гастроли танец
В Российском молодежном театре французская Компания Режиса Обадья показала спектакль "Play-back", анонсированный как "хип-хоп с элементами мюзикла и цирка". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА предпочла бы просто хип-хоп, без элементов.
Компанию Режиса Обадья в Москву привезли Французский культурный центр и Театр наций, и, вероятно, этот их проект может считаться самым успешным в сезоне, по крайней мере непрестижный старомодный РАМТ был забит до отказа, причем отнюдь не только жизнелюбивыми тинейджерами. Ажиотаж объясним: с хип-хопом у нас знакомы не понаслышке, курсы брейка плодятся как кролики, а с высокими образцами знакомят заезжие асы; те же французы три года назад привозили неслабую группу "Кафиг".
Франция вообще славится способностью ассимилировать что угодно: хоть уличную субкультуру, хоть древние ритуалы. Продукты получаются рафинированные: дикость умеряется вкусом, хаос — упорядоченностью, а все вместе дает новый импульс подуставшей французской танцкультуре. Видимо, с целью омоложения и обратился к хип-хопу утомленный 25-летним постановочным стажем хореограф Режис Обадья.
Судя по "Play-back", он предполагал, что если вытащить с улицы любителей хип-хопа, добавить элементарную режиссерскую разводку, видео и принципиально не подходящую для брейка музыку, все как-то само собой образуется: произойдет "эволюция выразительных форм и средств" и раскроется "глубинная сущность этих танцующих душ". Маститый автор просчитался: без внятной концепции и авторской хореографии выброшенные на сцену фанаты брейка так и остались дворовой самодеятельностью, к тому же вынужденной заниматься непривычным для себя делом.
"Play-back" оказался цепью маловнятных, не скрепленных между собой номеров, в которых хип-хоп занимал далеко не главное место. Семь так называемых танцовщиков и одна девушка, числящаяся "воздушной акробаткой", доморощенно опластичивали музыкальный дайджест из шлягеров ХХ века. Старательно артикулируя, изображали поющие оригиналы — от Лайзы Миннелли до Майкла Джексона. Выходило хуже караоке. Дело не спасли столь выразительные режиссерские находки, как массовое катание на пуфах на колесиках, лирический дуэт юноши и пуфика под арию Марии Каллас, а также шпагат и стойка, исполненные очаровательной девушкой на воздушной трапеции. Отчасти выручал проецируемый на задник видеоряд, подготовленный поляком Войцехом Староном: дробящиеся отражения танцующих, виды Парижа из мчащегося автомобиля и монтаж крупных планов артистов во время подготовки спектакля спасительно отвлекали от живого представления.
Ребята-исполнители, в сущности, не виноваты. По крайней мере трое из них действительно знали свое дело. Один отличался необычайной подвижностью суставов (ноги он закладывал не только за уши, но и за спину) и был большим умельцем фризов — замирания в самых невообразимых позах вверх ногами, причем застывал хоть на щеке, хоть на одном локте. Другой оказался мастером "верхнего брейка": из волн смерфа (это когда по телу проходит как бы электрический разряд, начинается с кисти руки и замирает где-нибудь в стопе) он устраивал целые бури, а робота изображал не хуже Майкла Джексона. Третий, самый артистичный и энергетичный, отличался клоунским даром (плохо реализованным в спектакле) и виртуозной работой в "низах": его "геликоптеры", "промокашки", "бочонки" и прочая акробатика были захватывающе изящны, как балетное фуэте.
Увы, вполне реализовать свои таланты исполнителям не дал режиссер-хореограф, навязав молодежной культуре папикову схему "путешествия по волнам памяти" и отведя хип-хопу функцию оживляющей виньетки. Тень настоящего хип-хопного агона обозначилась лишь на поклонах, когда каждый артист выдал свою "коронку" под восторженный визг публики.