Большой театр показал "Балеты Джорджа Баланчина" в трех отделениях, посвятив премьеру 100-летию главного хореографа ХХ века. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА полагает, что Большой театр недооценил юбиляра.
Юбилей Джорджа Баланчина в этом сезоне празднуют по всему миру: даже самые захолустные компании изыскивают посильный балет из четырех сотен опусов плодовитого автора. Большой театр, претендующий на место в большой восьмерке главных трупп мира, разумеется, не мог остаться в стороне от всемирного чествования. Однако решил отделаться малой кровью: разучил лишь три па-де-де и малоформатный "Кончерто барокко". К сему прилагались "Симфония до мажор" и конструктивистский "Агон", пять лет назад уже прошедшие успешные испытания в Москве и на гастролях.
Готовились к баланчинскому вечеру вроде бы тщательно. Из Фонда Баланчина были выписаны три ведущих знатока "стиля и техники Баланчина". Легендарную француженку Виолетт Верди, протанцевавшую у "мистера В" двадцать сезонов, пригласили давать артистам уроки — для усвоения нюансов американской классики. Петербурженку Татьяну Терехову, пять лет назад обуздавшую московскую вольницу в рекордные три недели, вновь призвали муштровать труппу для многолюдной "Симфонии" Бизе. Одним словом, готовили качественное "блюдо дня". Получился же один из самых непропеченных блинов за последнюю, относительно благополучную, балетную пятилетку.
Самым сырым оказался репертуарный новичок — "Кончерто барокко". В 1941-м Джордж Баланчин, тогда не имевший собственной компании, поставил его для своих учеников, спешно рекрутированных для гастролей по Южной Америке. В трехчастном опусе, выросшем из баховского Концерта ре минор для двух скрипок, солирующие инструменты материализуются в виде двух балерин с аккомпанементом из восьми кордебалетных танцовщиц. Единственный нетанцующий мужчина исполняет роль скрипача, трепетно баюкая первую балерину в адажио. Хрустально ясный, лишенный показной виртуозности, выстроенный на лейтмотивах арабеска и мелких пуантных подскоков-releve, "Кончерто барокко" одновременно шутлив и медитативен, сакрален и беззаботен. Поймать эту редкую интонацию удалось недавно Парижской опере (см. Ъ от 9 января).
В Большом "Кончерто барокко" оказался похож на экзамен по классическому танцу в провинциальном училище. Заторможенные девочки в белых купальниках с юбочками с туповатой покорностью и не в лад отбивали однообразные вызубренные па. Взявшись за руки, ходили бессмысленным хороводиком, запутанное плетение которого прикрывало нечистую работу солирующей пары. Рослый солист Ринат Арифулин, выдвинутый театром в премьеры, но не имеющий должной дуэтной практики, хватал балерину Анну Антоничеву за талию так, что у него белели костяшки пальцев, и выворачивал ей руки с методичностью тайного садиста. Несчастная женщина, маскируя страдания слабой улыбкой, чудом переползала от одной позировки к другой и вздергивала плечи от усилий зависнуть в воздухе. "Вторую скрипку" — Наталью Выскубенко — выдернули из кордебалета по неизвестным соображениям. Иксовые целлулоидные ноги новоиспеченной балерины катастрофически не успевали за музыкой и не косолапили лишь в устойчивых партерных позах. Про семафорные руки, деревянный корпус и отсутствие представления о фундаменте всех поз — положении epaulement — в этом бедствующем классе напоминать бестактно.
"Агон" Стравинского — главный триумфатор премьеры пятилетней давности — за истекшие годы посерел и стушевался. Лишь стильному и острому Яну Годовскому, энергичной Анастасии Яценко да благообразному Александру Войтюку удалось сохранить победительный драйв былых времен. Самые заметные разрушения произошли в центральном па-де-де. Это мощнейшее в истории балетного танца сражение мужчины и женщины, замаскированное тайным сладострастием, молодые Екатерина Шипулина и Руслан Скворцов исполнили как люди из СССР, в котором, как известно, секса не было. Угловатая прима, казалось, думала только о том, как не упасть на заковыристых поддержках, красавец премьер честно сосредоточился на конечностях и торсе балерины. Полумертвое адажио расползлось по швам, не подарив зрителям ни агона, ни хотя бы агонии.
В парадной четырехчастной "Симфонии до мажор" сразу четыре примы и премьера вступают в негласное соперничество — каждой паре хореограф подарил роскошное соло. Соперничать в нынешнем Большом было некому. Балерина Грачева, и пять лет назад выглядевшая неадекватно Баланчину, ныне совсем уж наплевала на неудобного ей хореографа. Даже скрещивать ножки в заносках ей было невмоготу — пусть простые солисты суетятся (за спиной протагонистки они со своими entrechat-six действительно выглядели виртуознее примы). Крупная, рыхлая балерина Аллаш, грузно вздымавшаяся в jete в сопровождении невысокого, сухонького Яна Годовского, и вовсе провалила эффектную третью часть симфонии. Лихая Галина Степаненко радостно, как в "Дон Кихоте", открутила вращения в четвертой части, не забивая себе голову премудростями стиля. Предсказуемую победу одержала экс-петербурженка Светлана Захарова во второй части балета: ее сказочно умные ноги договорили все, что не пришло в голову самой балерине.
Довеском к основной программе на премьере показали шлягерное Па-де-де на музыку Чайковского. Всеобщий любимец Сергей Филин отплясал его лучезарно-небрежно, регулярно срывая пируэты. Надежда публики и критики Мария Александрова оказалась неожиданно грубовата и уязвима: даже в коронных па (вроде фуэте или "блинчиков" в арабеск) она выглядела суетливой и неуверенной. В антракте это нервно-неровное выступление получило правдоподобное объяснение: по кулуарам пополз слух, что премьер встретился с балериной едва ли не накануне спектакля — даже на генеральной репетиции не сразу вышел на сцену, выразив таким образом свое возмущение по поводу прерванных личных гастролей. Надо сказать, господин Филин пал единственной жертвой трудовой дисциплины: его коллеги (в том числе прекрасные исполнители "Агона" Инна Петрова и Дмитрий Белоголовцев, а также лучший кавалер труппы Андрей Уваров) продолжают радовать зарубежную публику в составе труппы Нины Ананиашвили.
Странная ситуация, при которой нужды театра оказываются принесены в жертву финансовым интересам артистов, в результате чего в юбилейной баланчинской программе составы формируются с бору по сосенке, на самом деле вполне объяснима. В этой премьере не был заинтересован ни бывший худрук — Борис Акимов, уже сложивший свои полномочия, ни нынешний — Алексей Ратманский, готовящий в датском Королевском балете премьеру своей "Анны Карениной". Сознание же балетных артистов не сильно отличается от сознания крепостных: ломать себя очень не хочется, а барин далеко, наказать некому.