дипломатия
Реакция в мире на смену главы российского МИДа оказалась в общем-то однотипной: изменения внешнеполитического курса Москвы не предвидится. Однако этот вывод справедлив лишь отчасти. Перемены в российской внешней политике при новом министре Сергее Лаврове будут. В том смысле, что внешняя политика Москвы в еще большей степени, нежели прежде, будет делаться не в МИДе, а в других местах. Как в недавнем случае с отправкой сотрудников российских спецслужб в Катар.На перепутье
На первый взгляд Игорь Иванов оставил своему преемнику достойное наследство. Россия стала членом "большой восьмерки", с ведущими мировыми державами вроде бы складываются партнерские отношения, Москва пытается активно участвовать в разрешении ключевых международных и региональных проблем. Однако полное благополучие российской внешней политики во многом кажущееся.Российско-американские отношения находятся сегодня на перепутье. Эйфория от казавшегося безоблачным стратегического партнерства и совместной борьбы с международным терроризмом прошла, а трезвая оценка существующих расхождений еще только предстоит. Как, впрочем, и основательная инвентаризация существующих в двусторонних отношениях проблем, которых на поверку оказывается не так уж и мало.
Сегодня уже ясно, что Вашингтон не хочет строить отношения с Москвой на равных и отводит России роль младшего партнера. На практике это означает, что, если Россия хочет сохранить партнерские отношения с США, она должна не допускать конфронтации с Вашингтоном по принципиальным для него вопросам. Россия, конечно, может позволить себе выступить против линии США, но за это ей "придется платить".
В отношениях между Россией и НАТО главная проблема — распространение на вступающие в нынешнем году в альянс семь стран (в том числе и три прибалтийские республики) положений Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Если новобранцы НАТО не присоединятся к договору, на их территории будет размещено сколь угодно много различных вооружений, что подорвет существующую ныне систему безопасности в Европе.
Особая головная боль Москвы — резкая активизация американцев в СНГ, регионе, который Россия считает зоной своих особых интересов. С одной стороны, США начинают все более активно влиять на происходящие в странах СНГ процессы — как это произошло минувшей осенью в Грузии. С другой — не дают развернуться в этом регионе России. Москве очень не нравится, что США обосновываются в целом ряде стран СНГ всерьез и надолго, хотя еще совсем недавно речь об американском военном присутствии на постсоветском пространстве шла исключительно в контексте проведения антитеррористической операции в Афганистане. Операция эта уже давно перешла в вялотекущую фазу, а США уходить из Центральной Азии не собираются.
Ухудшились в последнее время и отношения России с Евросоюзом. В ЕС раздражены нежеланием Москвы автоматически распространить действующее с 1997 года Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС на десять стран, вступающих в Евросоюз 1 мая. Давно добивается ЕС от Москвы и ратификации Киотского протокола и либерализации газового сектора, грозя в противном случае блокировать вступление РФ в ВТО. В ответ Россия выдвинула Евросоюзу свой список претензий. Она требует от Брюсселя компенсировать российские потери от расширения Евросоюза, обеспечить свободный транзит для россиян через Литву в Калининград, признать официальный статус русского языка в Латвии и Эстонии и, наконец, вести дело к отмене визового режима между Россией и ЕС. Взаимные препирательства Москвы и Брюсселя привели к тому, что в феврале главы МИДов ЕС выдвинули России ультиматум: они потребовали от Москвы безо всяких проволочек распространить соглашение о партнерстве с ЕС на вступающие в Евросоюз страны, пригрозив России в противном случае экономическими санкциями.
Утрачивает Москва позиции и в региональных конфликтах. В прошлом году Россия свернула свое военное присутствие на Балканах, а сейчас все больше отходит от непосредственного участия в разрешении ближневосточного кризиса.
В этой ситуации логично было бы предположить, что новому главе российского МИДа будет поручено поломать голову над тем, как развернуть вспять наметившиеся негативные тенденции и как в будущем правильно реагировать на стремительно меняющуюся ситуацию в тех или иных странах и регионах. Поручение такое, возможно, и будет дано. Но голос МИДа все равно останется в лучшем случае совещательным. Соблазн решить серьезные международные проблемы при помощи какой-либо эффектной акции, да к тому же заявить лишний раз и во весь голос о стратегических интересах России велик. А МИД с его любовью к длительным согласованиям и проработкам может показаться только помехой.
На вторых ролях
Перетягивание полномочий от МИДа к другим ведомствам началось не вчера. И не при нынешнем президенте РФ. К примеру, идея лихого марш-броска российских десантников в Косово, который был призван восстановить российские позиции на Балканах, но едва не привел к вооруженному конфликту России и НАТО, родилась летом 1999 года в недрах Генштаба. Придумал ее генерал Заварзин, а президенту Ельцину о планах блицкрига доложил начальник Генштаба генерал Квашнин. Глава МИД РФ Игорь Иванов об уже совершенном марш-броске узнал от тогдашнего госсекретаря США Мадлен Олбрайт.Громкие внешнеполитические акции РФ последнего времени также совершены по сценарию, разработанному явно не на Смоленской площади. Наиболее яркой из них была "битва за Тузлу" — строительство российской дамбы в Керченском проливе. Официально авторство этой идеи приписывается властям Темрюкского района Краснодарского края, которые, дескать, решили восстановить размываемую береговую линию. На свою причастность к замыслу намекал и краснодарский губернатор Александр Ткачев.
Уже с самого начала ударной стройки, которая чуть было не привела к вооруженному конфликту России с Украиной, мало кто верил в местное авторство идеи строительства дамбы. Все стало на свои места, когда после разрешения конфликта источники в Кремле дали понять: цель Россией достигнута — Киеву пришлось согласиться с тем, что военные суда третьих стран теперь будут заходить в Азовское море только с согласия России и Украины, а российские военные корабли смогут заходить туда, когда захотят. Ясно, что такую цель вряд ли могли поставить перед собой власти Темрюкского района.
Но главное даже не в этом. На протяжении всего кризиса вокруг Тузлы российский МИД был как бы ни при чем. Он занимался лишь тем, что постоянно заверял украинских коллег: спорные вопросы будут обсуждены за столом переговоров.
Российский вариант приднестровского урегулирования в конце прошлого года также продвигал не российский МИД, а первый заместитель главы кремлевской администрации Дмитрий Козак. Да и о недавнем решении Москвы перекрыть газовый вентиль Александру Лукашенко на Смоленской площади, похоже, узнали уж если и не из СМИ, то, во всяком случае, после того как газовая блокада была введена.
И последний, пожалуй, самый яркий пример. Ясно, что не МИД направил в феврале в Катар трех сотрудников российских спецслужб с неясными функциями. Не исключено, что на Смоленской площади даже не знали об их "откомандировании в распоряжение посольства РФ в Дохе". Но именно главе МИД Игорю Иванову выпала неблагодарная работа объяснять смысл их миссии и добиваться освобождения из катарской тюрьмы.
На первых порах своей министерской карьеры Игорь Иванов пытался сопротивляться вытеснению МИД РФ из российской внешней политики. Так, после косовского блицкрига он убедил президента Ельцина провести специальное заседание Совета безопасности по Косово, на котором ни одному из авторов генштабовского плана слова не дали. Но главное содержалось в сухой формулировке официального сообщения: "На совещании было обращено внимание руководителей министерств и ведомств на необходимость постоянной и четкой координации с МИД России своей работы по выполнению задач, связанных с урегулированием кризиса на Балканах". В переводе на нормальный язык это означало, что министерству тогда удалось отстоять за собой роль координатора российской внешней политики.
В последнее время подобными победами на Смоленской площади похвастаться не могут. Обозначившаяся при Игоре Иванове тенденция фактического вытеснения МИДа из сферы выработки российской внешней политики при Сергее Лаврове наверняка продолжится. А это значит, что российской дипломатии будет отведена роль проводника разработанных в других ведомствах акций. Или даже простого их толкователя.
ОЛЕГ Ъ-ЗОРИН, ГЕННАДИЙ Ъ-СЫСОЕВ