премьера танец
В театральном центре СТД "На Страстном" в рамках долговременного проекта "Перформания" агентство театров танца ЦЕХ представило две премьеры. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА сочла, что вялотекущая "мания" общественной опасности не представляет.
Создатель ЦЕХа Александр Пепеляев — хороший организатор. Благодаря ему маленькие группки и разрозненные индивидуумы, одержимые современным танцем, имеют возможность на всеобщей "Перформании" публично выплескивать свои личные "мании". И что отрадно, охотников при этом присутствовать становится все больше. Но Александр Пепеляев не простой организатор — он еще и творец-хореограф, глава труппы "Кинетик". И этот статус регулярно подтверждает свежими постановками.
В своей новой работе Александр Пепеляев сам не танцевал и вообще оказался паинькой: на "Сеансе" не вопили, не катались по полу, не совокуплялись и даже не оголялись. Спектакль шел под сэмплы из прокофьевского балета "Ромео и Джульетта"; шестеро артистов носили балахоны пурпурного и изумрудного цветов, так что поначалу еще можно было пытаться идентифицировать их с двумя кланами шекспировской трагедии. Но от этой задачи вскоре пришлось отступиться: разнополые ребята как-то все перемешались, стали живо обниматься с невнятными возгласами типа "Сколько лет, сколько зим!" и "Какая встреча!". Шевелились они энергичнее, чем обычно у Александра Пепеляева — особо запомнился белокурый бестелесный юноша, порхавший в "бедуинских колесах", и прилично отрепетированные массовые поддержки со вздыманием и обрушиванием различных членов коллектива. Был также момент, когда один из парней встал в трагическую позу и выкрикнул нечто вроде "Подлый негодяй!" и "Я гибну!", из чего пришлось заключить, что вещица-то с юмором. В финале, когда над порталом сцены поплыли мультяшные утки, а люди на сцене обернулись бесплотными тенями, можно было заподозрить, что все случившееся иллюстрировало любимый кальдероновский постулат "Жизнь есть сон". В таком случае следует признать, что цель спектакля достигнута: он усыпил многих.
Вторая премьера — "Снег" в постановке Дарьи Бузовкиной и Тараса Бурнашева — была короче и занимательнее: в ней был сюжет и голый мужчина. Сюжет такой: Снежная Дева (Тарас Бурнашев) встречает в лесу Красную Шапочку на лыжах (Дарья Бузовкина) и своей любовью превращает ее в ледяную скульптуру. Надо сказать, что Дарья Бузовкина — один из самых одаренных авторов пепеляевского ЦЕХа. Ее пластические монологи выделяются в каждом опусе бесспорной осмысленностью и даже психологизмом. Тело хореографа, некогда познавшее муштру хореографического училища, гораздо подвижнее и выразительнее, чем у ее коллег, а придуманная госпожой Бузовкиной театральная маска дебиловатого подростка-подранка приоткрывает дар клоунессы. Открыться вполне ему все время что-то мешает: то замороченность автора авангардистскими теоретическими постулатами, то беспомощность партнеров. В данном случае преобладал второй вариант. У Тараса Бурнашева, заторможенно-корявого и напрочь лишенного актерской энергетики, Снежная Дева оказалась аморфной и безликой, как амеба. Все перипетии ее (его) ухаживания за Красной Шапочкой пропадали, как снег в воде, пока соавторы не применили сильнодействующий трюк: раздели Деву догола и заставили танцевать танго с Красной Шапочкой. Танцевал Тарас опять-таки плохо: шатался в позах, ногами перебирал неотчетливо. Но тут это было неважно: зрители с восторгом следили за его манипуляциями с пенисом. Ни разу публике не удалось разглядеть эту важную часть мужского организма — в тесной позиции танго ее прикрывало Дарьино тело, в редких отрывах от партнерши Тарас успевал приложить к интимному месту руку. Помимо физиологической пикантности номер отличался пластическим комизмом и некоей тревожной интимностью. Мне немедленно вспомнился эпизод из детства, когда в метро на перегоне "Фрунзенская"--"Парк культуры" злодействовал эксгибиционист, театрально распахивая пальто и приводя в оцепенение девочек из хореографического училища. И если "Перформания" так глубоко затронула струны даже черствой души присяжного критика, значит, "маньяки" современного танца работают не зря.