Разоблачительные речи, произнесенные в страстную пятницу вице-президентом Александром Руцким, инициировали классический предвыборный скандал, развивающийся по законам цепной реакции. Егор Гайдар, например, заявил, что сотрудники Руцкого весьма нечисты на руку. А вице-премьер Александр Шохин сообщил, что средства, полученные по каналам гуманитарной помощи, использовались для укрепления структур "партии Руцкого". Затем обличительство приняло повальный характер: российский депутат Михаил Бочаров, с одной стороны, обвинил в коррупции бывших министров Авена, Гайдара и Нечаева, с другой — обвинил новоизбранного калмыцкого президента Кирсана Илюмжинова в миллиардных хищениях, а, как явствовало из бочаровской версии, воровал Илюмжинов под прикрытием вице-президентских структур.
Реакция на предъявленную кучу грязи довольно парадоксальна. Пропрезидентски настроенные политики оценивают интригу Руцкого как успешную. Гайдар считает, что в результате президент может потерять до 5% голосов. Константин Боровой был эмоциональнее: "Я просто завидую Руцкому. Он у власти, он и у оппозиции набирает очки, он же и возглавляет безумную финансовую группу, которая паразитирует на протекционизме. Так не бывает, понимаете, чтобы все сразу!". В то же время бывший премьер СССР Валентин Павлов на вопрос касательно его отношения к экономическим воззрениям вице-президента презрительно бросает: "Откуда у Руцкого экономические воззрения?", а соратники Руцкого из "Гражданского союза" как в рот воды набрали, и, вероятно, это молчание оказывается для Руцкого самым зловещим признаком.
Мрачное молчание ГС может означать, что, с точки зрения "союзников", отныне для Руцкого наступает конец удачливой эпохи, поскольку, делая страшные разоблачения, Руцкой не учел, что его собственные гешефты небезупречны и могут навести тень на весь ГС. Руцкой фактически полностью сблокировался с руководством ВС, которое делает всю ставку на то, чтобы досрочных (а лучше и очередных) парламентских выборов не было. С такой установкой компроматов можно не бояться, а нынешняя репутация парламента такова, что мертвым пожар не страшен. Другое дело ГС: он официально заявил, что выступает за скорейшие досрочные выборы, а это значит, что в определенном смысле ГС, состоящий из вовсе не чуждых экспортным операциям промышленников и чиновников, вполне искренно стоит за национальное согласие по формуле "кто живет в стеклянном доме, не должен бросаться камнями в других". Не желая учитывать интересы своих "союзников", Руцкой показал, что дело даже не в его отношениях с президентской командой, а в его неспособности к командной солидарности как таковой.
А пока что Руцкой получил удар с совершенно неожиданной стороны. Председатель КС Валерий Зорькин присутствовал при разоблачительной речи Руцкого в ВС и, согласно распускаемым демократами слухам, собирался сделать коррупцию предметом рассмотрения не в уголовном (что было бы более адекватно), но в Конституционном суде. Руцкой, со своей стороны, отмечал: "Он глубоко верующий. Серьезно вам говорю. Соблюдает все посты. Вот от него гадости ожидать просто невозможно". Однако в России и невозможное возможно — Зорькин публично заявил, что "своими действиями Руцкой нарушает Конституцию, которая предписывает ему выполнять поручения президента".
Вслед за Ельциным, объявившим, что он более не доверяет КС, фактически то же самое объявил и Хасбулатов. На инструктивном совещании с советскими работниками в Воронеже председатель ВС сказал: "В Москве сейчас принимаются (президентом. — Ъ) какие-то указы и постановления, но они будут действовать лишь до нашего возвращения в Москву. Я буду отменять их своими постановлениями". Ситуация воспроизводит осень 1990 года — пик "войны законов" между Россией и Союзом. Тогда "верный Руслан" жестко требовал от ВС РСФСР отменять акты президента и ВС СССР, а на вопрос, что будет, если союзные инстанции отменят отменяющие акты ВС РСФСР, отвечал: "Тогда я поставлю перед вами вопрос об отмене отмены отмены". Теперь, правда, отменять будет не ВС, а лично председатель. Впрочем, тогда в России КС не было вообще. Ныне же Хасбулатов фактически игнорирует учрежденные с той поры инстанции конституционного надзора, присваивая их функции себе. То есть в точности сбываются прогнозы тех, кто отмечал, что дарованные парламенту на VII съезде функции правовой цензуры оставляют не у дел не только президента, но и КС, и непонятно, чему на последующих съездах так радовался Зорькин.
Следует учесть, что для КС не находится места не только в политических комбинациях Хасбулатова — в этом смысле они с Ельциным оба хороши. Однако если "президентский" проект Конституции все же предусматривает наличие автономной судебной власти, в конституционных проектах ВС она отсутствует даже концептуально. Эксперт ВС по проблемам госстроительства профессор Борис Пугачев, считая, что для России не годится ни президентская, ни парламентская республика, предлагает путь "интегральной корпоративной демократии", когда реальная власть будет принадлежать федеральному депутатскому корпусу, состоящему на 1/3 из непосредственно выбранных депутатов, на 1/3 — из представителей местных Советов и на 1/3 из представителей сословий. Высшее должностное лицо избирается корпоративным съездом по принципу "нам нужен не 'хозяин' страны, а ее подконтрольный управитель". Все это напоминает Большой фашистский совет в муссолиниевской Италии (только дуче оказывается подконтрольным). Но вне зависимости от того, удастся ли Пугачеву контролировать дуче, о судебной власти в корпоративном проекте не говорится ни слова. Именно это позволяет объяснить причину недавно вновь вспыхнувшей любви председателя КС к президентской республике.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ