В Московском доме фотографии в рамках Фотобиеннале-2004 открылись три выставки, посвященные фотомонтажу и фотоколлажу 1920-1930-х годов. Наши и западные достижения в этой области сравнивала ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК.
Портреты шпионов, отцеубийцы Виолетты Нозьер и мелких французских правонарушителей. Реклама достижений шведской металлургии и горнодобывающей промышленности. Призывы ударно закончить пятилетку и грамота ОГПУ "товарищу Бегельбауэру за активную работу в струнном оркестре". Таков вкратце диапазон тем и объектов, занимающих весь второй и почти весь третий этажи МДФ. Все вместе они представляют тиражный (то есть публиковавшийся в промышленных масштабах — в газетах, журналах, альбомах) фотомонтаж и фотоколлаж первой половины прошлого века.
Все три выставки — прекрасно сделанные. Самая большая и самая, пожалуй, интересная для нас — "Фотомонтаж в СССР. 1917-1950". Спектр представленных работ очень широк. Есть здесь знакомые коллажи Александра Родченко и Варвары Степановой, давно считающиеся классикой отечественной фотографии да и искусства в целом. Есть страницы из газет с фотомонтажами Густава Клуциса и Давида Штеренберга, прославляющие достижения советского хозяйства. Некоторые из них довольно забавны — вроде газетной полосы с рекламой отечественных машин М-1, сравнивающей их с "Фордами" (естественно, не в пользу последних): "У 'Форда' нет продольной рессоры... столь совершенного руля и многих других мелочей, вроде особой и остроумной бессквозняковой вентиляции". А рядом — самое тривиальное, работы неизвестных авторов-кустарей: школьные фотографии, какие делают и сейчас, агитплакаты и санпросветбюллетени. И тут же, на другой стене, практически неизвестные, не тиражировавшиеся вещи: страницы из личного альбома футуриста Алексея Крученых из РГАЛИ, на которых он сам и члены его семьи, и едкие, смелые фотомонтажи-карикатуры из архива Карла Радека, может быть, им самим и сделанные. На одном из них Сталин в виде барина, Бухарин в виде собачки, лижущей сапоги хозяину, а Зиновьев — лакей, чистящий ему же щеточкой пальто.
Столь большое количество монтажей и коллажей, притом развешанных столь плотно, прямо-таки оглушает, заставляя прочувствовать размах явления. Хотя фотомонтажи делали не только в СССР, именно у нас он нашел самое широкое применение. Техника, использовавшая реальные фотографии, но с помощью ножниц и клея создававшая из них новые изображения, позволяла манипулировать действительностью, поставить искусство на службу наглядной агитации: визуальные образы населению, только-только осваивающему грамоту, были понятнее. Идея не то чтобы новая (вспомним хотя бы средневековые стенные росписи на христианскую тему, "Библию для неграмотных"), но гораздо более масштабная. В новом мире все радостны, устремлены к великой цели и похожи друг на друга, как звенья одной цепи или винтики машины. Все это нас, знающих, к чему привели первоначальный восторг и энтузиазм (в том числе и самых знаменитых фотомастеров), пугает. Недаром нет-нет да и встретятся на выставке фотоколлажи на тему "Канал — до срока!" (что его строят политзэки, понятно без пояснений). Или снимок Евгения Явно со Сталиным и его соратниками — жаль только, нет рядом второго, более позднего ее варианта, где автор вымарал всех "врагов народа". Подивившись на отточенную технику, из этих залов хочется поскорее уйти.
Иное чувство возникает на двух других выставках. Вот, например, криминальные фотографии, публиковавшиеся газетой Le Petit Parisien с 1918 по 1938 год, из берлинской галереи Бодо Нимана. Тоже ведь не сливки общества — воришки-карманники, а то и шпионы с убийцами. Тоже отредактированные и отретушированные. С заметными "белыми нитками", которыми реальность полицейской фотографии доведена до ума редактором газеты, стремившимся показать "типичное", дать возможность читателю, сравнив себя с оступившимися, со злорадством прочувствовать собственную нормальность. Или вот рекламные фотоколлажи классика шведской фотографии Эмиля Хэйлборна. Те же манипуляции с материалом, тоже растиражированные. Но масштаб явления гораздо меньше. И главное — люди. И во французских криминальных карточках, и в рекламных снимках они не создают массовку, а смотрят прямо в объектив. И эмоции вызывают куда более личные, частные, сентиментальные.
Но присмотревшись внимательнее, обнаружишь и сходство. Оно не только в ощущении осколочности существования, которое стоит за фотоколлажем. Сходство и в нас, сегодняшних. В том, как мы рассматриваем фотоколлажи с долей иронии и снисходительности. Мы-то сами, мол, никогда не приняли бы все это за чистую монету, мы-то научились за прошедшие десятилетия видеть, где именно в фотографии происходит манипуляция нашим взглядом, нашим мнением. Но выйдя из залов музея, мы окажемся под прицелом рекламных щитов, телевизионных новостей и журнального глянца. И как когда-то полуграмотные и восторженные строители коммунизма или читатели криминальных хроник, мы с радостью и готовностью уйдем в мир грез, позволим себе обмануться.