В залах Московского музея современного искусства на Петровке в рамках фестиваля «Территория» состоялась премьера перформанса «Сеанс одновременной игры», который автор проекта Анна Абалихина осуществила с артистами современной группы «Балета Москва». В шести залах музея всласть наигралась Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
«Сеанс одновременной игры» — тот нечастый случай в современном движенческом театре, когда название полностью соответствует содержимому проекта. Сеанс действительно проходит одновременно в залах ММСИ на Петровке, по которым группками не более десяти человек перемещаются зрители в соответствии с планом, выданным им до начала игры. В каждом зале по одному артисту, время каждого перформанса ограничено десятью минутами — о его окончании возвещает ассистент, направляющий посетителей в следующий зал. И зрители тут и впрямь игроки: им приходится действовать по правилам, разработанным каждым из артистов. А правила для самих танцовщиков придумала хореограф Анна Абалихина, поставив условие и самой себе: отказаться от традиционно авторитарного способа постановки и предоставить авторам максимальную творческую свободу.
Три танцовщицы и четыре танцовщика поставлены в непростые условия прямого и близкого контакта не только с музейными экспонатами, но и с публикой. Артисты, обычно отделенные от зрителей глухой темнотой зала, тут столкнулись с ними лицом к лицу: должны были объяснять на словах правила игры и добиваться содействия, отчего зрители, привыкшие находиться от лицедеев на безопасном для себя расстоянии, испытывали некоторый дискомфорт. Возможно, именно первоначальное чувство обоюдной неловкости перформеров с публикой в конце концов и породнило.
Анастасия Пешкова, оккупировав первый зал, в котором каменные головы с удивленно вытянутыми лицами неодобрительно таращились на входящих, заставила зрителей манипулировать собой, как живой марионеткой: каждый, активизировав QR-код и кликнув соответствующее название, мог заставить ее танцевать в одном из четырех заданных стилей или рассказывать свою биографию. Не поверив в честность игры, я так часто переключала кнопки, что бедная артистка не успевала ни слова сказать, ни сильфидой подпрыгнуть, ни толком подвигать бедрами в эротическом Frame Up Strip. Увереннее всего Анастасия действовала в разделе «Суставы», ломая конечности самым рискованным образом. Однако этот конек танцовщицы мне не давали рассмотреть соседи, упорно тыкавшие кнопку «Романтический балет».
Увлекающаяся нумерологией Ирина Лобкова построила свою игру на числах — цифры месяцев и дней рождений зрителей она записывала на доске и суммировала. Каждому итоговому числу соответствовали определенная точка в зале, ракурс, характер музыки, одежда, развешанная в углу на кронштейне, количество движений в комбинации, подлежавших «деконструкции». Для успеха замысла танцовщице не хватило математической логики, чтобы раздробить на ряд простых чисел незатейливую начальную комбинацию, и актерского темперамента, чтобы пробудить азарт соавторства в партнерах из публики.
Актерские данные выручили выпускницу ГИТИСа Ольгу Тимошенко, взявшую в партнерши собственную магистерскую диссертацию. Сброшюрованный увесистый талмуд магистр таскала на спине, ползая на четвереньках под столами-экспонатами, зажимала подбородком, грызла зубами, падала навзничь, придавленная тяжестью рукописи, давала почитать текст. Но, увы, так и не нашла способа вовлечь зрителей в свое представление: возможно, стоило просто попросить у них денег на издание — любая реакция, вплоть до побега из зала, уже была бы живым контактом.
Лукавый Алексей Нарутто самым немудрящим образом — строя глазки, неспешно разминая мягкое тело и невозмутимо неся околесицу про «программу омоложения и просвещения», про способы примирить прошлое и настоящее посредством скрещивания мизинцев и легко достижимую возможность понять и полюбить современное искусство — не просто наладил связь со своими зрителями, он ими манипулировал. По его призыву присутствующие, смущенно хихикая, двигались к полюбившимся им музейным объектам, послушно переминались с ноги на ногу, прихотливо заламывали руки и простирали их друг другу.
Обаяние сеанса Нарутто и «Сеанса одновременной игры» в целом — в отчетливой ноте самоиронии: слишком редко наше современное искусство, даже беспомощное, отказывается от пафоса и претензий на высшее знание. И главным свидетельством успеха этой забавной, но непривычной для нас игры стал последний аттракцион. Небывалый случай: в отдельном зале зрители получили возможность поговорить с перформерами с глазу на глаз. К моему удивлению, на собеседование хлынули толпой, семь посадочных мест заполнили в момент, жаждущие пообщаться толпились возле стульев, зрители ораторствовали чуть не активнее артистов. И этот живой диалог на равных (объяснявшие свои задачи танцовщики тоже играли непривычные для себя роли, как и публика, приученная воспринимать современное искусство с почтительной безропотностью) засвидетельствовал лучше аплодисментов: «Игра» сделана, выиграли все.