фестиваль балет
На Новой сцене Большого театра началась конкурсная программа балетной "Золотой маски" — Новосибирский театр оперы и балета выступил со своей версией "Дон Кихота". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА обнаружила в ней много любопытного.
Старый добрый "Дон Кихот" в Новосибирске поставил худрук труппы петербуржец Сергей Вихарев, сделавший себе имя реконструкциями балетов классического наследия. Два года назад его новосибирская "Коппелия" отхватила "Золотую маску", обыграв сам Мариинский театр, а исполнительница главной партии Анна Жарова была признана "лучшей балериной". В "Дон Кихоте" полного аутентизма постановщик не гарантировал, ссылаясь на отсутствие нотированной записи балета, однако обещал вернуть в спектакль "старинный аромат" петербургской постановки 1902 года.
"Дон Кихот" — единственный москвич из всех балетов классического наследия. И Мариус Петипа в 1869 году, и Александр Горский, на рубеже столетий кардинально перелопативший его постановку, свои премьеры показали в Большом. В 1900-м "Дон Кихот" господина Горского имел столь оглушительный успех, что — уникальный случай! — был перенесен из московской провинции на столичную петербургскую сцену. Постановщик остался недоволен: "Мои позы в большинстве оригинальны, тогда как петербургский балет, естественно, привык к заученным позам, и потому немудрено, что мне не особенно удается выполнить задуманное". Сетования господина Горского сейчас понятны только знатокам балетной истории: дело в том, что 100 лет назад его "Дон Кихот" считался чуть ли не антиподом классического балета. Хореограф, пристрастившийся к Московскому Художественному театру, пытался внедрить его принципы в балет, был врагом академической симметрии и ярым поборником актерской "правды жизни". Дисциплинированный Петербург к московским вольностям не привык, да и старика Петипа еще не уволили с поста главного балетмейстера, так что можно себе представить тайный саботаж, с которым разучивала балет придворная труппа.
В новосибирском "Дон Кихоте" удивительным образом воскресла эта историческая схватка академизма с балетным "реализмом": постановщик Вихарев, скромно именующий себя лишь "хореографом-постановщиком", оставил в спектакле много фрагментов, не поставленных балетмейстером Горским (судя по программке, они принадлежат Мариусу Петипа или его безымянным последователям). Чередование археологических слоев выглядит преуморительно и поучительно: сразу видно, как и с чем тщетно боролся 100 лет назад господин Горский. Куртуазное жеманство фанданго, кафешантанная живость цыганского, сильфидные ручки и позочки дриад, легкомысленная полечка "призраков леса" — все эти петербургские благопристойности в духе XIX века откровенно диссонируют со старомосковской витальностью первого акта и уж тем более с бравурной героикой советской редакции традиционного па-де-де.
Надо сказать, господин Вихарев реконструировал "Дон Кихота" с малопонятной небрежностью: скажем, вернув к жизни тех же "призраков леса", он похоронил куда более существенный пантомимный эпизод поединка Дон Кихота с переодетым Базилем (забыв при этом вымарать его из либретто). Безусловно, жаль исчезнувшего танца маленьких амуров и великолепного "Болеро" в третьем акте. С характерными танцами постановщик, как и Мариус Петипа, не совсем в ладах: вымуштрованный кордебалет танцует сегидилью как классическую "Пахиту"; декадентская красавица Любовь Афанасьева вынуждена вертеть в цыганском танце малооправданную разновидность фуэте; кукольно-роскошная Мерседес (Анастасия Лифенцева) проглатывает всю среднюю часть знаменитого танца в таверне.
Главное достоинство сибирского "Дон Кихота" — тщательно прочищенные мизансцены, отчего общение персонажей обрело осмысленность, сюжет — внятность, а "барселонская толпа" — жизнь. Все актеры у режиссера Вихарева играют совершенно замечательно. И Игорь Ядыкин, вопреки устоявшейся традиции сделавший Дон Кихота не дряхлым маразматиком, а благородным красавцем с простительными странностями; и Евгений Гращенко, наделивший своего Эспаду неотразимостью героя-любовника из немой фильмы; и Владимир Григорьев, чей Базиль, импульсивный мальчишка, весь извелся от ревности и избытка нерастраченных сил (что оказалось иллюзией — на па-де-де сил у него не хватило). Да и остальные артисты играли куда более раскованно и вдохновенно, чем танцевали. Лишенная прыжка и темперамента Наталья Ершова обессмыслила роль Уличной Танцовщицы; педантичная Елена Марченкова высушила до скелета школьных па партию Повелительницы Дриад; напряженно и угловато взбрыкивали ножками обе Цветочницы.
Технически безупречна была лишь Анна Жарова в партии Китри. Ни у одной столичной балерины я не видела таких точных пятых позиций в пируэтной диагонали 1-го акта. Не помню, чтобы кто-нибудь так легко и отточенно взлетал на финальных ferme в вариации из "Сна" и так внятно вычерчивал ronde, попрыгивая в диагонали на пуантах. Увы, амплуа этой великолепной балерины — субретка. Та самая "смешная девчонка", которой никогда не стать настоящей звездой — не хватает актерской харизмы и человеческой самоуверенности.
В отличие от "Коппелии", новосибирский "Дон Кихот" вряд ли сможет претендовать на "Золотую маску". Однако его появление в Москве оказалось полезным и своевременным. Заезженные московскими театрами всевозможные "Дон Кихоты" давно выхолощены до бессмысленных дивертисментов и требуют если не серьезной "реконструкции", то хотя бы евроремонта.