Итоги совещания министров "большой семерки" в Токио и завершившегося в понедельник в Сингапуре международного форума по инвестициям в Россию создают простор для прогнозов относительно того, как именно пойдет интеграция России в мировую экономику. Некоторые события, произошедшие после токийской встречи, уже наталкивают на определенные обобщения. Очевидно, что такая интеграция не может быть ограничена взаимодействием России с Западом, но и неизбежно подразумевает активизацию контактов с Востоком, и это маневрирование сулит России как плюсы, так и минусы.
Россия — в арьергарде экономических реформ
В начале этой недели Всемирный банк распространил прогноз экономического развития стран третьего мира и Восточной Европы на 90-е годы. Банк считает, что ежегодный экономический рост в этих странах составит в среднем около 4,7% против 2,7% за 1982-1992 годы. Основа этого роста — широкомасштабные, и часто болезненные, экономические реформы истекшего десятилетия. Среди регионов наиболее динамичного роста названы Латинская Америка (не менее 4%) и Юго-Восточная Азия (около 7%). Что же касается стран бывшего СССР, то тут прогнозы достаточно туманны.
Среди решающих факторов роста в третьем мире названы частные и прямые иностранные инвестиции в их экономику. По данным Всемирного банка, в 1992 году частные инвесторы вложили $34 млрд в страны со средним уровнем дохода на душу населения (по сравнению с $6 млрд в конце 1980-х). Резко возрос поток прямых иностранных капиталовложений — с $10-15 млрд в год в 1970-80-х годах до $40 млрд в 1992 году. 70% этого капитала было сконцентрировано в 10 наиболее динамично развивающихся странах во главе с Китаем.
Таким образом, если международные финансовые организации (МВФ и Всемирный банк) и сыграли роль первоначального толчка макроэкономических реформ в ряде "новых индустриальных стран" (в частности, в Аргентине и Бразилии, где их рецепты, впрочем, воспринимали довольно критически), то в других регионах (например, в Азии) они сыграли куда меньшую роль. Кроме того, различие "латиноамериканского" и "азиатского" вариантов экономического реформаторства состояло и в том, что в первом случае реформы пришли через горнило гиперинфляции, обузданию которой и финансовой стабилизации и были адресованы рецепты МВФ, а во втором ее предотвратило жесткое государственное регулирование. В любом случае, большинство проблем, связанных со структурной перестройкой экономики и преобразованиями на микроэкономическом уровне пришлось решать уже в условиях (и на основе) массированного частного и прямого иностранного инвестирования, для которого были созданы законодательные государственные гарантии. Очевидно, что Россию нельзя отнести ни к аргентинскому, ни к китайскому, ни к польскому вариантам реформ, а исходя из сегодняшней ситуации, можно прогнозировать некоторые особенности ее взаимоотношений с внешним миром.
Отношения с "семеркой": восемь или семь с половиной?
Пакет экономической помощи России, сформированный в Токио, можно разделить на три части (не считая $15 млрд на реструктуризацию долгов СССР). Скорее всего, его скорое получение Россией состоится лишь при самом оптимистичном (и наименее вероятном) варианте развития политической ситуации. Кроме того, "семерка" увязывает помощь России не просто с продолжением курса реформ, но конкретно с исходом референдума 25 апреля в пользу Бориса Ельцина.
Первая часть (условно названная "макроэкономической") предусматривает выделение $4,1 млрд — на осуществление экстренных мер финансовой стабилизации. Она состоит из $3 млрд, выделяемых МВФ (средства системной трансформации) и $1,1 млрд Всемирного банка. При этом совету директоров МВФ еще предстоит утвердить в течение ближайших недель выделение этих $3 млрд, которое может пройти в два этапа: половина — вслед (и в обмен) на четкие политические обязательства России проводить финансовую стабилизацию и половина — по мере достижения определенного уровня контроля за инфляцией. Хотя МВФ уже пошел на смягчение своих прежних требований говорить о "примирении" России с фондом еще рано. В условиях продолжающегося в стране кризиса власти даже издание некоего "четкого политического обязательства" (скажем, под давлением министра финансов Бориса Федорова) не гарантирует скорого избавления, как минимум, от нескольких долгосрочных проинфляционных факторов: промышленного лобби в пользу льготных кредитов; социального популизма в лице либо парламента (и Советов на местах), либо исполнительной власти; фактора федерализма, порождающего финансовые манипуляции для покупки политической лояльности; фактора СНГ, когда решение стратегических интересов России в ближнем зарубежье обрекает ее на далекие от экономического прагматизма отношения с этими странами. Все это сильно осложнит как отношения России с МВФ, так и получение ею средств, предусмотренных в первой части пакета.
Вторая часть помощи адресована последующим этапам макроэкономической стабилизации. Ее сумма — $10 млрд: $4,1 млрд — технические кредиты все того же МВФ, которые увязаны с осуществлением комплексного плана экономической стабилизации (например, такой кредит в размере $655 млн был предоставлен Польше только в марте этого года) и давно обещанные $6 млрд на стабилизацию рубля, которые также обусловлены достижением "весомых успехов" в ней.
Таким образом, первая и вторая часть помощи отданы в руки МВФ и других международных финансовых организаций. В МВФ полагают, что фонд уже достаточно уступил самобытности российских реформ, и он вряд ли вновь поступится своими институциональными бюрократическими принципами. В этой связи, учитывая отсутствие политического консенсуса в России относительно реформ, трудно рассчитывать на скорое получение первой и второй части "токийского пакета" в размере, превышающем $1-3 млрд.
Несколько иной характер носит третья его часть, предназначенная на цели структурной перестройки экономики — во многом снизу, а не сверху (т. е. на микроэкономическом уровне). Запланированные $14,2 млрд включают $3,9 млрд (от Всемирного банка и ЕБРР) на энергетические и сельскохозяйственные проекты, $300 млн (от ЕБРР) на поддержку малого бизнеса и $10 млрд в форме прямых кредитов и кредитных гарантий от стран "семерки". Получение этой части помощи можно ожидать уже скоро: примерно половина его предназначена на поддержку экспорта из самих стран "семерки". Кажущаяся незначительность сумм, предназначенных на структурную перестройку, не должна вводить в заблуждение. Ее эффект может оказаться большим. Так, например, полученные от Германии (с 1990 года) $40 млрд не оказали практически никакого воздействия на ход реформ: $17,6 млрд пошло на оплату вывода войск из Германии, $4,2 — на строительство жилья для военнослужащих. В то же время советник президента России американский экономист Джеффри Сакс (Jeffrey Sachs) заявил позавчера в интервью одной немецкой газете, что самой сильной стороной "плана Маршалла" для Европы была даже не помощь ей в размере 2% от ВНП США (сейчас 2% равнялись бы $12 млрд), а обучение европейцев американским методам менеджмента.
Определенную работу в этом направлении "семерка" ведет: в последнее время можно проследить даже тенденцию к перемещению акцентов в помощи России с макро- на микроэкономический уровень. Так, еще накануне встречи в Токио, Япония предложила партнерам по "семерке" направить в Россию группу менеджеров для помощи в модернизации ее предприятий. По словам представителя японского министерства торговли и промышленности Кунио Морияки (Kunio Moriyaki), деятельность таких групп должна стать "ключевым элементом программы действий 'семерки' по модернизации российской экономики, включающей реформу предприятий, конверсию, содействие торговле, привлечение инвестиций и технологий". Судя по всему, на Западе пришли к пониманию, что без разработки целостной стратегии решения российских проблем даже большой поток средств в качестве помощи без использования микроэкономического подхода не обеспечит экономического роста.
Торговля России с Западом — улица с неурегулированным движением
Основной недостаток подхода Запада к проблемам России не удалось исправить ни в Ванкувере, ни в Токио: дискриминация России в торговле сохраняется.
Сразу после закрытия токийского совещания в Копенгагене завершила работу и конференция министров ЕС по проблемам экономического развития Центральной и Восточной Европы, получившая гораздо меньше освещения в прессе. Выступая на ней, заместитель председателя Комиссии Европейских Сообществ Леон Бриттэн (Leon Brittan) признал, что открытие рынков ЕС для восточноевропейских товаров — "наиболее верный способ облегчить их переход к рынку". На конференции неоднократно звучал тезис и о том, что торговля эффективнее, чем финансовая помощь. Но, по мнению представителей Восточной Европы, открытие рынков, если и происходит — то выборочно и асимметрично, т. е. по позициям, не представляющим угрозы товарам ЕС. Даже организация конференции говорит сама за себя: на ней отсутствовали министры иностранных дел ФРГ, Франции, Великобритании и Италии (они были в Токио), ряд государств — членов ЕС вообще выступили против ее проведения, за ее отсрочку активно лоббировала Япония — опасаясь, что это отвлечет внимание от токийского форума. И самое главное — Россию в Копенгаген вообще не пригласили. Если добавить к этому, что ЕС продолжает применять антидемпинговые меры в отношении 15 экспортных товарных позиций России (мочевина, сульфат меди, феррокремний, искусственный корунд, карбид кремния, хлоркалий, чугун, изобутанол, нитрат аммония, аллюминий, уран природный и обогащенный, перманганат поташа, металлический кальций, низко- и высокоуглеродистый феррохром), то можно констатировать, как минимум, отсутствие последовательности в стратегии Запада.
Что касается США, то сейчас на Россию — правопреемницу СССР не распространяется американская система торговых преференций (Generalized System of Preferences GSP), дающая право на беспошлинный ввоз в США 4400 видов товаров из 141 развивающихся стран. В результате, в 1992 году Россия смогла ввезти в Америку только на $46 млн товаров, перечисленных в номенклатуре GSP. В Ванкувере Билл Клинтон обещал Борису Ельцину такое положение исправить. Даже если и удастся преодолеть сопротивление в конгрессе, то продление срока действия программы (она истекает в июне) и распространение ее на Россию приведет, по подсчетам экспертов США, к краткосрочному эффекту, не превышающему $440-480 млн.
Перспективы российско-азиатского партнерства — частные инвестиции
Нынешнее состояние российской экономики, очевидно, все же не позволяет России надеяться в ближайшее время на установление равноправного партнерства с Западом. Учитывая это, Россия может использовать возможности сотрудничества с азиатскими странами. Во-первых, последние не выступают в отношениях с Россией единым блоком, предпочитая двусторонние связи — хотя Россия и участвует в региональном сотрудничестве, являясь членом Совета тихоокеанского экономического сотрудничества и ассоциированным членом АСЕАН. Во-вторых, там, в отличие от США или ЕС, не склонны к применению протекционистских мер. Наоборот, со второй половины 80-х годов во всех странах региона возобладала тенденция свободной торговли. В частности, происходит поэтапная ликвидация системы контроля над импортом, что выражается в сокращении таможенных тарифов, ликвидации налогов на экспорт, сокращении списков лицензируемого импорта (соответствующие программы действуют в Южной Корее, Индии, Индонезии, Пакистане, на Филиппинах и в Таиланде). В-третьих, азиатские страны, опять же в отличие от Запада, заинтересованы не только в российском сырье, но и в ее наукоемкой готовой продукции, в частности, в вооружениях.
Последнее особенно характерно для отношений России с государствами "китайской экономической зоны". Так, например, Тайвань, интенсивно развивающий собственные наукоемкие производства, испытывает дефицит в современных наукоемких технологиях. В этих условиях между Россией и Тайванем может сложиться достаточно эффективная научно-техническая кооперация, в которой Россия брала бы на себя научно-исследовательские разработки, а Тайвань — конструкторские работы, доводку их до стадии внедрения. Кроме того, Тайвань является крупнейшим мировым покупателем вооружений. В прошлом году он закупил в США 160 истребителей F-16 на сумму $15 млрд, а у Франции — истребители Mirage-2000 на $6 млрд. Правда, сейчас Москва не рискует пока экспортировать вооружения Тайбею, пообещав Китаю развивать отношения с Тайванем только на межгосударственной основе. Однако полностью эта возможность не исключается, учитывая расширяющиеся прямые двусторонние связи на уровне предприятий и фирм.
Россия заинтересована в сотрудничестве с Тайванем еще по одной причине. Этот остров имеет переизбыток свободных капиталов (по некоторым оценкам, на сумму в $80 млрд). Он занимает 12-13-е место в мире по объему экспортно-импортных операций, опережая, например, Испанию и КНР. К тому же в последние годы на острове активно идет процесс либерализации экспорта капитала, что подталкивает тайваньских инвесторов к поиску эффективных сфер его приложения, в том числе и на российском рынке. К тому же, по мнению большинства иностранных экспертов, обменный курс нового тайваньского доллара обещает быть стабильным — благодаря государственному регулированию активного торгового сальдо.
Впрочем, пример с тайваньскими инвестициями не является характерным. Азиатские государства в большинстве своем не располагают свободными финансовыми ресурсами, и поэтому России стоит рассчитывать главным образом на двусторонние отношения с ними на микроуровне. При этом основной упор может быть сделан на инвестирование частного капитала в небольшие проекты. Наиболее перспективными, как показывает практика, является сотрудничество на уровне отдельных российских регионов, в основном приграничных, с соответствующими областями соседних азиатских государств. Так, большая часть проектов Южной Кореи в России (в среднем на $400 тыс. каждый) осуществляются в Хабаровске, Находке, Сахалине, в Амурской области и Владивостоке. Турция активно осваивает причерноморский регион. Несмотря на историческую близость сразу с пятью государствами СНГ, Анкара по-прежнему считает приоритетными отношения с Россией, на которую приходится почти 76% объема турецкой торговли со странами СНГ (в 1993 году он достигнет $3 млрд).
То, что прямые контакты являются наиболее эффективной формой инвестирования — факт очевидный. В последнее время на них охотно идут азиатские партнеры России, в то время как Запад лишь обещает открыть свои рынки для российских товаров. Азиатские же предприниматели рисковать готовы. Правда, и они не прочь подстраховаться за счет правительственных гарантий своих стран. Конечно, азиатские партнеры пока не отличаются и такой особенностью, свойственной США и Западной Европе, как создание мощной сети технической и экспертной помощи, предпочитая ей непосредственные сделки.
Сегодня на самостоятельное плавание по безбрежному российскому рынку решаются немногие. Как раз о создании системы государственных гарантий частным инвестициям, в частности, азиатского капитала, и шла речь на завершившемся в понедельник в Сингапуре международном форуме по инвестициям в Россию. Представители МВЭС пытались убедить азиатских партнеров в том, что хотя Запад и проявляет осторожность в инвестировании в Россию, основная часть инвестиций все равно пока приходится на него. Поэтому Востоку стоит поторопиться, чтобы не упустить перспективный российский рынок. В самом МВЭС, как было сообщено участникам форума, уже готовится проект "Пакета дополнений и изменений к закону об иностранных инвестициях", который призван регулировать создание в России благоприятного климата для иностранных инвестиций.
Таким образом, нынешнее положение России в системе мировой экономики объективно толкает к маневрированию между Востоком и Западом. На практике оно будет означать сочетание макроэкономического регулирования (при содействии "семерки" и международных финансовых организаций) и микроэкономических проектов, в которых к западному капиталу может эффективно присоединиться азиатский. Иными словами — это синтез аргентинского, польского и китайского варианта реформ, когда выход за пределы порочного для инвестиций инфляционного круга может быть найден как на основе рецептов МВФ, так и через жесткое политическое регулирование.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА, СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО