"О, вы окажетесь разочарованы, уважаемые читатели. Я не сделал ничего интересного, я не занимаюсь ни одним видом спорта, я ну совершено не хожу на коктейли, а больше всего предпочитаю сидеть дома и читать, читать, и читать".
Эдуард Балладюр
Французская политическая жизнь последних месяцев полна драматизма. Социалисты, после 12 лет пребывания у власти, потерпели сокрушительное поражение на парламентских выборах в марте. Смена партий у руля власти — это часто не только перемена политического курса, но и человеческая драма. На этой неделе весь мир облетела весть о самоубийстве бывшего премьер-министра Франции Пьера Береговуа (Pierre Beregowoy). Иные склонны причислять всех политиков к племени непорядочных и ловких деляг. Конечно, политическая карьера — вещь довольно специфическая, и, хотя порядочным людям на этом поприще пробиться бывает труднее, толку от них на государственном посту бывает гораздо больше. Сейчас вся Франция присматривается к своему новому премьеру — Эдуарду Балладюру (Edouard Balladur)
Судя по последнему опросу общественного мнения, Балладюру доверяют 62 % французов — цифра не просто не малая — небывалая: за последние 20 лет эмоциональные французы еще ни разу не были столь доверчивы по отношению к своему правительству. А сам Балладюр, стремясь соответствовать создавшемуся эмоционально-политическому климату, сделал наиболее употребимыми словами своего политического лексикона три слова — "возрождение", "терпимость" и "национальное объединение".
Первое, что сделал Балладюр, когда приехал в Мантиньон (резиденция правительства), он посетил все бюро, находящиеся в здании и пожал руку каждому сотруднику. Понятие "каждому" включило в себя и работников кухни и водителей. Он также попросил, чтобы ему перекрасили стены и как можно скорее. Нетерпение Эдуарда Балладюра уже стало притчей во языцех в политических кругах столицы: новый премьер, например, отказался от амбициозных планов перестройки резиденции — сославшись на то, что на это нет времени. Впрочем, возможно, тут есть и другие причины? Матиньон — это прежняя резиденция бывшего президента Франции Жоржа Помпиду. Так что нежелание Балладюра что-либо менять, быть может, продиктовано воспоминаниями о своем друге и учителе. Ведь недаром поговаривают, что, хотя Балладюр официально и принадлежит к партии голлистов, в душе он больше помпидист, чем голлист.
Принимая в Мантиньоне посетителей, Балладюр не преминет напомнить, что весь его кабинет — это всего 25 бесконечно преданных ему единомышленников, которым теперь и предстоит делать политику Франции. Единомышленников он любит не только в политике. Некоторые недоброжелатели, число которых непременно множится по мере продвижения человека вверх по ступенькам политической карьеры, сравнивают нового премьер-министра с эдаким "великим визирем", регламентирующим даже личные привязанности и слабости своих подчиненных. Так, например, новый премьер запретил курение в помещениях правительства. Сам он говорит, что в сложную эпоху, переживаемую сегодня Францией, он считает себя обязанным как премьер подавать пример для всех и во всем. А мечтает он о "политически тихой, но социально обеспеченной республике".
Новый премьер любит подолгу и обстоятельно объяснять цели своей политики и свою новую экономико-социальную программу. Его первая речь перед французским парламентом была не менее торжественна, чем тронная речь английской королевы. 577 депутатов парламента внимательно слушали Балладюра, который втолковывал им цели и задачи нового кабинета министров. Так же обстоятелен и спокоен он и в жизни. Но таким он был не всегда.
Характер спокойный, выдержанный
Французы уже окрестили своего нового премьера "человеком--загадкой". Вопросов о его личности можно задать действительно много. Этот человек, прекрасно воспитанный и интеллигентный, ни разу не замеченный без галстука или разговаривавшим на повышенных тонах. Может ли столь спокойный, даже тихий человек, справиться с теми экономическими и социальными неурядицами, которые беспокоят Францию. Хотя человек он на политическом Олимпе не новый. Еще Франсуа Миттеран в 1988 г. оценил его как одного из самых ярких представителей "правых", способного проводить "очень осторожную и взвешенную политику".
Судить о человеке можно по разным чертам, в частности, "по одежке", что касается министра, то о их стиле работы впечатление помогает составить вид рабочего стола. Стол Эдуарда Балладюра всегда абсолютно пустой, без единой папки. Правда, на его столе непременно присутствует фотография его жены, которая для премьера, по определению его сына, "единственный судья, помимо его собственной совести".
Новый премьер всегда говорит очень тихо, и кажется, что никто и ничто не может вывести его из себя. Впечатление обманчиво — за тихим голосом скрывается твердый характер и впечатлительная натура. Столь же тихим тоном священника Балладюр как-то объяснял корреспондентам: "Это правда, что после поражения 1988 года я был готов покинуть политическую арену. Я сказал себе тогда: 'Единственное, что я могу сделать — это уйти'". Но хорошенько поразмыслив, он пришел к мысли что это недостойный выход из положения и сказал себе, что "перед лицом всех французов и перед лицом своих собственных детей" он обязан "защитить свои идеи".
Балладюр утверждает, что ему очень важно ознакомить людей со своим мнением. Поэтому он довольно охотно дает интервью, пишет длинные статьи и даже опубликовал три книги. Говорят, они стали политических бестселлерами.
Люди, хорошо его знающие, видят, впрочем, и многие другие разнообразное черты его характера. Однажды, Мари-Франс Жаро (Marie-France Garaud) — советник Жоржа Помпиду, бросил одному из корреспондентов о Балладюре: "Балладур, Балладур, скажите лучше Балламут!", хотем этим, видимо, подчеркнуть известную мудрость о том, что "в тихом омуте черти водятся". Балладюру всегда пеняли, что надо быть более гибким, и "чуть-чуть позволять себе быть под чьим-либо влиянием". Но он этого делать упорно не хотел. Его взгляд на политику достаточно "бескомпромиссный: "Никто не может заставить меня сделать что-либо. Я всегда слушаю советы, но решаю только я один. Никто, я подчеркиваю никто, не может заставить меня". Его независимость есть его политическое постоянство.
Столь же постоянен он и в любви. После серии "сексуальных скандалов" социалистов, французы, и особенно француженки, просто боготворят своего премьера за его поведение примерного семьянина. Свою жену он обожает, и часто открыто повторяет это по всем средствам массовой информации. Признает он и то, что жена оказала немалую поддержку ему в политической карьере. Однако при этом никто не осмелится утверждать, что новый французский премьер — "подкаблучник".
В 1957 г. спустя месяц после получения диплома Национальной административной школы он женился на Мари-Жозеф Делакур (Marie-Josephe Delacour) — сестре одного из своих однокашников. Впоследствии у них родилось четыре сына. За 35 лет совместной жизни они отнюдь не надоели друг другу. Не любят изменять они и своим привычкам. Как только выдается свободное время (а у Балладюра есть твердый принцип — не работать по выходным, ибо это mauvais ton), они приезжают на на берег океана, где в Довилле, на берегу Ла-Манша находится их небольшой дом. Они обожают гулять по ветреному песчаному пляжу. А их любимец ирландский сеттер Титус просто-таки находится в состоянии полного восторга. Когда же Балладюр находится на работе, то звонит жене по телефону не менее трех раз в день. Кроме Довилля у супругов есть и другое место для уединения — в Шамони, где у них также имеется домик в "швейцарском стиле". А летом на каникулах Жозэ вывозит своих троих внуков — Марию, Луизу и Феликса в Мантиньон.
Балладюры часто проводят время вместе. Хотя сыновья премьера выбрали себе разные жизненные пути — далекие от политики. Пьерр (Pierre), старший сын, стал высококлассным хирургом, специалистом по пересадке печени в больнице Сен-Антуан (Saint-Antoine), одной из лучших в Париже. Жером (Jerome) — банкир. Генрих (Henri) занимается рекламой. А младший Роман (Romain) учится в коммерческой школе. Сыновей он воспитал под стать себе: они молчаливы и умеют хранить тайны. Он стремился сделать из них прежде всего людей свободолюбивых. Сейчас он признается: "Я никогда не задумывался, к чему это может привести. И сегодня я им не буду ничего навязывать"
Вверх по политической лестнице. Медленно, но верно
Он родился в Смирне (ныне Измир) в Турции в семье французского директора Оттоманского банка. Однако у Балладюра почти не осталось воспоминаний об этом периоде, а Турцию семья покинула, когда ему было 5 лет. О родителях его известно не очень много: он потерял их уже давно, но сохранил самые лучшие воспоминания. "Я их обожаю, вот и все" — обычно ограничивается он короткой фразой в ответ на приставания репортеров. Смирна в истории семьи город не случайный. Еще два далеких предка Балладюров обосновались в нем примерно в 1795 г.
Маленький Балладур был хилым ребенком, что не мешало ему вести себя даже в юном возрасте подчеркнуто самостоятельно и независимо. Как говорят помнящие его в тот период люди, тогда "он был сущий волчонок", но впоследствии характер его стал не в пример спокойнее. Он учился в марсельском колледже с большим успехом в секции "А" (то есть изучал помимо прочих классических предметов еще греческий и латынь). С блеском закончив лицей и получив степень бакалавра, Эдуард отправился "покорять Париж". Последнее, как оказалось, стало актом далеко не единовременным, а растянулось на всю жизнь.
Правда, сразу же после окончания лицея его ждало первое крупное жизненное испытание. Какая-то очень серьезная инфекция уложила его, дотоле необыкновенно подвижного молодого человека, в постель на долгих 3 месяца. И Эдуард, который ранее мечтал о занятиях медициной, после болезни был теперь "принужден заняться правом" — медики порекомендовали ему такой вид деятельности, чтобы он не очень переутомлялся.
В 1949 году Балладюр поступил в специальное учебное заведение "Sciences politiques". На протяжении всего обучения в "Sciences politiques" родители никак не помогали ему материально. И это вообще было ему не свойственно — получать от куда-нибудь помощь. После, по окончании "Sciences politiques", поскольку, как он признавался, "студенческая жизнь ему изрядно надоела, потому что не была забавной, смешной и интересной", Эдуард решил пойти в армию, что и сделал в 1951 году. Оказался он в Алжире. "Наконец-то",— восхищенно воскликнул он, оказавшись внутри танка. Однако пресыщение алжирской и армейской экзотикой наступило довольно быстро — меньше, чем через год.
Так он снова оказался в Париже, где по совету отца решил поступить в Национальную административную школу. И снова вмешалась тяжелая болезнь. Долгие два года болезни, затем санаторий и режим абсолютного покоя. "Это было самое плохое воспоминание в моей жизни. Я пребывал в полной меланхолии",— вспоминал потом Балладюр. Выздоровев, в 1954-57 годах он упорно продолжал учебу. Необходимо при этом отметить, что подобные школы не имеют ничего общего с нашими. Это высшее и очень привилегированное учебное заведение, попасть в которое необычайно сложно. Зато учеба там необычайно престижна и по окончании такой школы ее ученикам обеспечена работа в самых престижных местах и c огромной зарплатой. Однокашником и другом детства Балладюра был Жак Кальвэ (Jaques Calvet), ставший впоследствии президентом компании "Peugeot", а одним из лекторов — Франсуа-Ксавье Ортоли (Francois-Xavier Ortoli), который позже помог ему войти в состав команды президента Джорджа Помпиду (Georges Pompidou).
Вот как Эдуард Балладюр характеризует свое восхождение на политический Олимп: "Не ввязываясь ни в какие политические драки, я занимался поиском того эталона взаимопонимания, благодаря которому весь мир сможет прийти к согласию". Он и сейчас твердо верит, что высказываемые им идеи, в которых, к слову, нет ничего революционного, найдут свой спокойный и ненасильственный путь к сердцам людей. Его политическое кредо:"Я принадлежу к одной партии, но при этом не хочу говорить плохо о других".
Политическая карьера Эдуарда Балладюра началась в 1963 году, когда он начинает работать в голлистском Объединении в поддержку республики. Несколько лет спустя, по рекомендации своего учителя и друга Ортоли Балладюр впервые оказывается в Мантиньоне — тогда в качестве главного секретаря при президенте Франции Жорже Помпиду, только что сменившем на этом посту легендарного Шарля де Голля. В 1969 г. он помогал Помпиду в предвыборной компании. На этом, весьма влиятельном, но не очень заметном посту он оставался практически до самой смерти Жоржа Помпиду в 1974 году.
Помпиду долго подыскивал кого-то, кто смог бы курировать работу с профсоюзами. И Балладюр произвел самое благоприятное впечатление на президента. Из наставлений Помпиду Балладюру больше всего запомнились такие его слова: "Я вас прошу об одной вещи: вы можете говорить профсоюзам все, что угодно, но никогда им не врите." С президентом Помпиду у Балладюра сложились очень дружеские личные отношения. Сегодня, когда он вспоминает о тех временах, в голосе Балладюра появляются теплые нотки: "Помпиду был в одно и то же время и интеллигентным, и бесконечно храбрым человеком. В его выступлениях никогда не было воды." . Вместе им пришлось пережить драматический для Франции май 1968 года. Вместе с Помпиду и Жаком Шираком, тогдашним премьер-министром, он готовил шаг за шагом знаменитые Гренельские соглашения с профсоюзами, которые положили конец майским беспорядкам. 10 лет спустя Эдуард Балладюр написал книгу об этом — "Майское дерево".
Когда после смерти Помпиду Балладюру предложили пост посла Франции в Ватикане, он отказался. Он хотел бы снова работать в правительстве. Однако новый президент Франции Жискар д'Эстен (Giscar d'Esten) имел и несколько отличные от Помпиду политические взгляды, и личные пристрастия. Короче, Балладюр не пришелся к двору нового президента. Тем не менее остаться в большой политике ему удалось по блату — благодаря протекции одного из своих влиятельных высокопоставленных друзей, бывшего однокашника по Национальной административной школе. Однако во времена Жискар д'Эстена на видные посты он так и не пробился. Ждать своего час ему предстояло еще долго.
Новый виток политической карьеры Балладюра связан с премьером Жаком Шираком (Jacques Chirac). Тот пригласил Балладюра в свой кабинет, и с 1983 г. Балладюр становится его ведущим теоретиком. Блестящая заметка, написанная Балладюром в газете "Le Monde", достаточно точно отражала правила игры, которым он следовал в кабинете Ширака (тот становился премьер-министром дважды в 80-х годах): "С Шираком мы действительно очень разные люди. Но я люблю только людей, очень отличающихся от меня. Остальные меня мало интересуют." Что ж, с дипломатическим тактом у Балладюра все в порядке.
Что он предлагает?
Новый премьер-министр хочет ввести в повседневный обиход понятие "республиканское государство", которое должно стать "справедливым и безопасным для всех". Главным препятствием на пути к такому государства он считает безработицу (сегодня во Франции 3 млн. безработных). Причины такого состояния кроются даже не столько в некотором, незначительном, сокращении производства и не столько в необходимости это производство механизировать. Французы не желают выполнять любую работу, они стали очень разборчивы и предпочитают не связываться с физическим трудом — для этого существуют негры и арабы. Широкое распространение получило социальное иждивенчество, так хорошо знакомое по другим странам. Порой многие предпочитают жить на пособие по безработице, на выплат которых у государства уходит около 100 млрд. франков ежегодно. Тенденцию эту Балладюр хочет сломать. Однако помогут ли это сделать такие предлагаемые им меры, как общественные работы и усиленное строительство — вопрос открытый. Дело осложняется растущей национальной рознью во Франции, особенно на юге. Помимо безработицы, новому премьеру предстоит продолжить курс на стабилизацию франка (все же надо отдать должное социалистам — они сделали франк одной из самых твердых валют мира). Балладюр хочет сделать франк "более твердой валютой, чем немецкая марка". Что касается общеевропейских проблем, то премьер считает, что несмотря на принятые колоссальные по своей значимости решения Маастрихского договора, следует "немного обождать с объединением", а сначала надо навести порядок в каждой отдельной европейской стране.
Пока не ясно, как сложатся отношения нового премьера с Франсуа Миттераном — ведь их взгляды сильно расходятся. Однако оба уже подчеркнули, что "сожительство" будет очень цивилизованным и не будет выходить за рамки "политических приличий".
Эдуард Балладюр не устает повторять, что он не предлагает революций. Однако сам-то он знает, что порой самые значительные успехи достигаются в результате тихой, кропотливой, но настойчивой работы.
Ибо таков по натуре и он сам.
ГЕОГИЙ Ъ-БОВТ, СВЕТЛАНА Ъ-СУХОВА