В затишье майской паузы уместно проанализировать новые тенденции, наметившиеся в деятельности столичных антикваров в этом весеннем сезоне. Прежде всего, те, которые проявились в сфере декоративно-прикладного искусства: 30 апреля на аукционе фирмой "РЕНЕССАНС" этот сектор рынка впервые вышел на художественно-коллекционный уровень.
Резкая активизация отечественного антикварного рынка закономерно завершилась появлением весьма внушительной сети магазинов, салонов и аукционных фирм, специализирующихся на купле-продаже антиквариата. В настоящее время в Москве кроме трех государственных салонов действуют около 20 антикварных лавок и пять аукционных фирм. Очевидно, что возможности развития рынка антиквариата за счет количественного расширения если не исчерпаны вполне, то уже весьма ограничены. Все неизбежнее становится необходимость дифференциации торговли антиквариатом: выявление приоритетных интересов фирм, ориентацию на тот или иной уровень и характер спроса. Ранее всего такого рода специализация стала проявляться в деятельности частных аукционных фирм. Здесь с прошлого сезона очевидны два направления. Это, во-первых, аукционы, ориентированные на самый широкий круг интересов любителей старины, представлявшие самый разнообразный антиквариат — от живописи до монет ("ГЕЛОС", "ART-2000"), и, во-вторых, "Русские коллекции" АО "АЛЬФА-ART", сформированные как художественное собрание (тематическая определенность, выдержанный художественный класс). Вне зависимости от достоинств самих вещей (на "разношерстных" аукционах "ART-2000" иногда появлялась коллекционная бронза и уникальные документы, а на "музейных" "АЛЬФЫ" — проходные работы) разница в принципах подачи антиквариата очевидна. В первом случае вещь выступает как предмет старины, во втором — как старое искусство. Обе тактики приняты и весьма успешно сосуществуют на западном рынке. Однако в глаза бросается существенное различие между тем, как дифференцируется антиквариат на "предмет старины" и "старое искусство" на Западе и у нас. Если там критерием служит художественное качество вещи, то в Москве — ее видовая принадлежность. Так, живопись, будь она даже самого низкого ремесленного качества ("мебельная"), воспринимается как художественное произведение, а уникальная фарфоровая чашка — только как "старина". Порядок цен (обычно лучший индикатор значимости того или иного вида антиквариата на рынке) здесь показателен лишь отчасти. Но стоит напомнить, что на аукционах Sotheby's мужской портрет Джовани Доменико Тьеполо и люстра с колбой цветного стекла русской работы конца XVIII века оцениваются равно в 60-80 тыс. фунтов ст., а тарелка "военной серии" Императорского фарфорового завода 1830-х годов стоит 3-4 тыс. фунтов ст., т. е. столько же, сколько алтарь Сьенской школы XIII века. Однако и у нас цены на бронзовый, фарфоровый и стеклянный антиквариат, не говоря уже о серебре и золоте, по большей части соответствуют стоимости живописных полотен. Гораздо более показательны здесь критерии, по которым прикладная вещь выходит в разряд дорогих. Это декоративная прагматичность (так дороги интерьерные вещи: люстры, мебельный гарнитуры, большие вазы, каминные часы), ценность материала и, наконец, коллекционная популярность. Последняя же (исключая узкий круг знатоков и диллеров, ориентированных на западный рынок) критериям художественного качества соответствует менее всего. Активно коллекционируется у нас венская бронзовая миниатюра, поздний майсенский фарфор, все, работы самых плодовитых, но не всегда качественных, бронзовщиков Мене или Шопена, а также широко популярные благодаря их количеству бронзовые отливки с Клодиона. В магии имени — причина чрезвычайной популярности у нас стекла французского модерна. Поточные работы фирм Galle и Daum, которыми завален западный рынок (как старыми так и выполняемыми в старых традициях и со старой маркой и по сей день), стоят у нас дороже, чем на Западе. Уникальные же работы, действительно стоящие больших сумм, теряются в общем ряду. Дело здесь не в дурном вкусе покупателей, а в том, что в сфере прикладного искусства, т.е. в сфере старины, художественная состоятельность вещи не является основным критерием ее ценности.
В связи с вышеизложенным аукцион фирмы "РЕНЕССАНС", состоявшийся 30 апреля (см Ъ от 17 апреля и 4 мая), представившую коллекцию прикладных вещей как собрание произведений, а не бытового антиквариата, представляется весьма знаменательным. В составе коллекции должным образом зазвучали и качественные вещи, собранные в государственном салоне "АНТИКВАРИАТ" (например, канделябр начала XIX в., приобретенный прошлой осенью за 150 тыс. руб. и успешно проданный за $1500). Результаты того дня значительны, не столько порядком достигнутых цен (они могли быть и не совсем адекватны), сколько явным интересом покупателей к по-настоящему качественным вещам. Конечно, странно что довольно простой плафон Daum купили за $20 000, а редчайшая скульптура пластика Laligue и резная многослойная ваза Гусь-Хрустального завода покупателей не нашли. Но в целом — аудитория была на высоте. Должную оценку получили не только популярные Лансере, Мене и Нарс, но и "Петр Великий" Бориса Микешина ($2500), "Моцарт" Паули ($3000) и стильный женский портрет Эммануэля Виллани ($800-1800). Показательно и то, что не имели успеха присовокупленные по инерции вещи дежурного репертуара. Так что, можно надеяться, что и на московском рынке декоративно-прикладной антиквариат начнет котироваться как искусство и дифференцироваться по качеству.
НАТАЛИЯ Ъ-СИПОВСКАЯ