|
Источник творческого разорения |
 |
Гудзонский волк
Предки будущего магната жили в Нидерландах, и работоспособность и расчетливость, характерные для голландцев, были у Вандербильтов в крови. Корнелиус родился на острове Стейтен-Айленд в Гудзоновом заливе в семье бывшего фермера, занявшегося паромными перевозками.
К одиннадцати годам Корнелиус бросил школу и начал помогать отцу на пароме. А спустя пять лет выпросил у матери взаймы сотню долларов, чтобы начать собственное дело. Предполагалось, что делом этим будет фермерство, но смышленый юноша распорядился своим первым заемным капиталом по-иному — купил двухмачтовую плоскодонку и начал по примеру отца возить пассажиров со Стейтен-Айленда на близлежащий Манхэттен и обратно. Посудина протекала и однажды даже чуть не пошла ко дну, но молодой Вандербильт трудился без отдыха, заслужив репутацию надежного, а главное — самого дешевого перевозчика на линии. Корнелиус брал с пассажира всего 18 центов и за год не только вернул долг матери, но и скопил $1 тыс.
 |
| Зычный голос и виртуозное владение ненормативной лексикой не раз выручали Вандербильта на собраниях акционеров |
Однако в том же году у молодого бизнесмена появились непредвиденные конкуренты — пароходы, и прибыль компании стала падать. Не желая отставать от технического прогресса, ее глава пошел на неожиданный шаг — продал весь свой парусный флот и поступил капитаном судна в пароходную компанию Томаса Гиббонса с жалованьем $60 в месяц. Решение работать "на дядю" имело единственную и далеко идущую цель: прежде чем самостоятельно развернуться в пароходном бизнесе, Вандербильт решил в нем досконально разобраться.
Вскоре Корнелиус стал равноправным партнером Гиббонса по бизнесу. Этому способствовала начавшаяся война с очередным конкурентом — компанией Fulton-Livingston, одним из соучредителей которой был разработчик первых колесных судов Роберт Фултон, получивший от властей штата Нью-Йорк монопольное право на пароходные перевозки по Гудзону сроком на 30 лет. Капитан Вандербильт начал гонять свою посудину по "чужой" территории без лицензии и по демпинговым ценам (он брал вчетверо меньше конкурентов — всего по доллару с пассажира), возмещая потери высокой стоимостью выпивки и закуски в судовом баре.
 |
| Еще до открытия Панамского канала Вандербильт умудрился соединить два океана |
После вынесения сенсационного вердикта цены на перевозки резко упали — в каботажный бизнес на Гудзоне ринулись новые игроки. А также пришли новые технологии — например, дрова в пароходных топках уступили место углю-антрациту, обильные залежи которого имелись в соседней Пенсильвании. В этой ситуации Гиббонс и Вандербильт, которым было не привыкать и к низким ценам, и к технологическим новациям, быстро вырвались вперед — партнеры еле успевали подсчитывать барыши. Участвовала в бизнесе и жена Вандербильта, купившая гостиницу в одном из перевалочных пунктов, где останавливались на ночевку пассажиры.
Тяжелая поступь коммодора
 |
| Дэниел Дрю прославился тем, что всю жизнь противостоял Вандербильту |
Вместе с тем Корнелиус Вандербильт, всю жизнь с гордостью носивший звание коммодора (так во флотах Англии и США называют командующего соединением боевых кораблей) — по мнению его недругов, просто купленное,— не брезговал и методами, мягко говоря, сомнительными. В частности, "наездами" на конкурентов с помощью головорезов, которых было легко нанять в любом порту.
В 1829 году партнер Гиббонса решил, что узнал о пароходном бизнесе все, что хотел, и пустился в самостоятельное плавание, основав собственное дело. Первым серьезным соперником для Вандербильта стала опытная акула Уолл-стрит — известный биржевой игрок Дэниел Дрю, владевший акциями судоходных компаний. Их соперничество продолжалось более полувека — в разных сферах бизнеса и с переменным успехом. В первой схватке ("битве на Гудзоне", как окрестили ее журналисты) Вандербильт победил соперника с помощью того же демпинга. Главный конкурент был полностью вытеснен с Гудзона, а остальным пришлось выбросить белый флаг и просить мира. За фантастические по тем временам отступные ($100 тыс. единовременно и по $50 тыс. ежегодно в течение десяти лет) Вандербильт оставил соперникам Гудзон, а сам переключился на другие, более перспективные регионы.
 |
| Дворцы Вандербильта вызывали у его современников насмешки, разбавленные, впрочем, значительной долей зависти |
Отправляться по суше с восточного побережья США в далекую неосвоенную Калифорнию — через пустыни, горные перевалы и индейские территории — тогда рисковали немногие. Основная масса золотоискателей за неимением Панамского канала попадала туда морем, кружным путем в обход всей Южной Америки. Такое путешествие на обычном судне занимало чуть менее полугода; за три месяца управлялись быстроходные парусники-клиперы, но они обходились пассажирам куда дороже. Поэтому нью-йоркские пароходные компании быстро организовали на горячем направлении комбинированный маршрут — две недели морем до Панамского перешейка, неделя на пересечение его по суше, еще две — снова морем до Сан-Франциско.
Вандербильт нашел лучшее решение — через территорию Никарагуа, с использованием внутренних водных путей: одноименного вытянутого озера, западный берег которого располагался всего в 12 милях от тихоокеанского побережья, и впадающей в него реки Сан-Хуан. Пароходный король основал компанию Accessory Transit и за $10 тыс. выкупил у никарагуанского правительства права на соответствующие перевозки. Чтобы убедиться в правильности своих расчетов, коммодор лично провел пароходик по реке Сан-Хуан. Новый путь в Калифорнию был на 600 миль и на два дня пути короче панамского, что позволило снизить цену за путешествие с $600 до $400. Почту Вандербильт доставлял вообще бесплатно — до тех пор, пока не разорил конкурентов. В результате первый же год эксплуатации новой линии принес ему $1 млн чистой прибыли.
Войны двух океанов
 |
| "Битва за Эри", хотя и закончилась компромиссом, окончательно подкосила силы Вандербильта |
На оставленных на хозяйстве Моргана и Гаррисона вскоре вышел легендарный авантюрист Уильям Уокер — экс-газетчик, романтик и циник в одном лице, он совершал дерзкие рейды по Центральной Америке, организуя партизанские войны и свергая правительства, на век предвосхитив подвиги полковника Томаса Лоуренса Аравийского. Именно по наущению Уокера сотрудники Вандербильта составили заговор против хозяина — посредством биржевых махинаций и авантюрной военной операции троица добилась падения правительства Никарагуа (новое возглавил Уокер), после чего увела компанию из-под контроля коммодора.
Когда вести о художествах Моргана и Гаррисона достигли Европы, Вандербильт пришел в ярость. История сохранила его лаконичное письмо предателям: "Господа. Вы посмели обмануть меня. Я не стану привлекать вас к суду, потому что закон слишком неповоротлив. Вместо этого я вас уничтожу. Ваш Корнелиус Вандербильт". Он выполнил обещание, в свой обычный манере прибегнув к демпингу. Правда, для полного восстановления статус-кво в Никарагуа пришлось нажать и на кое-какие политические кнопки в Вашингтоне — правительство США смотрело на "шалости" Уокера в регионе, который включило в сферу своих интересов, с пониманием, если не с сочувствием. Договорившись с правительствами соседних стран, коммодор установил экономическую блокаду Никарагуа, а с целью ускорить свержение Уокера нанял "солдат удачи", которые при поддержке регулярных американских войск восстановили в Никарагуа "конституционный порядок", а самому Вандербильту вернули транзитный бизнес.
 |
| Коммодор не отличался скромностью: еще при жизни он стал и пароходом, и паровозом |
Однако этот бизнес не оправдал возложенных на него надежд, и к началу американской гражданской войны Вандербильт продал свою компанию за $3 млн. Себе он оставил только одноименный флагман, который перепрофилировал в военное судно и предоставил его в распоряжение армии северян. При этом произошел любопытный казус: магнат предполагал лишь передать корабль на время военных действий в аренду, однако в Вашингтоне повели себя так, будто приняли судно в подарок — Вандербильта сердечно поблагодарили, а его корабль после победы благополучно "зажали". Впрочем, "даритель" к тому времени был настолько богат, что предпочел сделать вид, что так и было задумано: подарок так подарок.
Новый янки
 |
| Фото: AP |
| Вандербильту удалось подмять под себя New York Central, и после этого никого не удивляет, что Центральный вокзал в Нью-Йорке выходит на Вандербильт-авеню |
Постоянно подчеркивая свое плебейское происхождение, коммодор не стеснял себя в выражениях на публике — его крепкие словечки из матросского лексикона заставляли краснеть даже мужчин в офицерских мундирах, а их спутниц приводили в полуобморочное состояние. Образцом роскоши и безвкусия стал построенный Вандербильтом на родном Стейтен-Айленде трехэтажный дворец — его фронтон украшала бронзовая статуя хозяина, в позе античного бога восседавшего на троне. Выходки Корнеулиса Вандербильта вызывали у тогдашней американской элиты насмешки, но при этом нью-йоркский свет с поразительной скоростью перенимал любое новшество, исходившее от магната.
Взять хотя бы его самое вульгарное, по распространенному мнению, изобретение — картофельные чипсы. Догадайся Вандербильт вовремя его запатентовать — и оно одно принесло бы коммодору миллионы, а его наследникам в ХХ веке — миллиарды. Правда, в этом случае пришлось бы делиться с соавтором — Джорджем Крамом, поваром отеля Moon Lake House в Саратога-Спрингсе. Утверждается, что 24 августа 1853 года Вандербильт остановился в этом почтенном заведении и за обедом остался недоволен поданной ему жареной картошкой — якобы слишком толсто нарезанной и оттого не прожаренной как следует. Чтобы умиротворить важного клиента, повар Крам нашел выход — настругал картофель тонкими полосками, обжарил их в большом количестве масла до хруста и круто посолил. Вандербильту новое блюдо пришлось по вкусу — все время пребывания в отеле он постоянно требовал картофельную "стружку" (одно из значений слова chips). Вскоре, как легко догадаться, ее подавали в любом фешенебельном ресторане Америки — мысль о том, что спустя век чипсы станут символом плебейского общепита, тогда показалась бы бредовой.
 |
Не привыкший пасовать перед препятствиями, Вандербильт начал планомерно и энергично ломать и эту стену, выдавая оставшихся незамужних дочерей (всего у него было восемь дочерей и три сына) за родовитых европейских аристократов. Вершиной этой матримониальной операции стала свадьба его дочери Консуэлы с девятым герцогом Марлборо (двоюродным братом Уинстона Черчилля) — $2 млн приданого позволили герцогу восстановить семейный замок Бленхейм, а перед его тестем открылись двери в высший лондонский свет.
Разборки на дорогах
Несмотря на преклонный возраст, Вандербильт, чье личное состояние достигло $40 млн, продолжал осваивать новые для себя области бизнеса. Распродав накануне собственного 70-летия свой флот — в ту пору крупнейший частный флот в мире,— магнат вновь сделал ставку на паровую технику, только сухопутную: пароходный король вознамерился переквалифицироваться в паровозного.
Строительство железнодорожной империи Вандербильт начал с приобретения одной из самых крупных и перспективных компаний — Harlem Railroad. Затем он решил купить еще и Hudson River Railroad, чтобы объединить их и получить контроль над ключевыми участками железнодорожного сообщения на восточном побережье. Но тут на его пути вновь встал старый знакомый — Дэниел Дрю, который с помощью операций на бирже и политических махинаций попытался торпедировать намечавшееся слияние. Однако победа и на сей раз осталась за Вандербильтом — в 1864 году он провел своих людей в совет директоров Hudson River, а годом позже стал ее президентом.
Далее борьба шла с переменным успехом, оба претендента на титул железнодорожного короля Америки не стеснялись в средствах — в ход шли подкуп законодателей, выпуск фальшивых акций, компромат в прессе и даже вооруженные нападения на поезда конкурента. Вандербильту удалось заключить стратегически важный союз с компанией New York Central (хотя это и противоречило его бизнес-кредо), но вскоре ее контрольным пакетом завладели люди Дрю, и альянс распался.
В январе 1867 года Вандербильт нанес ответный удар, придумав перенести нью-йоркский вокзал-терминал в близлежащий город Олбани, через который проходила его железная дорога. Оценить всю гениальность этого трюка проще всего, имея перед глазами карту местности. Суть в следующем. Идущие в Нью-Йорк железнодорожные ветки и Вандербильта, и его конкурента "утыкались" в один терминал, который до поры до времени не принадлежал ни тому, ни другому. Вандербильту удалось провернуть операцию, в результате которой он стал единоличным хозяином вокзала, после чего закрыл его. Пассажиры его железной дороги могли теперь попадать в Нью-Йорк через Олбани, а пассажирам компании-конкурента оставалось либо сменить перевозчика, либо часть пути проделывать самостоятельно. Как вариант — по замерзшей реке Гудзон. После такого удара New York Central капитулировала, ее акционеры передали контроль над компанией Вандербильту. К 1869 году он наконец объединил под своим началом железные дороги, общая капитализация которых возросла до $90 млн.
Однако в это же время магнат потерпел самое крупное поражение в своей жизни. Вандербильт позарился еще и на компанию Erie Railroad, приобретение которой обеспечило бы ему контроль над всеми железными дорогами от Нью-Йорка до Чикаго. Однако он недооценил тех, в чьих руках находилась компания,— фактическим ее владельцем был все тот же Дэниел Дрю, на сей раз действовавший через своих молодых партнеров Джима Фиска и Джея Гулда. Последний, кстати,— крупная фигура в истории американского бизнеса. Гулд сколотил состояние на биржевых спекуляциях, постоянно пребывал в центре многочисленных коррупционных скандалов, а позже основал знаменитую Western Union — впоследствии крупнейшую телеграфную компанию в мире.
Старый магнат явно не ожидал, что новое поколение в лице партнеров Дрю даст ему столь серьезный отпор, действуя при том его же, Корнелиуса Вандербильта, методами. Не помогли ни агрессивная скупка акций Erie (с целью получения контрольного пакета), ни нападения нанятых Вандербильтом "бригад" на ее поезда. В первом случае его соперники, подкупив законодательные власти штата Нью-Джерси, осуществили незаконную дополнительную эмиссию — выбросили на рынок 100 тысяч не обеспеченных активами акций, на скупку которых у Вандербильта сил уже не хватило. А для защиты поездов и мостов Гулд не поскупился приобрести списанные армейские пушки и создать специальную боевую флотилию. Эта долгая война, которая вошла в историю американского бизнеса как "битва за Эри", закончилась мирным компромиссом — Вандербильт вышел из нее с потерей "всего" $1,5 млн, а Фиск и Гулд сохранили контроль над железной дорогой, поставленной на грань банкротства.
И все же к концу жизни Вандербильту удалось построить железнодорожную империю с совокупным капиталом в $150 млн, две трети которого принадлежали лично ему. Однако "битва за Эри" подкосила силы магната — старый волк, осознав, что в этом мире его теснят более агрессивные волчата, 4 января 1877 года ушел в мир иной.
Согласно последней воле Вандербильта, оставленные им $105 млн были поделены следующим образом: $50 тыс.— одной из нью-йоркских церквей, $1 млн — Центральному университету (ныне университет Вандербильта), и примерно $9 млн — детям, которых коммодор считал пропащими, поскольку те заниматься бизнесом не желали, да и способностей к нему не обнаружили. За исключением Уильяма — надежды Корнелиуса Вандербильта и продолжателя его дела, которому и достались остальные $95 млн.
ВЛАДИМИР ГАКОВ