«Мы все тогда были в космосе»

“Ъ” узнал у современников, чем им запомнилось 12 апреля 1961 года

12 апреля 1961 года впервые в истории в космос полетел человек. Советский космонавт Юрий Гагарин облетел Землю на пилотируемом космическом корабле «Восток» и через 108 минут вернулся обратно. “Ъ” спросил у своих читателей, как они встретили этот день.

Тамара Филатова, племянница Юрия Гагарина, советник директора и научный сотрудник Объединенного мемориального музея первого космонавта (Смоленская область):

— Мне было ужасно страшно. Я очень испугалась и заплакала, когда моя учительница сказала, что мой дядя в космосе. Мы жили вместе с родителями Юрия Алексеевича, и я переживала за любимого и родного человека. Через час меня успокоили, что он уже вернулся на Землю, а в наш дом даже уже протянули несколько телефонов, которые звонили не переставая. Весь Гжатск находился в эйфории, это был всенародный праздник. Главное, что ощущали мы и в тот день, и позднее,— это уважение людей. В остальном наша семья продолжала жить и работать, как и до этого дня, я считаю, это правильно: подвиг совершил Юрий Гагарин, а не его родственники, и для покорения космоса работала вся страна.

А сам день 12 апреля 1961 года фактически стал первым днем возрождения деревни Клушино, города Гжатска, всего района. Гагарин уже побывал за границей, а на свою малую родину он смог приехать только в середине июня, когда советское правительство построило и подарило его родителям новый небольшой дом. А мы с мамой, папой и младшим братом остались в старом деревянном доме, который стал музеем после его гибели (1968). К приезду Гагарина начали благоустраивать весь город, а позже он постоянно этим сам занимался. Он знал, что даже через 16 лет после Победы людям здесь очень тяжело живется. И с его помощью строили дома, кинотеатры, детские сады, больницы, сельские школы и клубы, в Гжатске сделали водопровод, отопление и канализацию, асфальтировали улицы. Он считал это ежедневной работой. На Смоленщине гордились его успехом, а он радовался, что может улучшить жизнь своим землякам. И помогал везде, где успел еще побывать.

Юлий Ким, бард, поэт:

— Как и все нормальные люди, я провел этот день с чувством огромного ликования! Было это в скромном поселке на Камчатке, где я работал после института учителем. Праздник тогда охватил всех — и детей, и взрослых, это было незабываемо. Прорыв в космос! Мы сделали это!

Виталий Игнатенко, президент Всемирной ассоциации русской прессы, в 1991–2012 годах генеральный директор ИТАР-ТАСС:

— Этот день помню как сейчас! Мы учились на журфаке, на Моховой. Без всяких последствий мы сорвали семинары и лекции и ринулись на Красную площадь. Там было так здорово! Не просто всеобщая радость — восторг! И еще мы были благодарны нашим соседям, студентам-медикам, которые были в белых халатах и часть халатов отдали нам. Мы на них писали: «Ура Гагарину!», «Мы с тобой, Юра!» Мы все тогда были в космосе!

Лев Зеленый, директор Института космических исследований (ИКИ), академик РАН:

— Помню этот день в деталях. Был я тогда ушастым шестиклассником в больших круглых очках с прожженным пионерским галстуком. Днем в школе объявили: запущен на орбиту наш первый советский космонавт. Телевизора тогда не было даже в нашей непростой 167-й школе в центре Москвы, в Дегтярном переулке. Я помчался домой и на крошечном экране телевизора КВН-49, которым очень гордилось наше семейство, увидел молодого летчика в авиационном шлеме, радостно улыбающегося.

В школе, когда прозвучала фамилия Гагарина, прошел слух о каких-то княжеских корнях первого космонавта, но достаточно было увидеть его — и сразу становилось ясно: свой, смоленский (на пресс-конференции в Москве 15 апреля 1961 года, отвечая на вопрос о родстве с княжеским родом Гагариных, первый космонавт ответил: «Среди своих родственников никаких князей и людей знатного рода не знаю и никогда о них не слышал». Стихийно большинство мальчишек бросилось на Красную площадь — не помню, был это случайный порыв или кто-то посоветовал мчаться туда. Чем ближе к Красной площади, тем толпа становилась плотнее, многие уже были немного навеселе.

Как 60 лет назад западные СМИ писали о полете Юрия Гагарина

Наверное, такое единство, чистая, не замутненная ничем радость до этого были в нашей истории только 9 Мая 1945 года. Отец говорил, как похожи оказались эти два великих дня. Что-то похожее я ощутил много-много лет спустя в Пекине, в день запуска первого китайского тайконавта (Ян Ливэй, 15 октября 2003 года.— “Ъ”). Было радостно видеть успех наших китайских коллег, которые многому у нас научились, хотя не любят об этом вспоминать. А на мою жизнь день 12 апреля 1961 года, как это ни странно, непосредственно не повлиял. Космонавтом с моими диоптриями я стать не рассчитывал, как-то сразу стало ясно, что ничего лучше теоретика из меня не выйдет. Подтолкнула меня к космосу неправильная статья великого Иосифа Самуиловича Шкловского о том, что спутники Марса полые и имеют искусственное инопланетянское происхождение. Но это уже другая история.

Анатолий Карпов, чемпион мира по шахматам, депутат Госдумы VI и VII созывов:

— Мне тогда еще не исполнилось десять лет, я учился в школе, в Златоусте Челябинской области. Урок был прерван продолжительным звонком, всех школьников собрали на линейку. Директор рассказал нам о сообщении, прочитанном по радио Левитаном. Ликование длилось весь день. Все воспринимали полет Гагарина как личную победу и победу всей нашей страны. А когда спустя несколько месяцев полетел Герман Титов, счастью народа не было предела: теперь мы точно первые в мире, и никто нас никогда не обгонит! Сейчас такие чувства у нас немного потухли, а 12 апреля 1961 года это была настоящая волна радости и гордости. Мой отец, в то время главный инженер большого оборонного завода, рассказывал, что и в цехах, и в руководстве предприятия люди сравнивали новость о полете в космос только с известием о Победе в 1945 году.

Как в СССР праздновали полет Юрия Гагарина

А через несколько лет мне посчастливилось повстречаться с Юрием Гагариным, когда он приезжал в пионерлагерь «Артек». Его обаяние мне запомнилось на всю жизнь. Я с того времени стал коллекционировать почтовые марки и конверты. На сегодняшний день собрал несколько сотен уникальных экземпляров с изображениями космонавтов, ученых и конструкторов, космических ракет, аппаратов, станций и техники. Многие с автографами создателей и первопроходцев. Среди раритетов — конверт в честь первой годовщины полета Гагарина с маркой и гашением Алма-Атинского почтамта. Позднее я познакомился с большинством наших космонавтов, дружил и дружу, работал и работаю вместе с ними. Так что я все время на связи с космосом.

Иосиф Райхельгауз, режиссер, художественный руководитель московского театра «Школа современной пьесы», народный артист РФ:

— Я тогда жил в Одессе. Сообщение о полете Гагарина всех наполнило восторгом и счастьем, это было невероятно. Моя семья, люди в квартире, в доме и на улицах вели себя так, как будто полет Гагарина — это их личная победа, огромное, просто колоссальное событие для каждой семьи. На самом деле это и было именно так! Наверное, это единственное событие на моей памяти, когда вся Одесса была охвачена восторженными чувствами и даже на время забыла про свое снисходительно-ироничное отношение ко всему происходящему. Одесситы открывали окна, выходили во двор, обнимались и целовались. Я представляю себе, что так, наверное, было только 9 Мая 1945 года. В XX веке для народов СССР и России только эти события вызвали такое радостное единение и всенародное счастье. Событий крупнее просто не было!

В 1961 году мне было чуть меньше 14 лет, и я уже увлекался радиотехникой. В нашей маленькой квартире была радиоточка, и я из кухни протягивал к ней провода от микрофона, а потом прятался и, подражая Левитану и другим радиоголосам, объявлял своим родителям о чем-то очень важном. После полета Юрия Гагарина я придумал, например, что скоро в космос полетит некий Абрам Соломонович Михельсон,— мне тогда почему-то казалось это очень важным. А когда я уже учился в Москве, я узнал, что в Доме актера будет встреча с Гагариным. Нам очень хотелось попасть туда, но для студентов ГИТИСа это было так же сложно, как слетать на Луну. В 1969 году одесская «Комсомольская искра» напечатала сообщение, что американцы высадились на Луне. Был страшный скандал, уволили главного редактора, а мы стали понимать, что это уже не наш успех, поэтому не надо радоваться. Но подвиг и величие Гагарина для Одессы и всего мира эти события затмить не могли.

Александр Хандруев, профессор РАНХиГС, вице-президент Ассоциации банков России:

— Я тогда на заводе работал, слесарем-сборщиком. Днем работал, вечером учился. Ощущения от новости о Гагарине были такие, что хотелось кричать. Ведь это же космос, человек в космосе, наш человек! Все люди вокруг были в таком эйфорическом состоянии, и это все шло не сверху, не по указанию. На чистом энтузиазме все выходили на улицу, обнимались, плакали, шли на Красную площадь. И не было, кстати, гордыни — вот какие мы, советские, а другие не смогли. Не было такого пафосного патриотизма: это была общечеловеческая радость. Да, это наш человек оказался первым в космосе, но это было общечеловеческое достижение. Этим событием открывалась новая полоса освоения космоса для всего человечества.

Гарри Бардин, режиссер:

— О полете Гагарина я услышал по радио. Я испытал редкое чувство, которое сейчас не могу испытать,— гордость за свою страну. Мой соотечественник, Юра Гагарин, совершил полет в космос. Думаю, что тогда все испытывали гордость за то, что мы вырвались в космос. Не могу сказать, что от этого я поверил Хрущеву — мол, нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме,— нет. Но позже я узнал, что в общежитии в Оренбурге, на улице Советской, дом №1,— это первое место моего пребывания на Земле, я там родился,— этажом выше впоследствии жил Гагарин. Мы с ним как бы соприкоснулись исторически в одном доме, и это наполняет душу теплотой. Он, конечно, стал символом космоса, другого человека на его месте представить невозможно.