министр природных ресурсов РФ
"В недропользовании главенствует закон"
— Какие изменения претерпело ваше министерство в процессе реорганизации?
— Главное — это сокращение количества заместителей министра с 12 до 2. На сегодняшний день утверждена кандидатура одного заместителя — это Анатолий Темкин. По второй кандидатуре вопрос решится до конца этой недели. Кроме того, сократилось число департаментов с 12 до 6, все они разделены по функциональной деятельности. В составе МПР образованы департаменты государственной политики и регулирования в области природопользования, государственной политики в области охраны окружающей среды, управления делами и кадров, экономики и финансов, международного сотрудничества в области охраны окружающей среды и природопользования, а также правовой департамент.
— Одно из первых ваших заявлений на посту министра касалось необходимости совершенствовать механизмы лицензионной деятельности, в частности, за счет выдачи так называемых сквозных лицензий, которые давали бы право недропользователю работать на месторождении от разведки до добычи. Когда соответствующие поправки могут быть оформлены в законе "О недрах"?
— Закон "О недрах", в который мы хотим внести ряд существенных изменений, будет вынесен на обсуждение Госдумы не раньше декабря — приступив к работе почти два месяца назад и потратив время на создание новой структуры МПР, мы вряд ли успеем вписаться в более ранние сроки.
Однако в этом законе есть ряд противоречий, которые мешают работать и недропользователям, и МПР. И наиболее серьезные из них попытаемся устранить к уже концу июня. В частности, это касается принципа "двух ключей" (когда решение о разработке месторождения принимается на федеральном и региональном уровнях.— Ъ ). Ведь сегодня ряд российских месторождений, за которые государство могло бы получать деньги, простаивают, потому что губернаторы не хотят их выставлять на продажу. А федеральные власти вежливо ждут, причем иногда не один год. Этого быть не должно — только государство может решить вопрос о дальнейшей судьбе месторождения: оставить его в нераспределенном фонде или выставить на продажу.
Еще одно важное изменение, которое необходимо внести в закон "О недрах", касается сроков между объявлением о проведении аукциона по продаже месторождения и самим аукционом — сейчас это занимает полгода. И что в течение этого времени должно происходить — непонятно. На мой взгляд, чтобы определиться, есть ли интерес к месторождению и ресурсы для участия в аукционе, достаточно 45 дней.
Инвестиции в добычу полезных ископаемых во многом сдерживаются и тем, что сегодня разведка минерально-сырьевой базы и добыча природных ресурсов — прямо не связанные процессы. У инвесторов нет гарантий, что они получат возможность добывать природные ресурсы на месторождении, в изучение и разведку которого они вложили свои деньги. МПР намерено выходить с предложениями в правительство, чтобы дать недропользователю возможность получать права на разработку месторождения, если он его открыл, в автоматическом режиме. Эта инициатива должна быть закреплена и законе "О недрах". Наша задача — участвовать в развитии экономики, и мы будем сбрасывать барьеры, препятствующие этому.
— Недропользователи неоднократно обращались в правительство с инициативой введения дифференцированных ставок налогообложения в зависимости от условий разработки месторождений. Вы эту инициативу поддержали. Как вы конкретно представляете решение этой проблемы?
— Действительно, у плоской шкалы налогообложения, установленной сейчас, есть масса очевидных недостатков. Не учтено, например, то, что на начальном и заключительном этапах месторождения требуют больше денег. На первом этапе освоения, который требует больших инвестиций, отдача минимальна. Поэтому, на мой взгляд, справедливо, что в течение первых трех-пяти лет ставки налогообложения должны быть льготными. В результате у недропользователя появится стимул для разработки месторождения. Льготы должны сохраняться и на последнем этапе, чтобы недропользователю было выгоднее продолжать эксплуатацию, а не бросить разработку месторождения, как происходит при нынешней системе налогообложения. Однако это сделать сложнее — время истощения месторождений слишком различное. Можно постараться отнести месторождение к разряду неэффективных по снижению объема добычи. Здесь, правда, могут быть свои манипуляции со стороны недропользователя, и нам нужно детально продумать этот механизм. Кроме того, в отношении нефтяных месторождений нужно постараться учесть специфику добываемой нефти. Есть еще один вариант решения этой проблемы — с помощью индивидуальной экспертной оценки каждого месторождения. Этот путь мне пока представляется сложным в силу субъективизма принятия решений и возможности высокой коррупционности.
Самое важное — это не дифференциация, а стимулирование действий недропользователей со стороны государства. Ведь налоги — это не только механизм, с помощью которого можно наполнить бюджет, это еще и механизм управления недропользователями: они должны четко понимать, чего государство от них хочет. Сегодня крупные компании берут месторождения по такому принципу: сколько смогу, столько зачислю на свой баланс, лишь бы месторождение не досталось конкурентам. А разрабатывают далеко не все месторождения, находящиеся на балансе: они просто числятся за компанией годами, увеличивая ее капитализацию, но не принося денег в экономику страны. Административный механизм здесь не работает — в адрес таких компаний сыпалась масса угроз, были и судебные разбирательства, но никаких существенных изменений не произошло. Поэтому нужен механизм экономический — компаниям нужно предложить платить налог не только с тонны добытых полезных ископаемых, но и с тонны их запасов. Иными словами, взял месторождение — разрабатывай, не хочешь вкладывать деньги в разработку — все равно плати налоги. И если компании интересно платить налоги, не получая при этом прибыли с месторождения,— это ее право.
— То есть месторождения, которые числятся на балансе у компаний и не разрабатываются по сей день, не будут изыматься с целью повторной продажи на аукционе?
— Надо создать условия, при которых компании будет невыгодно держать месторождение в запасе. Если же компании не в состоянии сейчас разрабатывать месторождения, они сами начнут отказываться от них. Однако совсем отказываться от административного регулирования нельзя — в законе "О недрах" нужно определить механизмы изъятия лицензий в случае нарушения выполнения лицензионных условий. Сегодня же угроза изъятия лицензий — это элемент шантажа. А государство должно быть абсолютно объективным по отношению ко всем недропользователям, и процедура изъятия и основания для этого должны быть четко прописаны в законе так, чтобы правила игры были полностью понятны недропользователю.
— Какова судьба законопроекта "О плате за негативное воздействие на окружающую среду"? Известно, что промышленники отнеслись к нему отрицательно, они утверждают, что закон будет способствовать коррупции и не будет стимулом для инвестиций в модернизацию очистных сооружений...
— Закон нужен, и это очевидно. Существует шкала предельно допустимых объемов выбросов, и нужно заставлять предприятия, чтобы они утверждали свои инвестиционные программы, заботясь об улучшении взаимодействия с окружающей средой. Но более сложной я вижу ситуацию не с предприятиями, а с муниципальными образованиями — из-за ограниченных денежных ресурсов они не в состоянии инвестировать достаточное количество денег в реконструкцию очистных сооружений. Сейчас около 90% коммунальных стоков в России недоочищены. Результат — сотни тысяч кубических метров грязных стоков попадают в реки. Поэтому убежден, и как министр, и как бывший губернатор Пермской области: очистка стоков не должна быть муниципальной проблемой. Это хороший, и окупаемый, и абсолютно прозрачный бизнес. И если муниципальное предприятие не в состоянии самостоятельно найти инвестиции, нужно решать эту проблему в бизнес-пространстве.
— В какие сроки можно решить эту проблему?
— Должна быть прогрессия: нельзя резко повышать платежи, чтобы избежать негативного воздействия на экономику. Понятно, что за один день предприятия чистыми не станут, но, проводя комплекс природоохранных мер, предприятие сможет стать безопасным с точки зрения экологии уже через пять-семь лет. С муниципальными образованиями — хуже. Тем не менее и предприятия, и муниципальные образования уже сегодня должны понимать, что улучшение окружающей среды — это тенденция, в рамках которой должно быть очевидно, что главная задача — не эксплуатировать окружающую среду, а, пользуясь ею, стараться ее улучшить.
— То есть вы поддерживаете механизм принудительных инвестиций в реконструкцию очистных сооружений?
— Считаю, что инвестиции абсолютно необходимы. Предприятия не должны зарабатывать деньги на ухудшении состояния окружающей среды и должны платить за ее восстановление. Условно, если от деятельности ГЭС обрушиваются берега, то платить за это должна не пострадавшая в результате школа, а РАО "ЕЭС России". Все эти проблемы мы постараемся объединить, и я не исключаю, что МПР обратится в правительство с предложением разработать Экологический кодекс.
— Правительство одобрило Лесной кодекс: как вы относитесь к инициативе передачи леса в частную собственность?
— Чтобы в лесу появился хозяин, вполне достаточно передавать лес в долгосрочную аренду. Решение о передаче леса в собственность должно приниматься лишь по итогам и в зависимости от того, как люди будут хозяйничать в лесу.
— Каковы перспективы Водного кодекса?
— Он почти готов, его разработчик — Минэкономразвития.
— Министр промышленности и энергетики Виктор Христенко недавно заявил о том, что месторождения "Сахалина-3" будут выставлены на аукцион. Однако американская компания ExxonMobil считает, что право на осуществление деятельности оператора этого месторождения принадлежит ей. Как вы можете это прокомментировать?
— Решение правительства по "Сахалину-3" принято, и согласно этому решению у ExxonMobil нет лицензии оператора на разработку этого месторождения. Мы это решение не собираемся обсуждать — нас интересует не столько позиция ExxonMobil, сколько соблюдение российского законодательства. Месторождения "Сахалина-3" должны быть выставлены на аукцион, и мы будем готовить его условия. Но это перспектива не ближайшего времени — сейчас у нас готовятся условия аукционов по ряду других крупных месторождений, и "Сахалин-3" в них не входит.
— Какие месторождения будут выставлены на аукционы в первую очередь?
— Например, Сухой Лог. Мы сейчас стараемся отработать условия проведения аукциона по этому месторождению, чтобы на этом примере потом проводить другие аукционы. Иными словами, мы не хотим придумывать специфические условия для каждого месторождения. Комплекс лицензионных условий должен быть таким, чтобы все представители бизнеса имели четкое представление о правилах игры. От этого будет легче и МПР, и компаниям-участникам: ведь к стандартному перечню инвестиционных условий гораздо легче готовиться. Условия аукциона по Сухому Логу должны быть утверждены до конца июня.
— Вы заявили, что МПР намерено оспорить выдачу "Сургутнефтегазу" лицензии на разработку Талаканского месторождения. Как вы собираетесь это сделать?
— Сейчас я дал поручение юристам подготовить иск в суд, обратно документы пока не получил. Так что сказать что-то определенное о готовности оспорить проведение аукциона по Талаканскому месторождению пока не готов.
— Есть ли у МПР конкретные претензии к недропользователям Ковыктинского месторождения?
— Я бы не хотел говорить сейчас что-то определенное про конкретных недропользователей. Позиция проста: сначала нужно разработать законодательство, ввести общее стандарты, а потом требовать их исполнения. Главное, чтобы все понимали, что в недропользовании главенствует закон.
Интервью взяла ИРИНА Ъ-РЫБАЛЬЧЕНКО