Юрий Лужков отклонил проект комплекса "Русский авангард" Эрика ван Эгерата. Это было бы даже смешно, когда бы не было так грустно.
Смешно, потому что этого никто не ждал. Общественный совет при мэре Москвы — организация большой тонкости. Показывают какой-нибудь проект, и все члены общественного совета, все наши президенты академий (художеств и архитектуры), президенты творческих союзов, просто заслуженные архитекторы, сам главный архитектор города и все его замы высказываются. А потом Юрий Михайлович, архитектурного образования не имеющий, но обладающий исключительной природной даровитостью, все эти высказывания творчески обобщает и произносит полную глубин речь, выражающую мнение большинства высказавшихся.Однако же, поскольку подавляющее большинство наших заслуженных президентов и председателей не столько высказывают свое мнения, но и соревнуются в том, как бы сделать своим мнением Юрию Михайловичу поприятнее, то сценарий строится вокруг того, чтобы, заранее узнав, что он думает, пусть даже в словах простых и суровых, на совете самостоятельно развить эту информацию применительно к собственной специализации. То есть чтобы не просто было сказано, что, мол, проект — дерьмо, а что у него композиционное построение в контексте градостроительной логики участка не отличается ни оригинальностью, ни чувством подлинно московского пространства и что автор страдает редкой глухотой к такой фундаментальной архитектурной категории, как масштабно-тектоническое видение. В результате получается, что совет всегда согласен с Юрием Михайловичем, что не перестает его по-детски радовать. Потому что выходит, что он, может быть, и не знающий всей этой архитектурной науки, которой владеют академики и профессора, интуитивно всегда чувствует верно, где дерьмо, а где украшение столицы.
И вот весь этот тончайший механизм по ублажению Юрия Михайловича как спонтанного корифея архитектурной науки дал сбой. Почему-то считалось, что мэр проект поддерживает, и об этом до совета все рассказывали как о информации наиточнейшей и удивлялись ей как большому чуду, свидетельствующему о поразительной широте и прогрессивности вкусов господина Лужкова. И вот представьте себе совет, и все выступают и с приличествующей делу мягкой авторитетностью расписывают качества проекта. И как он удачен для данного места, и как здесь поразительно переведен в архитектуру дух русского живописного авангарда, и как нов и интересен этот проект не только для Москвы, но даже и для самой Европы — словом, все, что мы уже писали в Ъ 1 марта. Прямо все хвалили, самые закоренелые зубры, и Михаил Посохин, и Юрий Григорьев открывались с самой симпатичной стороны, и все уже шло к счастливой кульминации. И вот выходит Юрий Михайлович и произносит таковые слова: "Интересен ли этот проект Москве? Да! Интересен ли этот проект для архитекторов? Да! Это нечто необычное, новое для города, в чем-то даже улавливающее сам характер и философию Москвы. Этот проект намного опережает тот авангард, который мы видим за рубежом. Так и должно быть. Я бы хотел активно поддержать этот проект, но в другом месте". И скоренько так макет со зданиями Эгерата относят в другое место, куда-то в сторону.
Тут, конечно, нужно сказать, что и в другом месте этот проект существовать может. В Москве чего только не бывает. Например, Триумфальная арка архитектора Бове, украшающая собой Кутузовский проспект. Раньше она стояла на Белорусской, на той дороге, по которой в Москву возвращались победоносные русские войска, а теперь стоит на той дороге, по которой входили в Москву войска Наполеона. Хотя и не совсем тех триумфируем, но красиво. Так же и с господином Эгератом. Комплекс "Русский авангард" возник из того факта, что располагаться он должен был около Третьяковской галереи, где хранятся Малевич, Кандинский, Родченко, Попова и Экстер, в честь которых и предлагалось выстроить пять башен комплекса.
А если в другом месте этот построить, то, конечно, смысл можно придумать. Можно сочинить, скажем, такую историю. Однажды Малевич, Кандинский и Родченко решили культурно отдохнуть. Девчонок позвали, Попову с Экстер, и махнули, скажем, в Строгино (или в Бирюлево, или на какую другую площадку, которую подберет в скором времени московская мэрия). И там надрались до полной абстракции, а девчонки скакали амазонками, и потом у всех у них родился русский авангард. Теперь вокруг этого памятного места вырос новый благоустроенный московский район, и в память о том событии мы строим тут комплекс, намного опережающий чего и в Европе.
Компания "Капитал групп" и Эрик ван Эгерат распространили официальное заявление, в котором утверждают, что решение мэра им очень понравилось и восприняли они его с оптимизмом. Конечно, проект придется немного переделать, потому что там внизу был стилобат, в котором предполагались кафе, художественные галереи, дизайнерские бюро и так далее, а теперь там расположат овощной, прачечную, галантерею и металлоремонт. Бывает. Их позиция понятна, они надеются спасти проект.
А по-моему, его не спасешь. Ведь не с бухты-барахты всем рассказывали, что Юрий Михайлович проект одобрил. Видимо, вначале он взял себя в кулак и одобрил. А потом все-таки не смог. Не смог он перенести этих Малевичей с Родченками, не вынесла душа его, вся настроенная на прекрасное, Церетели и Шилова. И отклонил, открыв попутно, что весь этот общественный совет для него — фиговый листок, что на мнение академиков и президентов, коими он так респектабельно обложился, ему начхать, а надо ему, чтобы была в городе только та красота, которая внутренне ему мила и прелестна.
Великое дело, между нами говоря, сделал. Потому что еще чуть-чуть, и оказалось бы, что русский авангард — это больше не гонимое и отрицаемое искусство, а вовсе даже знак национального престижа и очень дорогой коммерческий продукт. Но отвел Господь, все осталось по-прежнему. Есть великое искусство русского авангарда, и есть властные гонители, которые как ни верти, а не могут против своей натуры пойти. Это наша национальная традиция, и ее удалось сберечь.