фестиваль авангард
На петербургском фестивале "От авангарда до наших дней" представили действо "1927".
Молодое советское искусство предпочитало мелкобуржуазному слову "опера" энергичное "действо". Предполагалось нечто многоплановое: и посмотреть, и послушать, и поучаствовать. Что-то духовно родственное вдохновляющим художественным бесчинствам Пролеткульта предполагалось и в режиссуре фестивального действа. Представить кульминацию пролетарской художественной демократии всеми ее молодыми музами — идея благодарная. И, как минимум, зрелищная.
Сценарий действа повторяет в целом происходившее в 1927 году в Доме союзов на десятилетнем юбилее революции. На фестивале, к несчастью, ни зрелища, ни даже его стилизации не получилось. Начали с чтеца, который хорошо поставленным голосом продекламировал отрывки из произведений поэтов Серебряного века, прозы Юрия Олеши, Германа Гессе и Андрея Платонова. Затянувшийся литкоктейль к финалу первого отделения лишил действо половины публики. Нетерпеливые лишили себя лучшей части программы: во втором отделении показывали фильм "Человек с киноаппаратом" Дзиги Вертова в сопровождении блестящей и стилистически точной таперской игры композитора Игоря Рогалева. Финальным аккордом стало исполнение "Завода" Александра Мосолова. Редко исполняемая оркестровая пьеса из балета "Сталь" — конструктивистская икона индустриального симфонизма. Тут бы и крикнуть: "Даешь!" Но при всем мастерстве и стараниях дирижера Александра Титова симфоническая домна растеряла весь свой жар по ходу плавки.
Во-первых, оркестр Театра оперы и балета консерватории был посажен в яму (это при пустой-то сцене!), откуда его музыкально-промышленное производство походило скорее на аудиотрек к картине Бориса Иогансона "На старом уральском заводе". Во-вторых, хронически недомогающие в этом оркестре медные духовые просто не могли справиться с революционным натиском поставленных в партитуре задач.
По правде говоря, второе отделение, удачно построенное по канонам массовых митинговых действ, вышло более цельным. За слово теперь отвечал хор, донесший при всей своей слабой сцементированности хоть не дух, но букву коллективной оратории "Октябрь". А таперская фантазия Игоря Рогалева к эйзенштейновскому "Октябрю" поражала единством кадра и звука. Вторая симфония Дмитрия Шостаковича хоть и прозвучала трудами дирижера Александра Титова на одном дыхании, но опять же из-за оркестра и хора это было скорее дыхание недомогающего. С таким на мировую революцию покушаются.
ВЛАДИМИР Ъ-РАННЕВ