уже можно готовить пресс-релиз"
FASHION WEEKLY
"Я никогда не ошибаюсь — я создаю ошибки"
Джанни Версаче
Джанни Версаче
По телу привыкшего ко всему, в том числе и к классической Haute Couture Парижу в одну из холодных январских ночей 1990 года пробежала дрожь. Но причиной тому были не редкие для избалованной теплом Франции морозы. Над самым престижным подиумом Парижа пронесся феерический вихрь моделей столь же прекрасных, сколь странных и непривычных. Творцом бури оказался человек, дотоле столице мировой моды мало известный, хотя и не новичок в Haute Couture. В конце просмотра перед шокированной публикой предстал коренастый, чуть неуклюжий, совсем неулыбчивый, но обаятельный уроженец Италии Джанни Версаче (Gianni Versace).
Родившийся и выросший на севере Италии, в очаровывающем своей сдержанной пышностью Милане, Джанни Версаче поначалу о карьере модельера не помышлял. Даже миланские женщины его к подобным занятиям поначалу не расположили. В присущей ему язвительной манере Джанни Версаче как-то заметил, что в Милане — "все они на одно лицо и сильно смахивают на секретарш: все как одна увешаны бижутерией от Bulgari и все одинаково подстрижены". В Италии, как и во всей Европе, в те времена носили модную классическую стрижку sassoon. Ну а что до оценки итальянских женщин, то едкие замечания Версаче свидетельствуют скорее не о женоненавистничестве, а о неприятии общего стандарта, к которому он причислял и все разновидности классического стиля. По его словам, именно в Милане он и решил объявить классике войну.
Война классике: a la guerre comme a la guerre
Правда, в бой он ринулся не сразу — надо ведь было обеспечить себе надежные тылы и получить имя. В 1982 году он дебютировал в качестве художника по костюмам в легендарном La Scala, где к авангардизму относились и относятся с осторожностью. Впрочем, декорации и костюмы исторических сюжетов, на которые сочинялись классические итальянские оперы, давали огромный простор для фантазии мастера. В эти годы он и начал свои первые эксперименты. К первой половине 80-х относятся и его первые контакты с другими авангардистами. Судьба свела его с мэтрами нового балета Морисом Бежаром (Maurice Bejart) и Роланом Пети (Roland Petit). Вместе с ними он покорял теперь Париж и Нью-Йорк. "Приехать в Париж было настоящим риском,— вспоминал потом Джанни, — но я люблю рисковать". Он снял с балерин надоевшие пачки. По его и Бежара воле, Ромео и Джульетта появлялись перед зрителями в обыкновенных трико и, используя в качестве аксессуаров гимнастические палки, начинали разминку.
Триумф на театральной сцене настолько окрылил Джанни, что он бесстрашно ринулся в мир музыки (от классической до рок-н-ролла), изобразительного искусства (он стал покровительствовать молодым талантливым художникам), книгоиздательства (он издает книги по истории и теории искусства) и кинематографа. Однако приоритет при этом остался за "высокой модой". Постепенно любимым инструментом модельера становится компьютер, а материалы для моделей он подыскивает все более неожиданные — каучук, металлоконструкции; он использует даже такое ультрасовременное средство, как лазерная татуировка. Со всем этим экзотическим творческим багажом он и вышел в 1990 году на парижский подиум с коллекцией одежды. Правда, вышел не один. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что он оказался в одном показе вместе в такими именами, как Ив Сен-Лоран (Yves Saint Laurent), Карл Лагерфельд (Carl Lagerfeld), Кристиан Лакруа (Christian Lacroix). Плохо — по этой же причине. У требовательной публики было с чем сравнить экзерсисы дебютанта. А за очаровательными улыбками творцов "высокой моды" таилась неуемная страсть к соперничеству и нежелание делить Олимп Haute Couture с кем бы то ни было. "Соревнование будет тем жестче, чем больше твое восхищение соперниками. Это подстегивает. Но... война уже объявлена".
Версаче трезво оценил ситуацию. Потом он вспоминал, что его первая коллекция могла обернуться как оглушительным успехом, так и ниспровергавшим и не таких авторитетов провалом. Однако падкий на сенсации Париж не устоял. Провала не было. Наутро все газеты трубили о новой звезде. Еще бы! "Гвоздем программы" были блузки из цветных металлов и вечерние юбки из каучука замысловатого дизайна.
На Олимпе
К началу 90-х годов Джанни Версаче уже создал прочные тылы, о которых некогда ему приходилось только мечтать. После 12 лет бизнеса в искусстве он оказался властителем целой империи, ежегодно приносящей ему $350-400 млн прибыли. Поданными его королевства являются коллекции одежды, аксессуары, лицензии на продажу духов — и все это можно купить в принадлежащих Версаче 300 boutiques.
Показ новой коллекции Версаче в родном Милане 7 марта 1991 года расставил все точки над i. Начиналось все весьма чинно — подъезжали приличествующие таким случаям несерийные марки роскошных авто, из галантно распахиваемых гарсонами в белых перчатках машин выпархивали любительницы одеться пооригинальнее, за которыми, стараясь сохранять степенность, следовали джентльмены во фраках и бабочках. Они уже предвкушали, что Версаче выдаст Нечто. И не ошиблись.
Под аккомпанемент чего-то шумного и эмоционального из репертуара Джорджа Майкла Версаче выпустил на подиум "секс-сливки Европы" (так писали газеты) — Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд, Кристи Терлингтон и, наконец, Линду Евангелисту. Одеты они оказались, по воле неуемного итальянца, в кукольные мини-наряды вызывающе розового, оранжевого и канареечного цветов.
Ряды только что казавшейся непробиваемо-чинной публики дрогнули моментально. Из первых рядов партера вслед за восхищенным и все более громким причмокиванием послышались и более откровенные возгласы типа "Иди ко мне, киска". Короче, праздник удался. И дело было даже не в нарядах, предложенных Версаче, а в его чисто режиссерском дизайне. Он сделал нечто фантастическое: супермодели, каждый день которых стоит $15 тыс., в мгновение ока были превращены в неотъемлемую часть массовой культуры. Отныне имя Джанни Версаче стало синонимом эксцесса.
Даже такое, казалось бы, непритязательное мероприятие, как презентация нового магазина в Лондоне в прошлом году, Версаче сумел превратить в театральное шоу. И тем избранным, которых пригласили, было чем восхититься. По-чиновничьи заунывное помещение отделения Midland Bank, что на углу Old Bond Street, рукою мастера было превращено в небольших размеров дворец в духе Римской империи времен цезарей. Одна только внутренняя отделка обошлась в $20 млн. Фрески высотой в четыре этажа (их писали лучшие мастера современной итальянской школы) отражались в зеркально отполированном редкой породы сиенском мраморе десяти разных оттенков. Кстати, та же уникальная порода понравилась и президенту Европейского банка реконструкции и развития Жаку Аттали, который не преминул украсить им лифты и коридоры лондонской же штаб-квартиры ЕБРР. Что ни говори — хорошеет Лондон. Правда, Аттали за эти архитектурные излишества чуть было не расстался с постом президента.
Версаче не скупился. Презентация обошлась почти в $25 тыс. А присутствовало на ней более 400 человек, которые были удостоены чести лично пощупать коллекционные юбки по $17 тыс. за штуку, пиджаки по $12 тыс. и люминесцентно-розовые пластиковые сумочки по $1200, а также расшитые стразами джинсы по $6 тыс. за пару.
Когда кто-то из журналистов полюбопытствовал не вполне удачно, каким же образом Версаче удается так преуспевать, когда все вокруг только и твердят об экономическом кризисе, а до 50 британских магазинов одежды ежедневно вообще закрываются, он раздраженно парировал: "Кризис бывает только у идиотов, которые не хотят и не умеют работать. Я сам себя создал, и никто мне в этом не помогал".
Среди звезд: свой среди своих
Справедливости ради следует отметить, что преуспевающий кутюрье все же чуть-чуть слукавил. Помогали — прежде всего заказами. И не самые последние в шоу-бизнесе люди. Среди них — столь же феерически-неуемный Элтон Джон (шапочку для певца "сконструировал" сам Версаче) и Эрик Клэптон. Для последнего Джанни придумал какие-то особые кожаные прокладки, чтобы гитара не натирала плечо. Впрочем, Клэптон оказался неблагодарным и переметнулся впоследствии к Джорджо Армани (Giorgio Armani). Стинг, Брюс Спрингстин и Принс попросту заказывают себе у кутюрье целые серии одежды. И говорят, что он как модельер просто незаменим для рок-звезд, начинающих плавно вползать в "средний возраст".
Среди других клиентов Версаче — Мадонна и Майкл Джэксон. Джанни изобрел для них совершенно умопомрачительные позолоченные и украшенные драгоценными камнями костюмы в "кошачьем стиле".
Версаче не отрицает, что многим он обязан и своей семье. Она невелика, но по-итальянски сплочена. Сестра Донателла вместе с Джанни является совладетельницей его компании. Брат относится к ней нежно, при случае не упуская возможности сделать младшей сестренке комплимент: "Она у меня — самая совершенная женщина — и мать, и рок-звезда, и рабочая лошадь". Финансовые дела фирмы Джанни предпочел переложить на плечи младшего брата Санто. А за мужскую одежду в компании Версаче отвечает шурин, продвинувшийся ранее в Америке как фотомодель Поль Бек.
Как во всякой уважающей себя фирме, у Версаче имеется и свой директор по связям с общественностью — некая Эммануэла Шмайдлер, которую британские журналисты окрестили "сущая стерва" именно потому, что она всегда и при любых обстоятельствах может отстоять интересы своего патрона. Рассказывают, что однажды Эммануэла подбирала фотографов для очередного рекламного буклета и обнаружила, что один из них представлял австралийский Vogue. Директор выразилась резко, и, приблизив ее фразу к литературному языку, мы получим нечто вроде "Пошел вон, дурак, в твоей Австралии все равно пальто не носят, а у нас показ осенне-зимней коллекции".
В окружении столь серьезных особ самому Версаче не остается ничего другого, как быть изысканно милым. В чем он, говорят, преуспел. По крайне мере, так считают его многочисленные знакомые. Да и как не любить того, кто может запросто (как это было сделано в отношении итальянского Vogue) подарить $15 млн.
Правда, не со всеми коллегами у Джанни складываются сердечные отношения. И это несмотря на то, что сердце у Версаче, как он сам утверждает, огромное — "даже всей Земли ему маловато". На войне — как на войне, а потому немного колкостей в прессе по отношению к сопернику — дело привычное. Особенно недолюбливает Джанни своего соотечественника кутюрье Джорджо Армани, причем последний отвечает ему полной взаимностью. Обмен любезностями обычно сводится к тому, что Джанни мягко журит коллегу за то, что несчастный своим "недалеким полетом фантазии" превращает женщин в мужчин. Джорджо, не оставаясь в долгу, парирует, заявляя, что не считает возможным принимать замечания от "некоего дизайнера, который превращает показы мод в порно-шоу". Когда же один из наиболее престижных клиентов Версаче, Эрик Клэптон, "изменил ему с Армани", Джанни, привыкший уже считать, что мир рок-звезд давно и прочно им завоеван, едко заметил, что в новых туалетах Клэптон выглядит "в аккурат как бухгалтер". Сам же Клэптон нисколько своим новым кутюрье не разочарован. С благодарностью он вспоминает и о Версаче. Однако, по его словам, костюмы Джанни скорее подходят для "южноитальянских самцов" или, на худой конец, для Сильвестра Сталлоне.
Второе дыхание
Мало кто теперь вспоминает о том, что в начале своей карьеры авангардист Джанни грешил "добрым старым классицизмом". Сам Версаче теперь с неохотой отвечает на вопросы об интерьере собственных многочисленных вилл: практически все они, в том числе и наиболее шикарные — в Милане и на озере Де Коме — обставлены в стиле итальянского Возрождения или ампира. Трудно представить себе и то, что первые модели Версаче создавались из изысканных плиссированных шелков, джерси, кашемира и муслина, и Джанни большего всего любил цветочный орнамент. Именно этот стиль привлек к нему внимание таких супер-звезд, как Фанни Ардан и Брук Шилдс. Постепенно стиль менялся, уступая место изысканной и до последней детали продуманной небрежности, а вычурность и пышность исчезли вовсе. Бижутерия Версаче приобретала все более геометрические формы, среди наиболее часто используемых материалов оказались кожа, резина и металл.
Теперь в излишнем эротизме обвиняют Версаче не только коллеги, но и феминистки, считающие, что его эпатажный дизайн чересчур откровенно выставляет женщину "как предмет потребления". Джанни же объясняет это по-фрейдистски просто. Еще в детстве он "запал на магически красивую женщину", которая подрабатывала на углу Reggio di Calabria. Цену этой еще неосознанной страсти он осознал много позже: как дизайнер и кутюрье он стал исповедывать "культ дорогой и роскошно одетой шлюхи".
Версаче в принципе не может создать модель, лишенную эпатирующей эротики. Даже если на подиуме появляется манекенщица, облаченная в строгое черное облегающее платье, то не может быть никакого сомнения, что, как только она повернется к залу спиной, там в лучшем случае окажется лишь небрежно наброшенный лоскуток ткани или элегантно ниспадающая ненавязчивая струйка металлических цепочек. Как отметил когда-то издатель Harper's and Qeen Викки Вудз (Vickie Woods), "в этом стиле Версаче ощущается бешеный поток энергии". А сам Джанни добавляет: "Меня ничто не сдерживает — ни форма, ни цвет. Вообще, тот, кто боится цвета, тот боится самой жизни со всеми ее сюрпризами".
Некоторые критики в последнее время стали поговаривать, что Джанни, дескать, "подустал", что он окопался в своей вилле среди дорогих безделушек, а его все более привлекает "псевдомужественный" стиль бронзовомускульных сицилийских повес. Иные добавляют к этому, что устарела и сама идея роскошных магазинов моды. По мнению скептиков, магазин типа того, который Версаче открыл в Лондоне, мог бы еще "попасть в струю" лет десять назад. Но сегодня женщины, которые готовы выложить кучу денег за подобного рода туалеты, предпочитают заведения "интимного " плана, где к ним проявят индивидуальный подход и внимание. Такие же просторы, как в лондонском шопе Версаче, им и дома надоели. Действительно, далеко не всякий сможет с легкостью купить шелковую майку за $1000. Ну разве что позвонит опять султан Брунея, как недавно, и сделает заказ сразу на $45 000. Но такие звонки бывают не каждый день. Настораживающим для кутюрье сигналом становится и то, что его уже давно и активно нелегально копируют всякие мелкие жулики, а это не может не отражаться на имидже фирмы.
Говорят, что кутюрье не боги и не могут все время находиться на Олимпе. Но попробуйте сказать это Джанни Версаче...
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА