"Абашидзе имеет все шансы завершить свою карьеру в Ортачальской тюрьме",— заявил в интервью корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ один из лидеров Единого национального движения Грузии, председатель Республиканской партии ДАВИД БЕРДЗЕНИШВИЛИ, который дал свою оценку политической ситуации в стране, сложившейся после парламентских выборов 28 марта.
Давид Бердзенишвили (родился в 1963 году) — лидер и один из основателей Республиканской партии Грузии. Его отец входил в руководство Аджарской АССР. Политическую деятельность начал еще в советские времена, за что отсидел три года. Возглавлял оппозицию в Верховном совете Грузии, избранном в 1990 году. В октябре 2003 года Давид Бердзенишвили вел свою избирательную кампанию в Батуми и был демонстративно избит сторонниками аджарских властей. Нападение на него стало поводом для первых жестких заявлений будущего президента Михаила Саакашвили в адрес Аслана Абашидзе. В настоящее время Давид Бердзенишвили считается главным архитектором политики президента Саакашвили на аджарском направлении.
— В Грузии фактически нет оппозиции в парламенте, президент жесткой рукой наводит порядок... Такое ощущение, что вместо демократии Грузия выбрала авторитаризм.
— То есть будет ли Саакашвили грузинским Путиным — так я понимаю ваш вопрос? В России при Ельцине была олигархическая власть, много свободы слова, хорошие телеканалы — и все это сменилось властью чиновников. Хороших каналов стало меньше, уровень коррупции резко снизился, бюджет вырос, а Явлинского в парламенте заменили Рогозиным. С одной стороны, это движение вперед, с другой — сужение демократического пространства. В Грузии стартовые позиции получше, сектор масс-медиа и весь демократический ресурс сильнее. И Саакашвили скорее является представителем этого демократического ресурса, нежели авторитарным правителем.
— Для чего тогда перед выборами ему понадобилось так обострять ситуацию с Аджарией?
— С Аджарией мы не обостряли ситуацию. Мы стараемся помочь жителям Аджарии избавиться от допотопного режима. Тандем Шеварднадзе и Абашидзе в течение десяти лет создал такую технологию правления в Грузии, что все фигуры и группы, которые хотели остаться в политической жизни, были или с Шеварднадзе, или с Абашидзе. Те, кто был против, оказывались за бортом. Мы всегда выступали с лозунгом "Грузия без Шеварднадзе и без Абашидзе", потому что это были два крыла одной власти. По всем опросам, около 90% населения Грузии ожидают, что скоро режима Абашидзе в Аджарии не будет. И Саакашвили просто не мог не ответить на этот социальный заказ. Мы воспринимаем режим Абашидзе как пятую колонну, которая мешает Грузии продвигаться вперед по пути демократии.
— Говорят, вы лично повлияли на позицию президента по отношению к аджарскому вопросу.
— Я стал депутатом от Батуми еще в 1990 году. Так что отлично знаю, что население Батуми никогда не было темным, не голосовало за феодальное княжество. Перед ноябрьскими выборами мы вновь вели ожесточенную кампанию на территории Аджарии. Я баллотировался от Батуми, лозунг наш был "Батуми без Абашидзе", и многим это нравилось. 23 октября мы провели митинг, его разогнали — это был настоящий погром. 24-го я возвращался из Батуми в Тбилиси, меня встретили на Чолоки, а что было дальше, показали по всем телеканалам.
— Как с вами обращались?
— Очень резко. Я получил сотрясение мозга и 24 октября завершил свою кампанию. Правда, мы многое этим выиграли. Аслан Абашидзе стал политическим прокаженным. После этого Абашидзе и его "Возрождение" потеряли по всей Грузии все, что имели. Разные оппозиционные группы, которые отлично понимали, что им не преодолеть 7-процентный барьер, и которые в 1999-м были в коалиции с Абашидзе, на этот раз не рискнули снова поддержать его. Абашидзе остался со своим "Возрождением" один. В конце концов избиратели Аджарии спасли Грузию от представителей допотопного режима в парламенте страны.
— И все-таки вы не ответили: вы лично определяете позицию президента по отношению к Аджарии?
— Не к Аджарии, а к режиму Абашидзе. Наш политический круг — я, мой брат, другие республиканцы — всегда был известен тем, что с первых дней назначения Абашидзе мы были против него. И я буду способствовать тому, чтобы во властных структурах Аджарии было больше наших сторонников. Думаю, Саакашвили прислушивается к моему мнению: он ловкий и умный политик и понял еще до выборов 2 ноября, что атака на Абашидзе принесет свои плоды. Среди главных проблем, стоящих перед президентом Саакашвили,— коррупция, грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты, задача укрепления демократических структур и проблема режима Аслана Абашидзе.
— Проблема Аслана Абашидзе почему-то оказалась на первом месте. Она что, самая важная?
— Потому что среди названных мною проблема Аслана Абашидзе наиболее решаемая, и мы начинаем с нее.
— То есть вам нужна маленькая победоносная война?
— Победа, но не война. Мы не хотим оставить 300 тыс. жителей Аджарии в концлагере. Есть и другая причина. В Грузии два порта — в Поти и в Батуми, и развитие экономики Грузии невозможно, если власть не контролирует ситуацию в Батуми. Невозможно демократическое развитие Грузии, если в таком значительном регионе будет другая, альтернативная власть.
— Но ведь Аслан Абашидзе не хотел конфликта, а после победы Михаила Саакашвили на президентских выборах заявил о поддержке нового президента. И вдруг президент Саакашвили заявляет, что автоматы Аслана Абашидзе повернутся против самого лидера Аджарии. Что произошло?
— Абашидзе надеялся остаться вассалом и платить чуть больше, чем он платил Шеварднадзе. Надеялся на конструктивные отношения с Зурабом Жванией, хоть и ругал его и считал террористом. Республиканская партия сыграла свою роль. Братья Бердзенишвили никогда не принимали как должное те отношения Абашидзе с центральными властями, которые были при Шеварднадзе. Если бы Саакашвили не был солидарен с нами в этом вопросе, мы бы подумали о целесообразности вхождения республиканцев в "Национальное движение". Саакашвили это отлично понимает и видит в нас главных союзников в будущем — по крайней мере, до решения проблемы Абашидзе. Без нас она не решится. У нас никогда не было иллюзии, что с Абашидзе можно договориться. Если удастся освободить Аджарию от режима Абашидзе, это усилит центральную власть и станет хорошим заделом для диалога с Абхазией. Кстати, Республиканская партия — самая лояльная по отношению к Абхазии. А там заинтересованы в том, чтобы Саакашвили был адекватен, и боятся, что он начнет боевые действия. Не начнет.
— А что будет с Аджарией?
— Мы поэтапно освободим Аджарию от Абашидзе. Парламент в мае примет конституционный закон об Аджарии, и после этого президент будет обязан назначить выборы в законодательный орган Аджарии. Мы надеемся, что победим на этих выборах. Если Абашидзе решится снова их сфальсифицировать, тогда генпрокуратура заинтересуется им больше, чем сейчас. У нас большой перевес в Аджарии, и мы этим воспользуемся.
— Вы говорите, что война вам не нужна. Но президент все время говорит, что у Аслана Абашидзе есть оружие и люди. И лидер Аджарии так просто власть не отдаст.
— Вооруженного конфликта не будет. Да, Абашидзе имеет все шансы завершить свою карьеру в Ортачальской тюрьме. Это общежитие бывших друзей Шеварднадзе. Если Абашидзе будет неадекватным, судьба Шеварднадзе станет для него несбыточной мечтой. Шеварднадзе оказался адекватным, когда увидел стотысячную толпу и понял, что его никто не поддержит. И заработал право жить здесь, в Крцаниси. А Аслан Абашидзе неадекватен, и ему выбирать — зарабатывать право жить на родине или найти дачу в Подмосковье рядом с Гиоргадзе.
— Но ведь за Асланом Абашидзе стоит Москва. Вам не кажется, что это слишком серьезный для вас противник?
— Я бы не сказал, что за ним стоит Москва. Лужков стоит, какие-то мафиозные структуры — не только из России, но и со всего мира. Абашидзе — это такой солидный мафиози европейского или даже всемирного масштаба. Но мы не будем его заложниками. Или он уйдет, или окажется в тюрьме.
— А не сыграет какую-то роль в возможном конфликте Тбилиси и Батуми российская военная база в Батуми?
— Эта база, конечно, является серьезной проблемой для Грузии. И если она будет задействована для помощи Абашидзе, то это усложнит ситуацию. У российских военных есть определенный опыт в плане разжигания местных конфликтов. То вооружение, которое есть у Абашидзе, получено не без их помощи. Офицеры его просто продают. Но я не думаю, что это официальная политика России. Если нам придется избавиться от Абашидзе, российская база не помешает грузинским правоохранительным органам в реализации их задач.
— А как вы собираетесь вернуть Абхазию, если идея возвращения в Грузию там совсем непопулярна?
— В этом году в Абхазии пройдут выборы. Войну начинали Шеварднадзе и Ардзинба. Грузия избавилась от Шеварднадзе. Я не исключаю, что абхазское общество найдет в себе силы и выберет других руководителей — не прогрузинских, но молодых, энергичных и настроенных на партнерство с Грузией. Экономическое развитие Грузии, политическая стабильность и усиление демократических институтов могут повлиять и на смягчение конфронтации между грузинами и абхазами.
— То есть в Грузии будет так хорошо, что Абхазия сама захочет вернуться в Грузию?
— Мы рассматриваем разные варианты общего грузино-абхазского государства, федерализации Грузии, общего грузино-абхазского пространства. Главная проблема для нас — возвращение беженцев. Они имеют право вернуться домой, и нет никаких аргументов против этого. Диалог между Тбилиси и Сухуми возможен, но это длительный путь.
— И этот вопрос во многом зависит от России?
— От позиции России зависит многое, но не все. Не думаю, что ключи решения проблемы — в Москве, как говорил Шеварднадзе. Российский фактор серьезный, но он внешний.
— Но в Абхазии уже выдают российские паспорта! Пока у жителей Абхазии есть надежда на присоединение к России, у Грузии мало шансов.
— Да, Россия может насолить, но ничего этим не выиграет. Я думаю, грузино-российские отношения могут быть партнерскими, дружескими, стратегическими в сфере экономики, культуры и в других сферах. Но нахождение российских военных баз на территории Грузии не способствует улучшению этих отношений. Эти базы России практически не нужны. Потому что в стратегическом отношении российская база в Батуми ничего не значит. Это слабая база. Просто она используется для сохранения авторитарного режима в Аджарии. Я думаю, Москва и Тбилиси могут найти серьезные стратегические формы сотрудничества, которые переводят проблему сохранения режима Абашидзе или абхазскую проблему на второй план.
Но если в России сохранится стереотип "нет расширению НАТО", Россия вновь проиграет. Очень может быть, что рано или поздно Грузия тоже войдет в НАТО. Но это не означает, что мы выбираем антироссийский путь. В Грузии не было бы таким популярным НАТО, и Грузия осталась бы нейтральной страной, если бы не было опасности со стороны России. Грузия должна вернуться на свое историческое место. Со времен античности Грузия была частью европейского мира. Но мы не ставим вопрос — Европа или Россия. Мы не хотим быть врагами. В конце концов, наши дети еще будут говорить по-русски. В Грузии нет русофобии, нет ненависти к русским.
— 28 марта, в день выборов в Грузии, президент Путин заявил о возможной отмене виз. Что это было — жест доброй воли или уже есть какая-то договоренность?
— Введение визового режима было самым дурацким решением. И сейчас был нужен повод, чтобы его отменить.
— Заявление прозвучало в день выборов. Случайно?
— Это не повлияло на итоги выборов. Я думаю, Путин, убедившись в том, что Саакашвили выигрывает, просто сделал жест доброй воли. И если он предпримет реальные шаги, это будет оценено с грузинской стороны, потому что нам не нравится визовый режим. Лишние хлопоты. Но отмена виз не означает продления срока военных баз. Это не предмет торга.