фестиваль фотография
Одной из центральных тем Московской фотобиеннале объявлена "Идентификация". На программной выставке "В поисках идентичности", подготовленной Национальным фондом современного искусства Франции (FNAC), открывшейся в Новом Манеже, побывала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
"В поисках идентичности" — проект предсказуемый, как и подобает очередному высказыванию на столь модную тему, но зато блистает звездными именами. Иранская художница Ширин Нешат с фотографией мусульманки, сжимающей оружие руками, исписанными вязью фарси. Орлан с очередным компьютерным гибридом собственного лица с африканской маской. Польский концептуалист Роман Опалка, изо дня в день запечатлевающий на фотографиях собственное старение. Энди Уорхол, сфотографированный Робертом Мапплторпом, и Мапплторп, запечатленный на пленке Уорхолом. В ряды искателей "самости" попали и русские художники Ольга Чернышева, Антон Ольшванг, и Владислав Мамышев-Монро с автопортретами в облике Пьеро.
Экспозиция начинается с распечаток анонимных снимков-контролек, словно бы найденных в архивах давно закрытого фотоателье. Застенчивые дети, прижавшиеся друг к другу, чтобы поместиться в кадре, пары, смешливый чернокожий господин, никак не могущий сделать перед камерой серьезное лицо. Имена авторов и героев этих снимков неизвестны, но из всего представленного на выставке эти старые фотографии кажутся единственно достоверными. К концу ХХ века фотография слишком устала от отведенной ей роли удостоверения личности, будь то фото на паспорт, карточки из семейных архивов, полицейские снимки анфас и в профиль, изображения знаменитостей или даже исполненные психологических глубин портреты работы прославленных мэтров жанра. Так что большинство авторов, представленных FNAC, ставят под сомнение зрительское, да и свое доверие к фотоизображению.
Здесь мало кто является тем, кем он кажется на снимке. Брижит Бардо, например, может оказаться японским трансвеститом Ясумарой Моримурой. Или предстать совершенно лысой, как у Жакоба Готеля. Фотограф при помощи компьютера заставил кинодив прошлого Мэрилин Монро, Грету Гарбо, Марлен Дитрих позировать с обнаженными черепами. А зрителя — задуматься о том, будет ли он любить своих кумиров и в таком плачевном виде: то ли заключенные, то ли жертвы химиотерапии.
Героини Мэрилен Негро, напротив, выглядят именно так, как и подобает выглядеть фотомоделям: соблазнительными, чувственными, загадочными. И что с того, что вместо манекенщиц фотограф снимает манекены. Одухотворенность — это свойство портрета, а не портретируемого. Манекены и куклы вообще оказываются настоящим наваждением выставки. Оливье Ребюфа переснимает сцены феллиниевской "Сладкой жизни", главными героями которой становится он сам и кукла Барби. А Антуан Петипре признается в любви портновским манекенам — безголовые болванки у него выглядят куда одушевленнее, нежели многие создания из плоти и крови. Эти обтянутые полотном торсы хотя бы хранят память о телах, по меркам которых они были изготовлены. А вот наделенные яркой индивидуальностью девушки со снимков Ловика и Мюллера — всего лишь клоны, сделанные при помощи фотошопа.
Ощущение тотальной мнимости всех образов заставляет усомниться даже в снимках, сделанных без всяких ухищрений. Тем более если на них, как у Доминика Дельпу, запечатлены идентичные близнецы — один из самых загадочных фокусов природы. Сомнению подвергается не только сам снимок, но и подпись под ним. Под фотографиями Эдуарда Леве значатся имена прославленных писателей, художников и мыслителей — Андре Бретон, Жорж Батай, Эжен Делакруа. А запечатлены на них совершенно неизвестные люди непримечательной наружности. Но подпись полностью соответствует изображению — фотограф снимал тезок великих людей.
Большинство представленных на выставке работ датированы 1990-ми годами — именно тогда тема выставки была на пике моды. Более свежие произведения свидетельствуют скорее о некоторой усталости от этих сомнений. Камиль Вивье в 2001 году делает серию портретов молодых людей, одетых в униформу банковских клерков, продавцов супермаркетов или работников сетевых фастфудов. Подписи под снимками лаконичнее, чем на макдональдсовских бэджах. Только имена, ни фамилии, ни должности, ни возраста, ни страны. Но почему бы не поверить хотя бы в то, что этого сотрудника какой-нибудь "Икеа" действительно зовут Дидье. В конце концов, фотограф не полицейский-параноик, полагающий, что все документы — фальшивые, а любая идентичность — заведомо ложная.