В швейцарском Ньоне завершился десятый международный фестиваль документального кино Visions du Reel. Главный приз на нем получил бразильский фильм "Справедливость" Марии Рамос — самый скучный из всего представленного. О закономерности итогов фестиваля — АЛЯ Ъ-ХАРЧЕНКО.
Если вспомнить прошлогодний Visions du Reel, посмотреть хотя бы треть из программы нынешних "Видений реальности" и хотя бы половину из фильмов, отмеченных жюри юбилейного фестиваля, можно сделать два вывода. Первый о том, что документальному фильму пристало быть повествованием серьезным, поучительным и вскрывающим социальную проблематику. Проще было бы уже внести это в список официальных требований к неопытным участникам будущих фестивалей, чтобы те сразу понимали, что соваться с бирюльками нечего. С другой стороны, затея не стоит труда — оптимисты в Ньон давно не суются, а матерые и так снимают кино в основном про то, как страшно жить.
За всю неделю фестивальных показов фильма про то, что жить кому-то на свете может быть не только трудно, но интересно и в кайф, не показал никто. Этой мысли режиссеры-документалисты, кажется, стыдятся так же, как пробежаться трусцой на глазах калеки, и тратят километры пленки на жизнеописание нищих, больных и убогих. "Так шо э багато проблэм",— мычит в кадр жена гуцула, обтирая грязные руки о рукав мужа и щурясь на горные склоны в фильме Андржея Кламта и Ульриха Риджевски "Карпатия". Серьезные проблемы оказываются не только у жителей всех окружающих Карпаты стран, но и у не удовлетворивших профессиональные амбиции намибийских музыкантов, комплексующих работниц текстильной фабрики в Кейптауне, терзающихся последствиями геноцида красавиц из Руанды, приговоренных к тюремному заключению в Бразилии, бастующих производителей хлебных палочек в Аргентине — все население земного шара терзают сплошные проблемы, которые участники фестиваля пытливым взором умудряются разглядеть даже в самых безобидных местах вроде парижского парка с облепившими скамейки пенсионерами.
Гран-при фестиваля и 10 тысяч швейцарских франков получила "Справедливость" Марии Рамос — история о бесчеловечности бразильского правосудия, с которой самые терпеливые уходили на пятнадцатой минуте. В умении найти серьезную тему и нечеловечески занудную тональность повествования не откажешь и другим отмеченным жюри работам — швейцарской "Что будет?" Дитера Фарера о доживающих в Берне последние деньки стариках и китайской "Прекрасной весне" Ша Кинга о местных крестьянах, смирившихся со смертью неизлечимо больного ребенка. На этом фоне специальные призы жюри за бельгийский фильм "Только не говорите моей матери", автобиографическое кино о буднях стриптизерш, которое сняла сама еще не потерявшая форму Сара Мун Хоув, и датский "Под кожей" Майкла Ноэра о пожилом директоре музея эротики, хранящем верность погибшей модели, выглядят верхом оптимизма.
Россию в череде иностранных мучительно скучных фильмов в этот раз представляли всего два режиссера — Наталья Гугуева с "Семьей клонов" и Павел Костомаров с "Трансформатором". Прошлогоднего триумфа, когда "Последний срок" Владимира Эйзнера получил гран-при, а "Тише!" Виктора Коссаковского один из второстепенных призов, ждать было бы наивно. Но обидно, что аккуратно и весело сделанный "Трансформатор" господина Костомарова в Ньоне никто не заметил. Семнадцатиминутную ленту, которую режиссер Иосиф Пастернак (его на французские деньги снятый "Ефремов. Хроника одного русского города" мог бы с натяжкой считаться третьим российским фильмом фестиваля) корреспонденту Ъ отрекомендовал как "не документальное, не кино, и непонятно, что это вообще", вытягивают на себе два главных героя-водителя, по пьяни уронивших на пути из Москвы в Питер трансформатор и полгода прокарауливших махину в ожидании подмоги. Пока один из полубомжей икает и мутно глядит в камеру одним глазом, другой все силится что-то объяснить и демонстрируют такие художественные возможности русского мата, которые Сергею Шнурову и не снились. Но швейцарские переводчики свели все это богатство до "putain de bordel", а жюри картину и вовсе проигнорировало. Горькие проблемы намечаются, похоже, не только в ЮАР с Бразилией, но и в швейцарском Ньоне.