жертвы
Вчера в Москве на Бабушкинском кладбище похоронили семью Журавлевых-Осиповых: мужа и жену и их двоих детей. Все они погибли под обрушившимся куполом "Трансвааль-парка".
В этот день в церкви на улице Вешних Вод отпевали не только погибших в аквапарке.
— Вряд ли я смогу вам помочь. У меня дедушка умер,— сказала девушка у входа в храм, когда я спросил ее, здесь ли сегодня отпевают жертв "Трансвааля".— Это было дома. Он умер своей смертью.
Она не решалась войти в храм. Призналась, что ей страшно.
— А вдруг я его не узнаю? — спросила она.— Говорят же, что смерть страшно меняет людей. До неузнаваемости просто!
Когда она все же вошла, то увидела, что храм полон людей. В центре стояли четыре гроба. Девушка осторожно заглянула в них и пробормотала, что ее дедушки там нет. Она не заметила, что слева от входа стоят еще два гроба. Я показал ей, она поблагодарила. Через мгновение она со слезами на глазах стояла возле одного из них.
Вокруг четырех гробов в центре стояли сотни полторы хорошо одетых людей. Было много молодых и красивых женских лиц. Красива была девушка, лежащая в гробу. Я бы сказал даже, что она была вызывающе красива. Ее звали Юля. Ей был 21 год. Она только что защитила диплом в Налоговой академии. Ее отец Владимир лежал рядом. Жена Владимира Света покоилась в третьем гробу. В четвертом лежал Антон, сын Владимира.
Люди все подходили. Гора цветов в ногах у покойных росла. У гроба Светы стояла ее мама. Она не могла оторвать глаз от лица своей дочери. Я видел, как иногда она пытается это сделать, чтобы хотя бы оглядеться по сторонам, но не могла просто. Она гладила лицо дочери, словно разглаживая несуществующие морщинки, осторожно водила пальцем по бровям, что-то шептала, качая головой. Плакала.
Ровно в 12.00 батюшка начал отпевание. В храме часто звонили мобильные телефоны. Люди шепотом отменяли и переносили какие-то встречи. Девушка рядом со мной о чем-то минуты три очень тихо разговаривала по телефону, а потом зло сказала:
— Ну и катитесь к черту. Я на похоронах.
— Не будет сделки,— пожала она плечами, когда девушка, стоящая рядом с ней, вопросительно посмотрела на нее.
Это, видимо, были коллеги Светы и Володи, которые работали в страховой фирме "РЕСО-Гарантия".
Отпевание продолжалось больше часа. Кладбище было через дорогу. Могилы вырыли у самого забора. Забор представлял собой ряд бетонных плит с колючей проволокой, идущей поверху и свисавшей местами до самой земли. Плиты были, кроме того, и задними стенками гаражей. Маме Светы, как и всем остальным, это не нравилось.
— А когда гаражи сносить будут, что будет с могилами? — тихо спросил какой-то пожилой человек одного из распорядителей.
— Вы родственник? — спросил тот его.
— Да.
— Близкий?
— Да.
— Не волнуйтесь. Тогда мы вас обо всем проинформируем.
Для всех четверых вырыли общую могилу. У Юли на ветру дрожали длинные ресницы.
— Господи, мне кажется, она сейчас глаза откроет,— прошептала какая-то женщина сзади меня.— Она ведь как живая.
Когда заколачивали гробы, многие заплакали. Слезы высохли только у мамы Светы. Она стояла, глядя в одну точку в бетонном заборе.
— Холодно сегодня,— сказал невысокого роста пожилой мужчина.— Самый холодный день за всю зиму, по радио сказали.
— А как же им холодно было в этом аквапарке перед смертью,— сказала молодая женщина.
— Не было им холодно,— ответил ей мужчина.— Они не успели ничего почувствовать. Для них все очень быстро кончилось.
— Вы это знаете? — сквозь слезы спросила женщина.
— Точно знаю. Мы ведь со всеми разговаривали. И в московском правительстве, и в прокуратуре. Они ведь Антошу последним нашли. Он в трубе был. Поэтому так долго искали. Случайно нашли.
— В какой трубе? — испуганно спросила женщина.
— Аттракцион там такой. Вы в этом аквапарке не были?
— Я был,— негромко сказал один молодой мужчина.— Да, есть там такой аттракцион. Труба такая с водой. Черная внутри. Из нее прямо в бассейн вылетаешь. Очень страшный аттракцион. Я так и не решился через нее пролететь.
— Ну вот! — обрадовался этот человек.— А Антоша очень смелый парень был. Перед ним мальчик нырнул в трубу, вылетел и жив остался. Еще один мальчик наверху стоял, готовился нырнуть. Тоже жив остался. И приятель Антоши по спирали на баллоне спускался и тоже выжил. Сухожилия ему только стеклом порезало. Антошу тоже очень сильно стеклом, кстати, посекло. Так-то не видно просто.
— А Юля? — спросил кто-то.
— Юля в бассейне была. Она как бы утонула, когда все на нее рухнуло. А Света — от асфиксии. Задохнулась.
— Тогда, может, она не сразу? — предположила еще одна женщина.
— Все может быть,— пожал плечами этот человек.— Но Володя точно сразу. На него арматура упала. Перелом основания черепа. Они не мучились, в общем.
— Как же так. Под корень, всю семью...— заплакала еще одна молодая женщина.— Так не бывает.
— Бывает. Редко, но бывает,— сказал один парень.— Когда дома на Каширке и на Гурьянова взорвали, там это сплошь и рядом было.
— Тогда взорвали,— возразила женщина.— А тут... Лишь бы им быстрей построить. А потом все рушится. Это деньги виноваты.
— Сталинские высотки стоят и стоят,— поддержала ее другая женщина.— И ничего им никогда не будет. Если их взорвут, они все равно устоят. А тех, кто этот аквапарк построил, надо расстрелять.
Могильщики работали быстро. Через четверть часа у забора выросли четыре холмика. Их стали заставлять венками. В этот момент вдруг громко зазвенел будильник в мобильном телефоне, заведенный почему-то на два часа дня. Я точно знал, что это будильник в Nokia. У меня такой же. Мальчик пытался отключить его, но на морозе пальцы не слушались.
— Бесполезно,— сказал ему один из распорядителей.
Прозвучало так, что все равно ведь не встанут. Еще кто-то заплакал. Будильник доиграл свою мелодию.
— А можно венками бетонный забор закрыть? — спросила мама Светы могильщика, который расставлял венки.— А то я видеть этот забор не могу.
— Погодите! — даже остановился тот.— Я вам вот что сейчас скажу. Венков очень много. Закроем все, что надо. Я знаю, что делаю. Я хочу, чтобы все было красиво. Вы ведь тоже этого хотите? Или нет?
— Хочу,— быстро согласилась мама Светы.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ