После московской премьеры АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ встретился и побеседовал с исполнительницей главной роли в фильме "Девушки с календаря" знаменитой английской актрисой ХЕЛЕН МИРРЕН, урожденной Лидией Мироновой.
— "Девушек с календаря" сравнивают с другой популярной британской комедией — "Полный стриптиз". Вы видите сходство?
— Разумеется, кроме одного. "Девушки с календаря" остались бы жалким подражанием и не имели никакой ценности, если бы в их основе не лежала реальная история.— Вы работаете и в британском, и в американском кино. В чем разница?
— "Девушки с календаря" произведены американской компанией Disney, но такой фильм никогда не мог быть сделан в США.
— То есть по духу это британский и, стало быть, европейский фильм?
— Несомненно. Американские комедии строятся на гэгах и разыгрываются в нереальном мире. Мне они вообще не кажутся смешными. Английские и французские комедии гораздо сильнее связаны с реальностью.
— Если уж мы заговорили о французском кино, оно сегодня наполовину делается женщинами-режиссерами. В Англии не так?
— Нет, здесь мы ближе к Америке. Я очень порадовалась успеху "Трудностей перевода" Софии Копполы, но это исключение, когда молодая женщина-режиссер добивается успеха. Конечно, есть много дебютанток, которым удается снять один фильм, но сделать настоящую карьеру в режиссуре женщине по-прежнему трудно.
— Вы работали с большими мастерами — Линдсеем Андерсоном, Джоном Бурманом, Питером Гринуэем, но снимались и у молодых малоизвестных постановщиков. Что решает ваш выбор — роль, сценарий, имя?
— Если это маленькая роль, важно, чтобы ты был уверен в сценарии и режиссере, иначе не стоит ввязываться. Но если молодой режиссер предлагает хорошую роль, я всегда готова рискнуть и прыгнуть в авантюру.
— Есть мнение, что для Питера Гринуэя актеры не так уж и важны...
— Это неправда. Он прекрасно руководит исполнителями на площадке, дает точные задания и контролирует их исполнение. Конечно, для него очень важна визуальная сторона, но он тщательно продумывает ее заранее. Всем актерам понятно, что, если ты идешь к Гринуэю, ты должен делать ставку не на роль, а на фильм в целом. И все же работа с ним не так уж отличается от работы с другими режиссерами. Отличается материал и иногда метод. Актер Дэвид Морриси на съемках фильма "Отсчет утопленников" по плану должен был ехать на велосипеде со сломанными тормозами и врезаться в мертвую корову. Когда он сел на велосипед, оказалось, что тормоза и вправду сломаны, а корова не муляж, и кровь на ней настоящая, не кетчуп. Поэтому когда я пришла сниматься в фильме "Повар, вор, его жена и ее любовник", то сразу сказала: не буду иметь дело с настоящим мясом, предпочитаю муляжи.
— Что вы думаете о роли эротики в кино?
— Надо отличать обнаженность от эротики — это не одно и то же. Иногда обнаженное тщится быть эротичным, но не становится. И наоборот. Фильмы Гринуэя или близкого ему Дэвида Кроненберга крутятся вокруг концепции эротизма, но вряд ли они сами эротичны, поскольку секс в них идет рука об руку с отвращением. А самые эротичные сцены в кино, которые мне вспоминаются,— это эпизод из фильма Фассбиндера "Страх съедает душу", а также лесбийская сцена из "Связки" братьев Вачовски.
— Вы не упомянули Тинто Брасса, у которого играли в "Калигуле"...
— Тинто — очень интересный человек. Один из лидеров радикальной партии.
— Праворадикальной?
— Нет. Просто радикальной. Он настоящий анархист, ненавидит лицемерие и хочет всегда быть "перцем в заднице". Иногда заходит в этом слишком далеко. Его любимое место в мире — лондонский Сохо. Потому что там есть еда, секс и кино — три вещи, которые он ценит больше всего на свете, и именно в этой последовательности.
— В вас течет русская кровь. Вы чувствуете связь с исторической родиной?
— Мои предки родом из Смоленска, потом переехали в Москву. Дед писал мемуары, но не успел закончить. Я перевела их на английский, сохранила старые семейные письма. Впервые появилась в Москве с театром в начале 70-х, второй раз — в 1984-м, когда готовилась к съемкам в фильме "Белые ночи". Об этом нельзя было говорить (картину отсняли в Финляндии), так же как о моем белогвардейском происхождении: отец настрого запретил мне это. Тогда меня поразили молодые люди, которым осточертела советская пропаганда, и они не хотели ничего слышать, например, про блокаду Ленинграда. Теперь все у вас другое, но удручает то, что многие бедствуют. Я проходила мимо дома, где жила сестра моего деда. У него было еще три сестры, и все они остались в России. Дед писал им, но не получал ответа, мечтал вернуться в Россию, но не довелось. Я до сих пор думаю, что у меня должно быть в вашей стране много кузенов, я бы хотела с ними встретиться и им помочь, но как — не знаю. Может, когда-нибудь я их все же найду.