интервью балет
Большой театр вновь получил эксклюзивный спектакль — хореограф Раду Поклитару завершил работу над "Палатой #6". Премьера состоится 20 мая. РАДУ ПОКЛИТАРУ, проснувшийся знаменитым после премьеры нашумевшей версии "Ромео и Джульетты", сделанной им в соавторстве с английским режиссером Декланом Доннелланом (см. Ъ от 15 декабря 2003 года), едва отбился от расспросов ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ.
— Как вам пришло в голову ставить "Палату #6"?
— Алексей Ратманский (худрук балета Большого театра.—Ъ) предложил мне сделать что-то бессюжетное, коротенькое и на небольшое количество человек. А Александр Александрович Ведерников закинул удочку насчет Арво Пярта. Господи, подумал я, обожаю Пярта, надо брать. Поехал как следует подумать в Кишинев и там попал на премьеру моего хорошего друга Петру Вуткарэу. Он худрук театра Эжена Ионеско и поставил "Страсти по Андрею" по чеховской "Палате #6". И тут меня замкнуло: надо делать такой балет. Я сразу покаялся Алексею, что, дескать, есть ужасная проблема — балетик будет малолюдный, коротенький, но это "Палата #6". Алексей, надо отдать ему должное, на меня не давил. Что ж, говорит, будем работать. И вот вчера у меня был большой праздник, я доставил балет до конца.
— Длинный получился?
— Три замечательные вещи Пярта — "Fratres" для скрипки, струнных и ударных, "Summa" для струнных и "Spiegel im Spiegel" для скрипки и фортепьяно — на 25 минут. Но я люблю, чтобы было еще что-то кроме музыки, типа тишины или звуков посторонних. Так что всего минут на 35. С аплодисментами час тридцать.
— Что, и палату на сцене выстроите?
— У меня замечательные художники, мои давние соавторы по работе в Киевской опере, сценограф Андрей Злобин и автор костюмов Анна Ипатьева. Нам хотелось сделать в Большом театре очень камерный балет. И мы намеренно уменьшили сцену Большого, поставив посередине сцены павильончик, внутри которого и перед которым происходит все действие. Он и палата #6, и дом Рагина, и вокзалы, по которым ездит с ним почтмейстер. В течение спектакля павильончик постепенно уходит наверх. В конце на сцене должна остаться только мебель и аксессуары — чеховский предметный ряд. Места для танцев достаточно, лишь бы танцы были.
— А больных в халаты оденете?
— Аня Ипатьева придумала фантазийные костюмы. Они — часть этого перевернутого мира. Смещены акценты, перепутан зад-перед, право-лево. И в каждом костюме должен читаться характер персонажа. Это общее решение всего спектакля.
— Все-таки немного найдется произведений, столь малопригодных для балетного театра, как "Палата #6".
— Нет вещей, которые не подходят для балета. Надо только найти нужный ключ.
— То есть ключ к тому, как сделать танцевальным героя, который только и делает, что пьет, философствует и валяется на диване лицом к стенке?
— Это же замечательная человеческая история, очень трогательная. Хочу надеяться, что мне удастся тронуть и зрителей. Очень важно учиться сопереживанию.
— Думаете, балет служит исправлению нравов?
— Нет, конечно. Искусство вообще не служит исправлению нравов. Но ведь все мы одновременно и Андреи Ефимовичи, и доктора Хоботовы, и Никиты. Мы — часть этого мира, этого строя жизни. Знаете, такая ловушка поэтапная со многими дверями. Дверь захлопывается, и хода назад уже нет. Только вперед. А пространство все меньше и меньше. И выбора все меньше и меньше. И это доводит доктора Рагина до смерти.
— А как быть с натуралистическими подробностями? Как у вас Никита будет избивать доктора?
— Да нет у меня ничего такого. У меня и Никиты-то нет. Знаете, в любом другом театре я бы не рискнул ставить "Палату #6". Ведь в чем отличие Большого от всех театров мира? Тут потрясающая актерская школа. И не использовать это было бы обидно. У меня собрались мои самые любимые артисты — Юра Клевцов и Саша Петухов, Настя Яценко, Настя Меськова и Аня Антропова, Денис Медведев, Витя Алехин, Егор Симачев и совсем молодые Вася Житков и Паша Дмитриченко.
— Так много народу?
— Это на три состава, я еще не решил, кто из них будет первым. А в балете всего пять ролей: Андрей Ефимович, пациент, почтмейстер, доктор Хоботов и женщина. Она у меня и Дарьюшка, и еще один персонаж.
— Метафизический?
— Реальный. У Чехова с метафизикой очень проблематично.
— Как ни раздваивай женщин, мужчин в "Палате #6" куда больше. А в балете мужские дуэты, если они не явно антагонистические, непременно выглядят гомосексуальными. Вы учитываете такую закономерность восприятия?
— Вообще-то нет. Когда я ставил мужские дуэты, я меньше всего думал о каком-то гомоэротизме, тем более что у меня танцуют очень брутальные артисты — что Юрий Клевцов, что Саша Петухов. Но я глубоко убежден, что каждый зритель проецирует себя на происходящее на сцене. И если кто-то в зале усмотрит скрытый гомоэротизм в дуэтах доктора с пациентом, это будет тому подтверждением. Я ставил дуэты о том, что люди не могут услышать друг друга. Доктор и пациент ведут длиннейшие философские споры, но ни на йоту не приближаются друг к другу. И пытаться преобразить в хореографию тексты их диалогов — совершенное безумие.
— И во что же вы их преобразили?
— Трудно сказать. Но я поставил эти дуэты. Балет мне уже не подчиняется. Я поставил и ушел, а он живет дальше.