Апелляция как экзамен
Как выяснил “Ъ”, в 2020 году 1526 школьников в России подали апелляции о несогласии с выставленными баллами на ЕГЭ по русскому языку. Для 62,4% из них, сообщили в Рособрнадзоре, процедура завершилась повышением баллов, в 5% случаев выпускникам оценку снизили. “Ъ” спросил представителей образовательной отрасли и экспертов, оказывается ли на школьников и их представителей во время апелляции психологическое давление и с какими трудностями могут столкнуться выпускники, пытаясь доказать свою правоту.
В 2020 году 1526 школьников в России подали апелляции о несогласии с выставленными баллами на ЕГЭ по русскому языку. Для 62,4% из них, сообщили в Рособрнадзоре, процедура завершилась повышением баллов, в 5% случаев выпускникам оценку снизили
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
В 2020 году 1526 школьников в России подали апелляции о несогласии с выставленными баллами на ЕГЭ по русскому языку. Для 62,4% из них, сообщили в Рособрнадзоре, процедура завершилась повышением баллов, в 5% случаев выпускникам оценку снизили
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
Для проверки письменных и устных развернутых ответов участников ЕГЭ в каждом субъекте РФ создаются комиссии по соответствующим учебным предметам, рассказывают в Рособрнадзоре: «Каждый ответ независимо друг от друга по предоставленным Рособрнадзором критериям проверяют два эксперта. Работы назначаются на проверку конкретным экспертам автоматически. При этом эксперты не знают, ответы кого из участников ЕГЭ они проверяют. Если их оценки существенно расходятся, то назначается третий эксперт, оценка которого является окончательной».
ЕГЭ по русскому обычно всегда очень «лояльно» проверяют, считает репетитор по истории, обществознанию и русскому языку Мария Уканеева.
«Крайне редко бывает, что ставят незачет по содержательным критериям. А бывают случаи, когда зачет при таких ошибках, что я, например, поставила бы меньше баллов». Дело в том, что госэкзамен по русскому языку до пандемии был обязательным для того, чтобы окончить школу. «По обществознанию ситуация противоположная, но там скорее вопрос строгости оценки, нежели субъективности,— рассказывает госпожа Уканеева.— История и обществознание — это профильные предметы, их все-таки сдают в те вузы, где по ним нужны высокие баллы. Там конкуренция выше и уровень строгости тоже выше».
В 2020 году 1526 школьников подали апелляции на решение проверочной комиссии в связи с несогласием с выставленными баллами на ЕГЭ по русскому языку. 62,4% из них закончились повышением баллов, а в 5% случаев выпускникам их снизили. Для сравнения, в 2010 году в 95% случаев апелляции заканчивались повышением баллов (6023 из 6320). Об этом “Ъ” заявили в Рособрнадзоре. Преподаватель лицея НИУ ВШЭ кандидат исторических наук Павел Пучков обращает внимание, что полная статистика по апелляциям не публикуется: «Почему она закрыта, почему это тайна? Никаких сводных данных нет, пока есть только слово Рособрнадзора».
При подаче апелляции чаще всего работа перепроверяется полностью, объясняет Павел Пучков.
При этом случается, что эксперты обнаруживают ошибки, пропущенные предыдущими проверяющими. «Вам скажут: признаем, что ваша претензия к какому-нибудь 24-му заданию верная, но мы у вас нашли ошибку в 25-м задании, поэтому давайте вы свою претензию отзовете и у вас останется такой же балл, какой и был,— рассказывает Павел Пучков.— Такие ситуации довольно часто происходят».
Это, по его мнению, отпугивает от апелляции многих выпускников, причем скорее тех, у кого довольно высокие баллы за экзамен. «Если у вас маленький балл за ЕГЭ, то почему бы не рискнуть, в конце концов,— говорит господин Пучков.— А если балл достаточно высокий, то, конечно, страшно: ничего не добавят, а могут еще что-то отнять. Это способ психологического воздействия на выпускников».
Профессор Института образования НИУ ВШЭ Виктор Болотов (возглавлял Рособрнадзор с 2004 по 2008 год) ставит под сомнение факт, что члены комиссий могли угрожать снизить баллы во время апелляций.
«Возьмем ситуацию: пришел ребенок и говорит, что его неправильно оценили,— рассказывает он.— Комиссия смотрит: правильно, неправильно. Заодно заглядывает в соседние ответы, чтобы понять, решил ли ребенок остальные задания. И выясняется, что он что-то не решил. Тогда говорят: ты и тут ошибся, и там ошибся, поэтому балл снимаем. А специально это делать зачем? Совершенно точно говорю: комиссии, которая занимается апелляциями, это никак не выгодно».
Несколько репетиторов также заявили “Ъ”, что не сталкивались с тем, чтобы члены комиссий целенаправленно снимали баллы за другие задания во время апелляций. «Иногда пытаются запугать, сказать: вам и так много баллов поставили, еще могут снять,— рассказывает Мария Уканеева.— Если на это отвечать адекватно, не бояться, то все будет хорошо».
Марина Шарова, которая работала экспертом ЕГЭ, говорит, что психологическое давление не редкость во время апелляций.
«Бывали случаи, когда ребятам запрещали приносить на апелляции учебники, блокноты, как бы обезоруживают на входе,— соглашается Павел Пучков.— А потом, уже во время самой процедуры, выпускники утверждают, что в учебнике есть фраза, доказывающая их правоту. А члены комиссии требуют этот пример показать. А как ты можешь показать, если тебе учебник сказали за дверью оставить?»
В Москве уже несколько лет апелляции проходят в дистанционном формате. По мнению Марины Шаровой, это дает дополнительные возможности давления на выпускников: «Например, говорят: "Мы — эксперты, у нас ключ", показывают на камеру. Дети просят переслать на почту, чтобы иметь ключи перед глазами,— эти просьбы игнорируются».
По мнению Марии Уканеевой, дистанционный формат ставит вопрос об эффективности этой процедуры: «Фактически это происходит в чате. То есть это не звонок в Zoom или по телефону, это просто чат, куда ты пишешь свои претензии. Поэтому возможностей отклонить эти претензии в разы больше. Комиссия довольно коротко отвечает: нет, и все. Когда разговор личный, то люди отвечают подробнее и есть возможность вступить в какое-то обсуждение и спор».
Оспорить результаты ЕГЭ по русскому языку гораздо проще, чем по другим предметам, утверждают репетиторы.
«Например, в прошлом году у нас по истории была такая ситуация: нужно было описать две личности — ученица описывала Марфу Борецкую и Ивана III,— вспоминает Марина Шарова.— Этот ответ не засчитали. Ребенок приходит на апелляцию, комиссия видит, что надо ставить балл, но уперлась: "У Карамзина написано, что Иван Молодой сбежал с поля боя. Иван III — трус, поэтому мы его как личность не засчитываем. Вы неправильную личность выбрали, поэтому засчитаем только одну личность". В суде бы ученица выиграла. Но у нее и так был довольно высокий балл, его хватило для поступления, поэтому доказывать свою правоту в суде ребенок не стал».
Порядок проведения государственной итоговой аттестации не предусматривает процедуры оспаривания решений конфликтной комиссии, говорят в Рособрнадзоре. Поэтому выпускникам приходится оспаривать результаты апелляций в суде. По этому пути идут немногие. «Дети не идут в суды не из-за того, что они не уверены в том, что выиграют, а из-за того, что необходимо дальше поступать, времени на это нет»,— считает Марина Шарова.
“Ъ” написал более 20 членам конфликтных комиссий, однако они отказались говорить без разрешения чиновников. В столичном департаменте образования пообещали организовать интервью с зампредседателя такой комиссии при условии, что корреспондент заранее покажет вопросы. Однако после этого беседа так и не состоялась.