хеппенинг современное искусство
В Москве в Клубе на Брестской выступил Бен Паттерсон, участник легендарного движения Флюксус, одного из самых ярких явлений послевоенного авангарда. Бен Паттерсон включил Москву в программу тура, которым он отмечает свое 70-летие — из Москвы художник поедет в Сибирь, затем в Монголию, Китай и Японию, а свой день рождения он намерен встретить на вершине Фудзиямы. В Клубе на Брестской Бен Паттерсон показал программу классических флюксус-хеппенингов, к участию в которых он пригласил и добровольцев из публики. Среди них была и ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Возникшее в начале 1960-х годов движение Флюксус знало немало прославленных участников. Гуру авангарда Йозеф Бойс и основоположник видеоарта Нам Джун Пайк, мэтр музыкального минимализма Ла Монте Янг и Христо, впоследствии прославившийся своими акциями-упаковками: он упаковал Рейхстаг, парижский Новый мост и даже небольшой остров. Даже Йоко Оно начинала свою карьеру художницы в рядах Флюксуса.
При этом изначально Флюксус почитал своими главными принципами анонимность и антииндивидуализм творчества. Флюксус устраивал фестивали, в программе которых было исполнение музыки по партитурам, написанным каплями дождя, или демонстрация объектов вроде "Машины улыбок" или "Машины для зазывания танцующих уток". Основатель Флюксуса выходец из Литвы Джордж Мачьюнас, оказавшийся в США в 1948 году, считал, что Флюксус — это прежде всего способ жизни. Он даже мечтал купить остров, на котором могла бы реализоваться Флюксус-утопия. Вслед за дадаистами Флюксус объявил, что искусством может быть все что угодно — но от этого быть художником не легче. Все мы знаем, как сложно сказать что-нибудь, когда предлагают говорить о чем угодно, только бы было интересно.
Флюксус не задумывался о том, в каком виде он останется в истории — ранние акции еще не снимались на видео или на кинокамеру. Остались разве что немногочисленные фотографии да свидетельства очевидцев, как всегда, противоречивые. Вечер наподобие того, который устроил в Клубе на Брестской Бен Паттерсон, едва ли не единственный способ узнать, чем же был Флюксус.
Бен Паттерсон обладает именем и внешностью, которые подошли бы какому-нибудь почтенному джазовому патриарху. Ему бы пошел саксофон или труба и длинные благодушно-меланхолические импровизации. Но вместо этого Бен Паттерсон сосредоточенно, как настоящий маэстро, исполняет, например, "4.33" Джона Кейджа — 4 минуты 33 секунды полного бездействия музыканта. Московская публика оказалась на редкость молчаливой: даже мобильник ни у кого не зазвонил. Зато звуков было предостаточно в произведении Ла Монте Янга "566 для Генри Флинта" — целых 566 смачных ударов локтем по клавишам, звук которых меняется в зависимости от усталости исполнителя. А вот в "Музыке на расстоянии" Гарри Миллера по клавишам надо попасть всего один раз — но зато при помощи подвешенной на веревочке бутафорской руки. В "Радуге для оркестра" Ау-о никаких инструментов вообще не нужно: господин Паттерсон выдувал роскошные мыльные пузыри, а его помощник азартно гонялся за ними с зубочисткой. А в "Яблоках" Бена Вотье мэтр мастерски дирижировал четырьмя добровольцами, звучно хрумкающими фруктами перед микрофонами.
Исполнителей для своих перформансов Бен Паттерсон набирал из зала. Для своего собственного перформанса "Кармен" ему понадобилось целых 12 человек, с которыми он долго репетировал перед началом вечера. А потом, как принимающий парад генерал, смотрел, как они, маршируя под музыку Бизе, подносят ему алые розы. Цветы Бен Паттерсон тщательно смолол в миксере, а получившуюся пурпурную жидкость, смакуя, выпил из большого коньячного бокала.
Когда Бен Паттерсон объяснял, что именно нужно делать в перформансе Джорджа Мачьюнаса "Памяти Адриано Оливетти", неофиты, вызвавшиеся приобщиться к живой истории искусства, чувствовали себя примерно так же, как ребенок, которого вытащил на сцену фокусник. Очень хочется разгадать, как же все-таки работает прославленный Флюксус и почувствовать себя Нам Джун Пайком или хотя бы Йоко Оно. Но при этом страшно: а вдруг из-за твоей нерасторопности фокус не получится. Как и в классическом номере иллюзиониста, всем участникам надо было загадать число, внимательно читать про себя цифирь на кассовых чеках и каждый раз, когда дело доходит до заветной цифры, поднимать к лицу картонную маску. Правда, потом можно было забыть про цифры и просто в свое удовольствие шуршать газетами, картонками и прочими бумажками.
Поскольку журналистская любознательность подвигла вашего корреспондента принять участие в перформансе, мне сложно сказать, как он смотрелся со стороны. Впрочем, возможно, Флюксус вообще не рассчитан на этот самый взгляд со стороны. Явления, подобные Флюксусу или дадаизму, всерьез воспринимают либо непосредственные участники событий, либо описывающие эти события постфактум критики, часто приписывающие им такие глубины, о которых даже не помышляли сами художники. Московское выступление Бена Паттерсона было уникальным случаем проверить на практике наше знание истории искусств и понять, что прелесть флюксус-фокусов в том, что они настолько просты, что не могут не получиться.