Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Буткевич рассказывает о том, как развивалось искусство, оперирующее обонятельными категориями.
Фото: Hubert Bros / Library of Congres
Фото: Hubert Bros / Library of Congres
Знаете, как называется искусство, оперирующее обонятельными категориями, то есть «нюхом»? Не переживайте, я тоже знал, пока не прочел интереснейшую статью в издании «Артгид».
Это ольфакторное искусство. Как считают коллеги, оформилось оно в самостоятельное направление в 1970–1980-е годы, однако появлялось и раньше. Странно, что оно не прослеживается у дадаистов, им бы такое искусство, как мы сейчас бы сказали, «зашло». А вот сюрреалисты мимо не проехали.
В 1938 году поэт Бенжамен Пере жарил кофе в гроте главного зала Международной сюрреалистической выставки в Париже — это было такое регулярное арт-высказывание, начиная с 1922 года. Барристические запахи сопровождались работающей угольной жаровней, которую поставил посередине сам Марсель Дюшан, названный в каталоге «генератором-арбитром», и инсталляцией Вольфганга Паалена, составленной из разбросанных вокруг искусственного пруда дубовых листьев, лилий и камышей.
Выставку, между прочим, курировали отцы-основатели сюрреализма — Андре Бретон и Поль Элюар. Инициатива Пере, Дюшана, Паалена стала первым практическим образцом применения ольфактора, то есть, запахов.
Хотя, как вспоминают коллеги, на треть века раньше — и до сюрреалистов, и до моих любимых дадаистов, еще в 1902 году поэт и литературный критик, ранний модернист Садакити Гартман, увлекавшийся Японией, провел в Нью-Йорке первый в истории искусства парфюмерный перформанс.
Предполагалось, что за 16 мин он перенесет публику на его родину в Японию при помощи специально выбранных ароматов. Отъезд из Нью-Йорка символизировала белая роза, фиалка означала путешествие по Рейну, миндаль — южную Францию, бергамот — Италию, корица — границу Запада и Востока. Потом кедр — Индия и, наконец, гвоздика — Япония.
Ничего у Садакити не получилось, его освистали. Воздух в мюзик-холле был пропитан сигаретным дымом, вентилятор не помог. Гартман признал, что «в настоящее время использование ароматов приемлемо только в сочетании с музыкой или актерской игрой».