Олег Репин

Для современного российского виноделия Олег Репин — явление уникальное, хотя бы потому, что вина он назвал своим именем, чтобы поднять планку: под собственным именем нельзя производить некачественный продукт. Друзья, подшучивая, называют Репина главным виноделом Севастополя. Еще говорят, что вин Олега Репина нет даже у Олега Репина, намекая на их редкость и высокий спрос, и шутят, что у Репина врожденный дар превращать в вино все, к чему он прикасается.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Почему «главный винодел», как это получилось?

Очень хорошее звание, но ему надо соответствовать. Мой проект существует с 2010 года, одновременно я главный винодел компании «Сатера» и с 2017 года еще отвечаю за линейку тихих вин на винодельне «Золотая Балка». Это три направления, три разных стиля. В «Сатере» мы делаем около 20 вин, в «Золотой Балке» пять, и еще мои авторские вина — в общем, это достаточно серьезный труд. Понятно, что это разные терруары, разные по философии предприятия. Так я получаю опыт широкой работы в Крыму, детального знания почвы и природно-климатических условий. Беру пример с Бургундии — это вершина винодельческого искусства, там люди очень глубоко изучили землю, микротерруары. Они знают, где будет хорошее, а где будет великое вино. Вот к такому пониманию почвы я стремлюсь.

Семья вас видит?

В сезон виноделия, конец августа — середина октября, я сутками на работе. Это только кажется, что у нас сплошная романтика, на самом деле это тяжелый труд на винограднике, потом в погребе — большие физические нагрузки. А семья привыкла. Моя жена была первой, кто попросил сделать свое вино. В 2009 году был короткий период, когда я нигде не работал и не было того, что я мог бы принести домой. Жена мне тогда сказала: «Давай сделаем вино для себя. Ты же винодел!» Купили в интернете пресс, насос, еще что-то и сделали первое вино. Оно всем понравилось, и меня стали уговаривать продолжать. В 2010 году уже запустили коммерческую историю.

Не страшно было? Это же большие финансовые риски.

Да нет, просто я понял: если хочешь делать хорошее вино, должен весь процесс от выращивания винограда до розлива вина в бутылки, даже до подачи гостю, сам контролировать. Тогда же стало понятно, что надо сажать свои виноградники, мы начали всего с двух гектаров. Первые посадки: «Сира» пришла в голову сразу — почвы здесь похожи на южную Рону, а там это главный сорт. «Каберне совиньон» — очень понятный сорт, но сложно сделать из него что-то шедевральное, в мире производят десятки, а может, и сотни тысяч вин из него. Так что здесь для меня самое важное — показать нашу идентичность, отразить наш крымский терруар и собственный стиль. Сейчас я сконцентрирован на местных сортах, заложены новые посадки, и среди них «кокур», «саперави» и «рубиновый магарача» (кросс «саперави» и «каберне совиньон».— «Коммерсантъ. Стиль»). Это будут тонкие вина в европейском стиле. Вино — это очень долгая история, нужны время и уверенность, что все делаешь правильно. Я делаю свой проект сам, без сторонних инвестиций, поэтому вот тружусь на трех работах, чтобы дело двигалось побыстрее.

Когда открыли первую бутылку вина, как это было? И как люди на ваше вино реагируют?

Это каждый раз волнение, трепет. Большинство, те, кто еще не знаком с вином, говорят: «Ничего себе, это у нас такие вина, вы шутите?» Слепая дегустация — самый действенный способ. Можно долго доказывать, что у нас научились делать неплохие вина, но лучше просто налить два бокала — наше и какое-то известное вино за ту же цену. И вот тут у многих ступор наступает. Интересно, что иностранные критики и специалисты более лояльны к нам, чем российские, говорят: «Ребята, вы на правильном пути». А нашему потребителю, на мой взгляд, часто не хватает внутреннего патриотизма. Я за то, чтобы у нас 70% вина было местного производства, из винограда, выращенного в России, но только я все-таки за честность, за конкуренцию, за то, чтобы наши виноделы сами завоевывали себе аудиторию.

Последний вопрос, очень важный для всех: как научиться разбираться в вине?

Ну как? Только через печень. Это наша плата за знания.