премьера театр
В Центре драматургии и режиссуры Ольга Субботина поставила пьесу братьев Пресняковых "Половое покрытие". МАРИНЕ Ъ-ШИМАДИНОЙ показалось, что в самом модном и молодом московском театре наступил кризис тем.
Отыскав в интернете и прочитав пьесу "Половое покрытие", я стала мучиться вопросом, зачем талантливому и вполне вменяемому молодому режиссеру Ольге Субботиной понадобилось ставить этот дикий текст. Пьеса представляла из себя короткий, злой и невыносимо чернушный анекдот. Двое молодых приятелей находят под линолеумом квартиры труп и пытаются разными способами от него избавиться: сбагривают соседям, бросают под шасси самолета и в конце концов провертывают через мясорубку и делают из него котлеты. Но Ольга Субботина уверяла, что она ставит совсем другой текст, доработанный и значительно переписанный авторами, и что теперь в нем есть смысл, глубина и даже развитие характеров.
Впрочем, все первое действие спектакль почти не отходит от первоначального варианта пьесы. Приятели Николай и Андрей (Артем Смола и Сергей Мухин, в другом составе — актер Малого театра Глеб Подгородинский) возятся с освежеванной тушкой барашка, заготовленной для котлет, достают из-под сцены неопознанное тело, ругаются из-за него с хозяином квартиры Игорем Игоревичем (Владимир Скворцов) и гуляют все вместе на шумной свадьбе у соседей. Все это выглядит как какой-то безумный карнавал, где все стараются перещеголять друг друга в ненормальности: один параноик, другой шизофреник, остальные и вовсе буйные. Впрочем, бывалые актеры центра чувствуют себя в этой стилистике абсурда как рыбы в воде и играют, кривляясь и дурачась, с явным удовольствием и даже упоением. Особенно выделяется в этом ансамбле Владимир Скворцов: после тишайшего Обломова в спектакле "Облом-off" в своей новой роли он создает в высшей мере эксцентрический образ этакого живчика, заводного паяца, охваченного лихорадочной жаждой деятельности, который ни на секунду не может остановиться.
Обещанный режиссером смысл появляется только во втором действии, когда злополучный мертвец, оказавшийся отцом хозяина квартиры, вдруг оживает и намекает троице на то, что все, что с ними происходит,— это наказание за плохое поведение и что сами они давно уже живые трупы. Но мистический монолог "отца Гамлета" и по языку, и по стилю выглядит в спектакле инородным предметом, вклинившимся в пьесу отрывком из другой оперы. Будто к принципиально асоциальному постмодернистскому стебу в спешке, на скорую руку пришили мораль. Не буду до конца раскрывать секрет финала, скажу лишь, что со стороны братьев Пресняковых немного странно завершить свой новый опус так же, как предыдущую и несравненно более удачную пьесу "Терроризм",— взрывом газа. Ведь зрители могут счесть за навязчивую идею то, что на самом деле объясняется ленью в изобретении новых сюжетных ходов.
В отличие от драматургов, режиссера в лени упрекнуть никак нельзя. Ольга Субботина вкладывает в пьесу гораздо больше сил и фантазии, чем она того заслуживает. Чего только нет в этом спектакле: и песни под караоке, и танцы, и акробатические трюки, и спецэффекты, и guest star Сергей Глушко, более известный как Тарзан, в эпизодической роли Мачо. Отдельная радость для тех, кто понимает,— сценка в стиле театра кабуки, созданная, как уверяют персонажи, в новомодной технике вербатим. Какое отношение этот прелестный и смешной этюд, как и все вышеперечисленное, имеет к спектаклю в целом, остается загадкой. Сверхзадачей режиссера в этой постановке было создание броского, динамичного, зрелищного и веселого шоу. И ей это удалось.
Создается впечатление, что Ольга Субботина решила создать в театре аналог современных киношных блокбастеров, перемешав на сцене все жанры. Получилась гремучая смесь из киноцитат: тут вам и "Матрица" с бегающими по стенам актерами, и всевозможные черные комедии с их сомнительным юмором, и "Свадьба" с мордобоем, и "Шестое чувство" с ходячими призраками. О призраках разговор особый. Предыдущая премьера центра спектакль Михаила Угарова "Трансфер", поставленный по пьесе другого популярного молодого драматурга — Максима Курочкина, тоже рассказывал о ходячих мертвецах, которые запросто жили с живыми женщинами. Снова совпадение или же современная драматургия превращается в какой-то убойный отдел?