Один из лидеров российского фигурного катания, Виктория Волчкова, в нынешнем сезоне выступала неудачно и потому не вошла в состав сборной на чемпионате Европы в Будапеште. Однако провал в Венгрии Татьяны Басовой и Кристины Обласовой заставил две недели назад национальную федерацию вспомнить о фигуристке, которая, уйдя в январе от Елены Чайковской к Виктору и Марине Кудрявцевым, вновь обрела форму, и включить ее в команду, отправившуюся в Дортмунд на чемпионат мира. С ВИКТОРИЕЙ ВОЛЧКОВОЙ накануне отъезда в Германию встретилась корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Почему не сложился ваш альянс с Олегом Васильевым, с которым вы в предыдущем сезоне работали в Чикаго?
— Из-за общей, скажем так, нездоровой психологической атмосферы в его группе. Проще говоря, Васильев не смог правильно провести грань между парным катанием и одиночным. Хотя, на мой взгляд, Татьяне Тотьмяниной и Максиму Маринину времени он уделял более чем достаточно. Однако пара все равно чем-то была недовольна и, можно сказать, выжила меня из группы. Конечно, я могла стерпеть и остаться, но просто не захотела этого делать. Ведь, как мне кажется, я тоже спортсменка, достигшая определенного уровня, и уже по этой причине достойна хорошего к себе отношения. Однако, подчеркиваю, я ни в коем случае не хочу сказать, что Олег — плохой тренер. Но в моем внутреннем противостоянии с Таней и Максимом он психологически оказался не готов меня защитить.
— А чем был спровоцирован ваш недавний "развод" с Еленой Чайковской, которая взялась вас готовить по возвращении из США? Ведь поначалу вы говорили о сотрудничестве с ней чуть ли не с восторгом.
— В первое время Елена Анатольевна действительно помогала мне справиться с главными для меня на тот момент проблемами. Объясняла, как я должна себя вести после ухода от Васильева на публике, в раздевалке и так далее. Летом, когда мы ставили новые программы, у нас и впрямь была нормальная, хорошая работа. Но она закончилась накануне традиционного сентябрьского контрольного проката в Одинцове, где стало понятно, что свои композиции, сделанные довольно поздно, я просто не успела еще накатать. Но совсем уж откровенных претензий и неудовольствия тогда тоже еще не было. Это все началось позже, когда я травмировалась и, как следствие, начались неудачи в соревнованиях.
— О какой травме идет речь?
— Дело в том, что у меня сломался ботинок, и накануне этапа Гран-при в Пекине мне пришлось старые ботинки поменять на новые. Тем не менее тогда, в Китае, я сделала не самый плохой свой прокат. А проиграла из-за особенностей новой системы судейства, которые мы при постановке новых программ не учли. Вернувшись из Пекина, я поняла, что не смогу нормально тренироваться, потому что так сильно намяла новым ботинком ногу, что этот, как мы говорим, намин уже перерос в воспаление сухожилия. Доктор ЦИТО Анатолий Орлецкий, к которому я тут же обратилась, строго-настрого запретил мне в течение двух недель выходить на лед и назначил процедуры. Он, кстати, в присутствии врача сборной Виктора Аниканова, объяснил мне, что если я ослушаюсь и все-таки стану тренироваться, то постоянное давление спровоцирует еще более серьезную травму.
— А Елена Чайковская, надо думать, вас не поняла?
— Когда я позвонила Елене Анатольевне, то она сказала: какое, мол, такое воспаление, ты о чем говоришь? И приказала вечером же быть на льду. Тогда я попросила Аниканова объяснить ей суть происходящего со мной. После чего Чайковская перезвонила мне лишь через неделю и спросила: как твоя нога? Но, почувствовав в ее вопросе некоторый натяг, я поняла, что она просто не хочет мне верить и уж тем более поддерживать. А еще три дня спустя я свалилась с дурацким гриппом. Живу одна, родители у меня в Питере, и мама смогла приехать не сразу. Спасибо Аниканову — он привез лекарства, сделал уколы, чтобы сбить температуру. Чайковская же даже не позвонила и не спросила: может, тебе хотя бы продукты какие нужны? Сами понимаете, когда я вышла на тренировки, у меня было к ней уже совсем иное отношение. Да и Елена Анатольевна уже настроила себя против меня. Таким образом, нам обеим стало понятно, что ни к каким хорошим результатам такая наша совместная работа уже не приведет.
— В тот период вам не хотелось поставить на фигурном катании жирный крест?
— Не скрою, именно об этом я и подумала после провала на чемпионате России. Я позвонила Чайковской и сообщила ей, что если меня не возьмет к себе в группу мой первый наставник Виктор Кудрявцев, то я со спортом покончу. Эта ситуация настолько меня угнетала, что я постоянно задумывалась: а нужно ли мне все это? Но потом позвонила Кудрявцеву.
— Признайтесь, стыдно было?
— Представьте, нет. Потому что с Виктором Николаевичем перед моим отъездом в Чикаго мы расстались, как ни странно, очень по-доброму. Он тогда понял, почему я от него ушла. И впоследствии мы ничего дурного друг о друге никогда не говорили. Когда я позвонила, то поговорила прежде с ним, а потом уже с его женой Мариной Григорьевной. Они оба тут же согласились взять меня обратно. Таким образом, у меня сейчас два тренера, но в основном готовит меня Кудрявцева. А Виктор Николаевич нам помогает. Словом, опять началась работа, которая мне нравится. И сейчас я рассчитываю на успех.
— А присутствие на льду одновременно с вами Елены Соколовой не напрягает?
— С Соколовой мы на тренировках совершенно не пересекаемся. Разве что изредка в раздевалке. Но меня это обстоятельство не только абсолютно не смущает, но даже в какой-то мере немножко подстегивает.
— Президент федерации Валентин Писеев, похоже, не считает вас одной из претенденток на награды чемпионата. А вы сами?
— Главная моя задача — реабилитироваться после неудачного сезона и дать людям понять, что не зря я вернулась к Кудрявцевым. О медали же я думаю меньше всего. Кроме того, надо все-таки еще учесть, что специально к чемпионату мира мы не готовились, а о том, что я еду в Дортмунд, мне сказали всего две недели назад.
— Что за программы вы представите в Германии?
— Короткая у меня совершенно новая, и посвящена она памяти Элвиса Пресли. А вот произвольную буду катать старую — ту, которую поставил мне Олег Васильев.