борьба за власть
Сегодня в Иране состоятся парламентские выборы. Их исход уже предрешен; при рекордно низкой явке консерваторы одержат победу. Она, впрочем, окажется пирровой: выборы разрушат нынешнюю иранскую политическую систему, уничтожат видимость демократии и дадут США карт-бланш на самые жесткие меры по отношению к этой части "оси зла".
Скандал перед финалом
Нынешняя предвыборная кампания с самого ее начала сопровождалась непрекращающимся политическим кризисом. Разгорелся он еще в начале января, когда наблюдательный совет (орган, следящий за тем, чтобы действия властей не противоречили исламским нормам) снял с выборов сразу 3,6 тыс. кандидатов в депутаты — почти половину выдвинувшихся, причем лишь принадлежащих к либеральным партиям. Официальным поводом стало обвинение в нелояльности духовному лидеру, неподчинении исламским нормам и некомпетентности. Среди отсеянных были 86 действующих парламентариев.Либералы объявили решение религиозных ортодоксов, составляющих костяк наблюдательного совета, "скрытым государственным переворотом". В знак протеста они начали сидячую забастовку прямо в здании парламента. Члены правительства и губернаторы пригрозили уйти в отставку, если конфликт не будет разрешен. Однако консерваторы вовсе не собирались урегулировать кризисную ситуацию. Наблюдательный совет восстановил в бюллетенях 1,2 тыс. наименее известных кандидатов, а еще 2,4 тыс. известных либералов, в том числе действующие депутаты, остались дисквалифицированными.
И тогда лишенные возможности полноценно участвовать в выборах лидеры либералов призвали к бойкоту выборов. На первый взгляд неучастие реформистов в выборах и автоматическая победа консерваторов может показаться запрограммированным поражением либералов и концом демократизации. Но на самом деле нынешние выборы являются началом краха консерваторов и исламской революции в Иране.
Иран на перепутье
Еще в начале 90-х годов лидеры консервативного духовенства, управляющего Ираном после исламской революции 1979 года, осознали необходимость постепенного выхода из международной изоляции. После окончания ирано-иракской войны и тем более после "Бури в пустыне" оставаться за железным занавесом оказалось крайне невыгодно, поэтому аятоллы решили осторожно наводить мосты с Западом. Роль примирителя отводилась, конечно, члену клерикального лагеря, однако кажущемуся более умеренным на фоне радикальных коллег.Первым "либералом" у власти стал президент Али Акбар Хашеми-Рафсанджани, пообещавший реформы. В Европе его тут же назвали "иранским Горбачевым". Но ни кардинальной смены курса, ни "иранского экономического чуда" не произошло. Отношения с внешним миром были испорчены серией дипломатических скандалов, а реформы не были претворены в жизнь. В общем, консерваторы большего и не хотели.
Однако, создав "демократическую витрину", в которую усиленно вглядывался Запад, надеясь разглядеть в ней либеральные реформы в Иране, духовенство обнаружило, что идея демократизации популярна и в Иране. Вследствие демографического бума 80-х население страны стремительно молодело и явно симпатизировало западному образу жизни. И тогда понадобился новый человек, который стал бы народным утешителем и надеждой западных демократов, но при этом позволял бы аятоллам держать ситуацию под контролем.
Такой человек вышел на первый план совершенно неожиданно в июле 1997 года — на президентских выборах выиграл скромный глава национальной библиотеки Мохаммад Хатами. Будучи, как и все прочие представители политической элиты, выходцем из духовенства и частью старой клерикальной системы, он пообещал реформировать ее изнутри. Народ, в особенности обделенные исламским режимом молодежь и женщины, рукоплескал, Запад горячо приветствовал очередного "иранского Горбачева". Никого не смутило, что его предшественник Хашеми-Рафсанджани, только что игравший роль либерала, покинув президентский пост, оказался одним из идеологов консервативного лагеря.
Демократические идеи между тем становились в Иране все более популярны. Расцвела независимая пресса, не стесняющаяся критиковать религиозные власти. Все больше политиков стали призывать к реформам — они стали объединяться вокруг Мохаммада Хатами, ставшего символом перемен. Правда, никаких перемен он добиться так не мог, однако имел хорошее оправдание: новым веяниям противятся консерваторы, контролирующие наблюдательный совет и имеющие право блокировать все нововведения, противоречащие исламу.
Эта система на протяжении многих лет являлась гарантией стабильности в Иране. Оппозиционные идеи развивались не стихийно, а под чутким контролем "президента-оппозиционера". Кроме того, она служила хорошим сдерживающим фактором для Запада: желание как следует надавить на Тегеран умерялось опасениями "спугнуть" иранский народ, пока он делает выбор в пользу демократии.
Иранский народ спугнуло, впрочем, вовсе не давление Запада, а бездействие либералов. В 2000 году сторонники реформ триумфально выиграли парламентские выборы, и в их руках оказалась вся вертикаль светской власти. Однако, даже контролируя парламент, сформировав правительство и имея президента-либерала, реформаторы не смогли добиться ровным счетом ничего. Все важные законопроекты были забракованы наблюдательным советом. На обвинения в бездействии президент Хатами разводил руками и жаловался на бессилие перед лицом религиозной власти. Несколько раз он, правда, демонстративно обещал уйти в отставку, если очередная реформа будет отвергнута. Однако потом забывал о собственных словах.
В итоге население разочаровалось в президенте Хатами и его сторонниках-либералах. На прошедшие в прошлом году муниципальные выборы сторонники реформ просто не пришли. При рекордно низкой явке неожиданно победили консерваторы, не одерживавшие побед ни на одних выборах в течение семи лет.
Маски долой
Отстраняя от нынешних выборов всех кандидатов-либералов, наблюдательный совет, очевидно, собирался просто немного закрутить гайки. Ведь сейчас в парламент баллотировалось слишком много "неконтролируемых" либералов, которых было решено во власть не пускать. Консерваторы испугались, что дело заходит слишком далеко, разговоры о реформах ведутся слишком громко и пора бы уже попридержать поводья. Однако ортодоксы перестарались и раскрыли все свои козыри.Когда вычеркнутые из бюллетеней либералы объявили о бойкоте выборов и ушли из парламента, "клерикалы в либеральных шкурах" слишком очевидно встали на сторону духовных властей. Спикер парламента, богослов-реформатор Мехди Кярруби, клеймивший нечестные выборы, вдруг передумал и призвал избирателей проголосовать. Президент Хатами, грозивший уйти в отставку, если либералов не восстановят, вдруг заявил, что "присутствие народа на выборах станет свидетельством укрепления основ исламского порядка и воссоединения нации с властью".
Бойкотирующие выборы либералы стараются окончательно отмежеваться от своих коллег — "демократов от духовенства". В среду они обратились к духовному лидеру страны аятолле Хаменеи, обвинив его и других клерикалов в том, что они "привели страну к ситуации, в которой законные права и свободы народа попраны во имя ислама". Лишь две газеты осмелились опубликовать это письмо и вчера же были закрыты.
Явка на сегодняшних выборах, очевидно, будет крайне низка. Консерваторы одержат видимую победу. Однако последствия этой победы для них могут быть трагическими. Система контроля над оппозицией, кропотливо создаваемая в течение целого десятилетия, рухнула. Оказавшись вне парламента, реформаторы рано или поздно выйдут на улицу. И туда же устремится молодежь, прошлым летом во время университетских волнений выкрикивавшая лозунги "Смерть Хаменеи! Смерть Хатами!"
МИХАИЛ Ъ-ЗЫГАРЬ