофе, можно и заплатить. Пока такая модель не вызывает отторжения у пользователей.

Следующим этапом в истории развития монетизации может быть как раз онлайн-торговля. Этот способ уже активно используется в Китае. То есть вместо того, чтобы платить деньги за подписку, ты бы просто покупала что-то эксклюзивное от автора приложения. Например, в Китае есть приложение для женского здоровья. И внутри этого приложения предлагаются товары: средства женской гигиены и даже секс-игрушки. Вас как пользователя обязательно проконсультируют по поводу любого товара, что там предлагается, помогут подобрать что-то необходимое. То есть полноценный магазин с высоким уровнем сервиса. И в Китае это смотрится очень органично.

— Тот же WeChat…

— WeChat все же монетизируется в основном за счет игр. Я много общался с Павлом Дуровым и думаю, что Telegram мог бы взять ту же модель, что и WeChat, и просто стать мировым блокбастером на рынке. Я вообще считаю, что будущее за мессенджерами. Мессенджеры — это браузеры будущего. Всю основную информацию мы можем получать из мессенджеров, нам не нужны, по сути, веб-страницы. Мобильный телефон сегодня заменяет все. Опять же, если взять WeChat в Китае, это огромная площадка с большим набором всевозможных сервисов: вызов такси, доставка еды, оплата коммунальных услуг, платежная система. Никто не пользуется ни наличными, ни банковскими картами, кошелек вообще больше не нужен. Все можно оплатить через WeChat с помощью QR-кода. И вдобавок это еще и игровая платформа, целый агрегатор приложений. То есть это целый магазин приложений внутри приложения.

— У нас есть такие суперприложения — у «Сбера», у «Яндекса». Может, не настолько навороченные, как у WeChat…

— И это еще один тренд, к этому все идет — созданию суперприложений. И в Китае это не только WeChat, таких приложений там много. В США этот тренд подхватили Facebook, Uber (это уже не только такси, но и консьерж, и доставка, и продукты питания). Сейчас это у них в разных приложениях, но все идет к тому, что все сервисы будут объединены в одном суперприложении Uber. Просто поместить большое количество сервисов в одном интерфейсе очень непросто. И по этой причине в том числе Facebook разделился, выделив Messenger в отдельное приложение. Потому что сам Messenger может быть гораздо больше по охвату функций, чем сам Facebook, как соцсеть. Flo, в которую мы инвестировали, тоже становится суперприложением в сфере женского здоровья. Начиналось все с календаря по отслеживанию цикла, а сейчас идет к полноценному сервису, который будет консультировать женщин и предоставлять всевозможные услуги в сфере женского здоровья.

— Как ты относишься к криптовалютам? Ты считаешь, что за ними будущее?

— Я достаточно давний пользователь криптовалют. Не могу сказать, что я успешный криптоинвестор: большинство своих криптоактивов я продал по стоимости $10 за один биткойн. Это было в 2011 году. Расскажу, как я пришел в криптоиндустрию. Я был еще в Минске, тогда еще только был представлен iPhone 4, становилась популярной сеть 3G, и народ начал открывать сайты с мобильного телефона. И тогда было очень тяжело найти хорошего верстальщика сайтов для мобильных устройств. Я нашел такого человека, он был из Нью-Йорка. Он согласился сделать мне мобильный сайт. А оплатить заказ попросил через PayPal. На тот момент никакого PayPal в Белоруссии не было. Я ему предложил перевести деньги через WebMoney. Выяснилось, что WebMoney не работает в США. В итоге он предложил мне оплатить заказ биткойнами. Что это такое, я понятия не имел. Мы почитали в интернете про них, намайнили эти биткойны и отдали в итоге за сайт 200 биткойнов. Я считал, что это была суперсделка. По сути, подумал я тогда, мы из воздуха сделали деньги и расплатились ими за сайт. У нас тут же родилась гениальная, как нам тогда казалось, идея: искать клиентов, которым нужна верстка мобильного сайта, брать с них за это плату, а этот чудной американец будет ее делать и получать за свою работу какие-то непонятные цифровые монетки.

Мы так намайнили какое-то количество биткойнов. Потом он вдруг подорожал с $1 до $10, начал торговаться на онлайн-площадках. И тогда-то я почти все свои биткойны и продал. Потом майнинг стал сложнее, цена чуть просела, и мы забросили это дело. Когда я переехал в США, я еще какое-то время расплачивался биткойнами за кофе. Тогда он стоил уже в районе $100, а со временем подскочил до $1500. Тут я и понял, что сильно продешевил, сбросив солидную часть еще на уровне в $10.

При этом в росте стоимости биткойна важную роль играют криптомайнеры, что отличает эту индустрию от традиционной экономики, где цены определяются в основном спросом и предложением плюс отношением властей к тому или иному товару. Тут же за ростом курса стояли майнеры, которые начали активно вкладываться в покупку специализированного оборудования для майнинга. Ну и потом, конечно, свою роль сыграл черный рынок — порноиндустрия, оружие, наркотики. Но это не вина биткойна или блокчейна. Это просто часть становления технологии, определенный этап, через который она должна была пройти. И мы все знаем, что преимущество блокчейна — это как раз открытость, доверие.

Но никто не подозревал, что вся индустрия настолько сведется к стандарту одного биткойна. Имея техническое образование, понимая устройство блокчейна, я ясно видел и вижу перспективность этой технологии. В отличие от биткойна, перспективы в котором еще десять лет назад я не видел. Для меня это была этакая бета-версия продукта, один из способов применения технологии в качестве платежей. Почему это может быть валютой, почему это может стоить не то что $50 тыс., а хотя бы $100, для меня было непонятно. Для меня биткойн был просто подтверждением того, что блокчейн работает. Не более того. Но за эти десять лет очень многое изменилось. Появились сотни других криптовалют, многие из которых куда совершеннее в технологическом плане. А королем на рынке остается биткойн. Почему так? А это вопрос того самого доверия. Потому что из всех сетей, что сегодня существуют, биткойн — самая децентрализованная и к ней больше всего доверия. Эти майнеры, которые распределены по всем регионам, и есть секрет успеха биткойна. Даже если посмотреть на Ethereum, там есть два игрока на рынке, которые контролируют половину всего майнинга эфира. Стоит им о чем-то договориться, и шансы на успешную атаку на сеть Ethereum станут очень велики. Это очень сильный негативный фактор в плане доверия к сети. В то время как в сети биткойна это сегодня практически невозможно.

Да, скорее всего, мы столкнемся еще не с одним обвалом курса криптовалют. Но в долгосрочной перспективе я верю, что мы идем к глобальной реформе мировой финансовой системы. Золотовалютная система уже стала атавизмом. За последний год США напечатали больше денег, чем за предыдущие 200 лет с момента установления США. Соответственно, есть угроза того, что доллар потеряет статус мировой валюты. Есть и другой прецедент: развитые страны, в частности Китай, начинают создавать собственную национальную криптовалюту. Это сильная замашка и намек на то, что вскоре придет что-то более стандартизированное, более честное. Мы видим технологический прогресс, которого в 2020 году было больше, чем во время бума ICO и волны всяких скам-проектов. Мы видим, что сейчас особо популярны SPAC, причем и в криптоэкономике тоже. Мы видим, что и блокчейн-компании стали выходить на IPO. Coinbase была оценена в $100 млрд. С точки зрения инвестора и аналитика, эта оценка просто сумасшедшая. $100 млрд — это мультипликатор к EBITDA компании больше 750. У них EBITDA чуть больше $1 млрд. Нормальный финансовый аналитик скажет про такую оценку: «Вы спятили, ребята!» Но рынок верит в криптовалюты. И им не столь важно, как компания растет сейчас. Они верят во взрыв всей индустрии, которая может изменить вообще весь рынок.

— Мне кажется, что все эти цифровые криптовалюты — профанация. Россия собирается делать цифровой рубль. Китайский цифровой юань, цифровая шведская крона. Но ведь от криптовалют там ничего нет. Как ты считаешь, у них есть долгое будущее или это переходный период, а затем система все равно выдаст нечто другое?

— Выскажу лично свою позицию, не основанную ни на каких финансовых метриках или аналитике. На мой взгляд, в краткосрочной перспективе эти валюты имеют очень большой потенциал. Это очень хорошо, что так происходит. Это позволяет осведомить пользователей о том, что цифровые валюты вообще существуют, научить людей обращаться с ними. В долгосрочной перспективе я верю в это, вся наша планета в итоге будет жить в одном сообществе. Очень разностороннем, но в одном. И, соответственно, у нас будет единая мировая система трансакций.

Конечно, государства на своем локальном уровне хотят обезопасить себя и свою валюту. Это будет долгий процесс глобальной стандартизации. Я не знаю, сколько времени уйдет на это. Может, десятилетия, а может, даже столетия. Но мы все равно придем к одному глобальному социуму. И этому социуму не нужно много валют.

Я готов к тому, что с таким моим видением многие могут поспорить. Но даже если взять язык: он очень важен с точки зрения культурного кода, самоидентификации. Но в бизнес-среде нам нужен один язык. Всем лучше, если они понимают друг друга и говорят на одном языке. Я не знаю, как мы этого достигнем. Может, с помощью искусственного интеллекта, каких-то других технологий или просто выберем один из существующих языков универсальным. И это будет язык для нашего общего взаимодействия. Так просто будет проще всем жителям Земли. Я хочу свободно путешествовать по миру и не бояться, что меня не поймут, что мою банковскую карту не примут, пусть для этого будет какой-то универсальный рейтинг.

— А такая система присвоения рейтинга гражданам, которая существует в Китае,— это неизбежное будущее для всех нас?

— Ну, в США тоже есть рейтинговая система. У всех граждан есть кредитный рейтинг, который очень важен. Социальный рейтинг — это интересный эксперимент, не знаю, чем он обернется. Возможно, это будет каким-то прорывом. Например, блокчейн и цифровой ID тоже дают возможность дополнительной проверки нашего уровня доверия и того же социального рейтинга. Например, сейчас, когда я размещался в отеле, я предоставил ID, а у меня попросили еще и второй паспорт, потому что летал я по другому паспорту. После этого меня попросили подписать какие-то документы, заплатить за комнату и оставить депозит. В паспорте при этом много личной информации, которая не нужна отелю. Ему что нужно? Всего только две вещи: что мне можно доверять и достаточно ли у меня денег, чтобы заплатить за номер или за причиненный ущерб. Отелю не нужны мои имя, фамилия, дата рождения, им не нужно знать, сколько у меня денег на счетах или брать с меня депозит. Им нужны ответы всего на два вопроса. А вариантов ответа на эти вопросы тоже всего два — да или нет. И блокчейн с цифровым идентификатором личности могут решить эту задачу. Я думаю, что мы в конечном счете придем к этому.

Что же касается Китая, то у них система социального рейтинга, на мой взгляд, слишком сложная. Такая система может как подстегивать людей, так и привести к серьезным негативным последствиям. Например, когда люди с низким социальным рейтингом, отчаявшись, могут стать ярыми противниками этой системы и начать вредить окружающим людям. Это может привести к росту преступности. Но в качестве эксперимента на каких-то локальных небольших городах это могло бы стать хорошим способом протестировать систему. Не знаю, насколько это гуманно, это, наверное, решать только правительству Китая. Но в этом есть практический смысл.